Прошли почти две недели. В первые дни, выплывая из полузабытья, Арабелла еще несколько раз видела стоящего рядом с ее изголовьем дона Мигеля в его неизменном черном с серебром камзоле и вздрагивала неизвестно почему. Немного оправившись, она не оставляла попыток мысленно восстановить утраченную часть своей жизни. Но все было напрасно. Призрачные образы из снов таяли за миг до еепробуждения.

Хотьде Эспиноса и заявил, что она его пленница, обращались с ней хорошо. Сам он, убедившись, что Арабелла вне опасности, казалось, потерял к ней интерес. Вплоть до сегодняшнего дня, когда она впервые вышла из отведенной ей каюты. Именно сегодня врач сказал, что ей предоставлена полная свобода передвижений – насколько это было возможно на военном корабле. То, что корабль военный, она поняла, едва ступив на палубу. Откуда-то она знала это…

Арабелла посмотрела в мрачные глаза испанца и спросила:

– Могу ли я узнать, как вы намерены поступить со мной?

Дон Мигель молчал, о чем-то размышляя.

…Увидев налетевший на рифы бриг, он принял решение отправить на корабль две шлюпки ипод воздействием внезапного порываприсоединился к матросам. Теперь он был уверен, что это наитие было ниспослало ему свыше.

Изумлениюде Эспиносы не было предела, когда он обнаружил на бриге мисс Бишоп, – ту самую самоуверенную еретичку-англичанку, которую в сентябре прошлого года он имел сомнительное удовольствиеподобрать с потопленного им же английского фрегата. Вернее – миссис Блад. Да, у него были сведения о головокружительном взлете в жизни Питера Блада, включая женитьбу на племяннице прежнего губернатора Ямайки.

И вот Арабелла Блад здесь, в его власти. Неужели небо услышало егострастные молитвы и дает ему шанс поквитаться? Возможно, это и к лучшему, что из памяти женщины стерлись события последних лет. Теперь месть Питеру Бладу будет особенно изощренной.

– Вы напишете мужу, – наконец отрывисто проговорил он и усмехнулся: – Полагаю, ему знаком ваш почерк. Так он убедится, что вы живы и находитесь в моих руках. Все остальное вас пока не касается.

– Как я могу быть уверена, что вы сказали мне правдуи я действительно замужем за этим человеком?

– Миссис Блад, вам придется поверить мне. Да и подумайте сами, к чему мне вводить вас в заблуждение?

– А если я откажусь? – строптиво вскинула голову Арабелла.

Дон Мигель расхохотался, и у нее озноб пробежал по спине.

– Потеряв память, вы сохранили всю свою дерзость. И что же дальше? Дорогая миссис Блад, скажите, что или кто в этом случае помешает мне бросить вас обратно в море или отдать моим матросам?

Сердце Арабеллы сжалось: слова испанца отнюдь не былипустойугрозой. Но вместе с темв ней будто пробудилась некая внутренняя сила, не позволяющая смиренно склониться перед ним.

– Кто знает, может быть, смерть в морских волнах – это благопо сравнению с тем, во что вы меня впутываете!

Дон Мигель подскочил к Арабелле и схватил ее за руку.

– Смерть смерти рознь, миссис Блад! И в вашем случае она может оказаться весьма…неприглядной, – злобно прошипел он.

– Пусть так, – она продолжала смело глядеть ему в глаза. – Но в этом случае и вы не достигнете желаемого. Дон Мигель, вы причиняете мне боль, пожалуйста, отпустите мою руку.

Удивленный ее спокойным тоном, де Эспиноса разжал пальцы и усмехнулся:

– Да, все те же упрямство и гордыня, все как и прежде… мисс Бишоп. Позвольте называть вас так, раз уж вы отказываетесь вспоминать своего супруга.

«Мисс Бишоп? Я этого не говорила… Так значит, он на самом деле знает меня!» – растерянно подумала Арабелла.

Де Эспиноса отступил на шаг и скрестил руки на груди. В первое время он заходил справиться об Арабелле у Рамиро. Его беспокоило, выживет ли пленница и не лишилась ли она вместе с памятью и рассудка. Он подолгу смотрел на белое лицо молодой женщины, такое же белое, как и полотно, которым была перевязана ее голова. На «Милагросе» Арабелла поразила его своим самообладанием, а теперь была такой беспомощной, уязвимой – и это будоражилоего. Он не ожидал, что едва поднявшись на ноги, она отважится противостоять ему. Да, силы духа ей не занимать, и де Эспиноса изменил тактику.

– Вы достойный противник, мисс Бишоп, – продолжал усмехаться он. – Не сверкайте так грозно глазами. Я не понимаю, почему вы упрямитесь? Надеюсь, вы знаете, что за вас может быть внесен выкуп? Разве вы предпочитаете мое общество возвращению домой? Помните вы или нет, но есть же у вас дом и родные вам люди?

– Хорошо… Я напишу моему дяде.

Это совсем не отвечало планам дона Мигеля, но он произнес с напускным безразличием:

– Конечно, вы можете сделать это. Но, насколько мне известно, ваш муж сменил губернатора Бишопа на его посту. Куда же направить это письмо? Остался ли ваш дядя на Ямайке или вернулся на Барбадос? Кроме того, разве не муж должен заботиться о своей жене?

– Но откуда вам столько известно про меня, при каких обстоятельствах мы встречались?!

