— И вину искуплю. — Многозначительно проговорил и, извернувшись, взгляда не отпуская, несильно нежную кожу зубами прикусил, распаляя желание. Но, поддаваться напору не желая, я пышной шевелюрой взмахнула.

— Не все косяки можно исправить сексом, Татарин. — Проговорила, глядя на него свысока. Олег вызывающе хмыкнул.

— Нет? — Потянул в наигранном удивлении. — А жёстким сексом? А грубым? А крышесносным?

— Татарин, понимаю, что выйти за тебя замуж, это меньшее, что я могла сделать после всех ошибок, но… неужели ничего не изменилось? Неужели ты не чувствуешь ничего?

В его волосы пальцы запустила, а он грустно улыбнулся и обречённо вздохнул.

— Даже чудовищу бывает больно, если ему в спину воткнуть копьё, Наташ. — Прошептал, зло улыбаясь. — И если тебе вдруг показалось, что чудовищу не больно — не верь. — Проговорил, ядовитым смехом давясь, а я вдруг уязвимость его разглядела. Кончики пальцев задрожали, пересохло горло. Татарин, осознав, что именно сказал, какую тайну выдал, устало прикрыл глаза и неодобрительно покачал головой, а я обеими руками его за щёки обхватила.

— Ты… ты к врачу меня вести собираешься, нет? — Подавилась глотком воздуха. — Я всё же волнуюсь! — Добавила, резко соскакивая со стола, а Татарин, словно моему пониманию и не рад, тяжело из кресла поднялся.

— Наташ, солнце, я тебя даже на роды за руку поведу, если понадобиться.

— Вот ещё!

Я возмущённо фыркнула, а он сделал выводы.

— Ну вот, теперь точно поведу! — Рассмеялся, а я обиделась, себя не контролируя, точно эмоции вздумали отделиться и жить своей жизнью.

— Ты это специально делаешь? — Уличила, а он натурально удивился.

— Что именно?

— Мне назло. Каждое слово и каждый жест.

Татарин показательно ахнул и в недоумении руками развёл.

— Ты подумала вообще, что сейчас сказала? Расстраивать беременную жену — последнее дело!

— Ты с этого свой день начал, Татарин!

— Это было ошибкой. — Признал он с плохо скрываемой улыбкой, чем задел снова.

— Считать, что я вздумаю сбежать? За кого ты меня принимаешь?!

— Если вспомнить каждый раз, когда ты меня с отношениями прокинула, пальцев на руке не хватит. Что тебе стоит этот фокус проделать разок-другой. Я беспокоюсь и это нормально.

— Сравнил тоже! Тогда я была твоим преподавателем и имела весьма расплывчатые представления о каких-либо отношениях в принципе. Ты раскрыл мне глаза. Можешь гордиться этим.

— Лучше скажи, что любишь.

— А какой в этих словах смысл, если доверием ты себя не утруждаешь?

— Я верю, просто… — Напряжённо сглотнул он, не зная, как продолжить, а я усмехнулась и подсказала.

— Просто подозревать меня тебе гораздо привычнее, не так ли?

— Если ты так считаешь… — Сдался Татарин, махнув на меня рукой, и я растерялась.

Пока в машине ехали, так и не смогла выдавить из себя ни слова. Татарин злился, а я не имела ни малейшего желания его успокоить.

— Наталья Викторовна Татарина. — Выглянула из-за двери молоденькая медсестра, а я как от зубной боли скривилась.

— Татарин, тебе не стыдно? У меня была такая красивая фамилия… — Едва не расплакалась я от расстройства.

— Мы здесь.

Махнул он медсестре рукой, чтобы дверь придержала, и едва не поперёд себя толкал, так стремился подтверждение от врача услышать. А вот когда на экран аппарата УЗИ уставился, я поняла, что в его глазах затаился страх. Татарин моргнул, и страх растворился, как и не было, но что-то неприятное, колючее, как заноза, прочно застряло во мне уже тогда.

— Я тебя люблю. — Прошептала в тот момент тихо-тихо, в его ладонь вцепившись, а он просто кивнул. Как будто моё признание в очередной раз прозвучало просто для галочки.

Демонстративно заботливый, с неподдельным участием, он изо дня в день доказывал свою состоятельность как мужчины. Мужчины взрослого, умного, достойного. Как-то его мать улучила мгновение и неуверенно улыбнулась, шепнув, что очень во мне ошиблась. И какая-то неестественная, приторная правильность в отношениях молодой семьи никому, кроме меня самой, будто и не бросалась в глаза.

Стоит ли говорить, что слово своё Татарин всё же сдержал и через положенные сорок недель следом за мной ещё и в родзал ввалился. И тогда пусть не сразу, но его поддержку я оценила. В тот самый момент, когда перед глазами всё поплыло от боли, а его руки рядом были и держали крепко-крепко, так, что, пожалуй, с того света могли бы вытянуть. И только когда малыша мне на грудь положили, отступил. Вокруг сразу стало пусто и необъяснимо холодно. Словно солнце пропало, ушло. Я должна была чувствовать себя безгранично счастливой, но на каком-то интуитивном уровне от страха заколотилась и просто расплакалась, взглядом пытаясь Олега найти.

— Татарин, мать твою, куда ты делся, когда так мне нужен?! — Простонала и знакомый смешок со стороны услышала. На звук обернулась, от счастья, что здесь, рядом, расплакалась громче. — Куда ты ушёл? — Слезливо проронила с обидой в голосе.

Татарин приблизился, но прикоснуться отчего-то не смел… или не хотел… может…

— А что, ещё нужен? — Осторожно уточнил, а я едва не взвыла от досады.

— У меня от обезболивания галлюцинации или ты действительно этот бред вслух произнёс?! — Голову в его сторону повернула, а вот взгляд поймать не смогла. Ни его взгляд, ни ощущения, что на меня смотрит.

— Прости… — Плечом повёл, но так и не сдвинулся с места. Ребёнок на груди что-то тихо мяукнул и я дыхание задержала, пытаясь какое-то равновесие поймать.

— Сейчас бы мне не помешал крышесносный секс, чтобы отвлечься. — Сквозь слёзы рассмеялась. На безумный призыв Татарин отреагировал сухо, практически безразлично.

— Сейчас нельзя.

— А когда тебя это останавливало?!

— Сейчас нельзя.

— А рядом побыть можно?!

— Я рядом.

— Татарин, я с тобой разведусь. Клянусь, выйду из роддома и разведусь, если сейчас же не подойдёшь! — Пригрозила, но подошла медсестра и сына с груди сняла.

— Ребёночка нужно запеленать.

Улыбнулась она крайне вежливо. Как мне показалось, только на Татарина глядя! А как ушла, он надо мной склонился, и я глаза его разглядела, растерянность в них непонятную, необъяснимую для меня панику.

— Что происходит? — Рыкнуть хотела, на деле же выдала только невнятный шёпот. Но Татарин услышал и, прежде чем ответить, осторожно выдохнул.

— Я тебя люблю.

— Татарин, ты обкурился, нет? У нас сын родился, а ты в стороне топчешься, будто ни при чём! — Обессиленным кулаком я одноразовый халат на его руке сжать пыталась, а он ладонь мою перехватил, развернул и губами к запястью прижался.

— Вдруг понял, что не смогу тебя отпустить, Наташ. — Проговорил, а я отозвалась злым смехом.

— Только сейчас понял?!

— Знал всегда, а понял только сейчас. — Склонил он голову набок. — Всё хорошо?! — Челюсти сжал, обращаясь к врачу, а тот, видимо, какой-то знак подал вместо ответа.

— Как сына назовём? — Улыбнулся, будто отвлекая, а я попыталась поддаться.

— Александром.

— Договорились. — Улыбнулся Татарин шире и ладонью моих волос коснулся в ласкающем жесте. — Ещё не всё. — Успокаивающе прошептал. — Но я не ухожу. Рядом буду. В соседней комнате. Ничего не бойся, договорились?

Татарин к виску губами прижался, но внушаемое спокойствие долго не продлилось. А потом с каждым днём нарастало. Оно притуплялось заботами, приятными хлопотами, радостными волнениями, но как только суета вокруг заканчивалась, выползало наружу, крепло, становилось осязаемым.

Глава 31

Дело было в Олеге и его отношении к сыну. Он осторожничал, приноравливался, но будто никак не мог смириться с его появлением. И ласка в нём была, и любовь, и забота, но… словно навязанная, словно чувства эти были вынужденные. Не сразу… далеко не сразу я распознала причину. Поняла и совершенно растерялась. Напряжение, что никак не желало спадать, меня угнетало, страшило, внутри засело изнуряющей пыткой. И как результат вылилось в затяжной невроз.

— Наташа, ребёнок плачет всё время, а ты ничего не делаешь. — Как-то упрекнул меня Татарин и взял Сашку на руки, укачать пытаясь. Я сцепила зубы и нервно вытянула шею.

— Я не знаю, что делать!

— Вызови врача, а вдруг у него болит что? — Раздражённо отозвался Олег, набирая номер педиатра.

Опытному врачу одного взгляда и пары наводящих вопросов хватило, чтобы с ответом определиться.

— Ребёнок беспокоен, потому что не наедается.

— Вы уверены?

Потянул Татарин с сомнением, а врач на меня посмотрел.

— Ребёнок подолгу не отдаёт грудь, а, её отпуская, не засыпает. Дефицита массы тела пока нет, но это вопрос времени. Видимо, у вас недостаточно молока, но гинеколог, разумеется, скажет точнее. Вы к специалисту обращались? — Уставился на меня бородач в халате, а я вместо того, чтобы дать ответ, с места подхватилась и из комнаты сбежала.

Олег появился в кухне, только уложив малыша. Посмотрел на меня строго и с претензией.

— Я звонил твоему врачу. — Присел рядом и выжидательно посмотрел. Признаний, видимо, ждал, но я упрямо молчала. — У тебя какие-то проблемы с грудью?

— Откуда я знаю?! — Не выдержала я пытливого взгляда и в раздражении от Олега отвернулась.

— Если молока нет, нужно найти кормилицу. Ты не плач только, хорошо? Ничего непоправимого не произошло.

— Сейчас достаточно адаптированных смесей, можно попробовать…

— Но Сашка бутылочку не берёт, ты же сама говорила.

— Говорила!.. — Подскочила я с места, но тут же обратно на стул опала, пряча лицо в ладони.

— Вопрос с кормилицей я решу. Тебе нужно выспаться, отдохнуть. Иди в свою комнату.