Арабелла почувствовала, как на нее накатывает слабость, и оперлась на планшир.

– Вы утомлены, а я должен вернуться к своим делам, – помолчав, сказал дон Мигель. – Позже вы напишите им обоим, или, если вы категорически не хотите писать мужу, одному лишь дяде. Но только то, что я вам скажу. Условия внесения выкупа оговорю я сам. Об остальном мы побеседуем в следующий раз. Видите остров у нас прямо по курсу? Это Эспаньола. К вечеру «Санто-Доминго» бросит якорь на рейде Ла Романы. Дрянной городишко, но там я найду человека, с которым смогу переслать письма по назначению.

Испанец ушел, а Арабелла еще стояла некоторое время, глядя на туманное вытянутое облако, лежащее на горизонте. Дон Мигель прав, не былосмысла упорствовать.

«Мне придется подчинится его требованию и написать эти проклятые письма. Нодело не только в выкупе… Откуда такое пристальное внимание ко мне и к тому, кого он называет моим мужем?»

На глаза навернулись слезы отчаяния, она сердито сморгнула их и оглянулась на ют, где дон Мигель, стоя к ней спиной, о чем-то разговаривал с одним из своих офицеров. Внутри нее что-то дрогнуло, высокая худощавая фигура в черном камзоле вызывала неясную тоску. Сейчас он обернется, и…

Позади раздалось покашливание, и наваждение рассеялось.

– Донья Арабелла, вам следует вернуться в каюту, я осмотрю вас.

К ней подошел доктор Рамиро. Арабелла тепло улыбнулась ему:

– Я прекрасно себя чувствую, сеньор Рамиро, и мне бы хотелось еще побыть на палубе.

– Донья Арабелла вольна делать, что ей заблагорассудится, даже упасть за борт от слабости и найти смерть в морских волнах, сочтя это благом – о чем она недавно поведала во всеуслышание.

Сеньор Рамиро по-дружески относился к своей пациентке. С непринужденностью, свойственной людям его профессиипосмеиваясь над смущением Арабеллы, он оказывал ей, кроме врачебной, и иную, необходимую ввиду отсутствия сиделки помощь, в том числе самого деликатного свойства. Но может ли она доверять врачу настолько, чтобы начать расспрашивать о доне Мигеле?

– Так вы были свидетелем нашего разговора?

– О, я бы не назвал это разговором, скорее это был поединок, – пожилой врач покачал головой. – Вам следует быть осторожнее, донья Арабелла. Cеньор де Эспиноса вспыльчивый человек. Даже будь вы в добром здравии…

– Так вы давно знаете дона Мигеля?

Рамиро кинул на молодую женщину пристальный взгляд:

– Я знаю его достаточно, чтобы предостеречь вас. Вы очень рисковали. Я удивлен, что его гнев угас так быстро.

– Я нужна ему… – пробормотала Арабелла.

– Нужны, – согласился врач, – но не стоит выводить его из себя. Однако мы увлеклись беседой. На вас лица нет. Ступайте к себе.

Ночной посетитель

Пожалуй, сержант Доусон поторопился причислить незнакомца к бродягам, да еще и безумным. Сам сержант застыл на пороге, с подозрением следя за каждым движением неуместного посетителя. В кабинете царило молчание. Блад рассматривал стоящего перед ним человека, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, а тот в свою очередь насмешливо уставился на губернатора. Одет незнакомец был хоть и небогато, но добротно. А жесткий взгляд темных глаз больше подходил наемному убийце, нежели блаженному.

– У меня для вас послание, синьор говернаторе, но дело не терпит лишних ушей, – с сильным акцентом произнес наконец незнакомец.

– Ваше превосходительство… – попытался возразить Доусон, но губернатор властным жестом указал ему на дверь.

Сержант только крякнул, не смея перечить, и поспешил выйти из кабинета.

– От кого? – хрипло спросил Блад.

Посетитель извлек из-за пазухи плотный конверт и гибким движением скользнул к столу. Блад невольно прищурил глаза: ему была знакома подобная кошачья грация. Дойди дело до боя, это был бы очень опасный противник.

– Читайте. Мне также поручено дождаться ответа, если таковой последует, – осклабился посланец.

Блад сломал печать, и на стол выпал небольшой листок бумаги, на котором было написано несколько строк. В кабинете словно полыхнула беззвучная молния, во рту сразу же пересохло: Блад узнал почерк жены. Он жадно вчитался в письмо.

«Ваше превосходительство,

Бриг, на котором я плыла, выбросило на рифы, но Господу было угодно, чтобы я осталась жива. Дон Мигель де Эспиноса спас меня с разбившегося корабля, и в данный момент я нахожусь у него. Мне предоставлено все необходимое, пусть это Вас не волнует.

Условия моего освобождения будут изложены в отдельном письме.

Да поможет Вам Бог.

Арабелла»

«Жива! Она жива! Но… Дон Мигель де Эспиноса… Боже, почему именно он?!»

Вместе с ослепительной радостью Блад ощутил почти отчаяние. Но сейчас было не время поддаваться эмоциям. Он еще раз посмотрел на письмо. Почерк был неровный, словно Арабелла торопилась или не вполне уверенно держала перо. И… почему она обращается к нему «Ваше превосходительство»? Что стоит за этими краткими строками, отстраненным тоном?