Блад учтиво поклонился неожиданным гостьям, которые изумленно рассматривали богато одетого джентльмена и судя по всему, не узнавали его, пока мисс Питт не представила их друг другу.

– Мистер Питт рассказал нам, что вы пытались до последнего помочь моему бедному Эндрью, мистер Блад, – прошелестела миссис Бэйнс и горестно поджала губы: – Мы благодарны вам… В свой смертный час он не был одинок…

…«Ямайский купец» угодил в шторм и осужденных мятежников швыряло на переборки и друг на друга. Во мраке зловонного трюма не умолкали проклятия и стоны, но Блад отчетливо слышал горячечный шепот умирающего Бэйнса, умолявшего и требовавшего разыскать его жену и дочь и помочь им. Длины цепи, которой был прикован Питер, хватило, чтобы добраться до несчастного и пристроить его голову к себе на колени, оберегая от сильной качки. Капитан, несмотря на большое количество заболевших неведомой хворью узников и настойчивые просьбы Блада, не разрешал ему лечить их, и поэтому больше он ничем не мог облегчить страдания своего товарища – разве что пообещать ему позаботиться о его близких. Пусть даже в тот момент надежда не только на возвращение в Англию, но и на то, что они переживут этот шторм, была весьма призрачной.

Питер не позабыл о том обещании и, оказавшись в Бриджоутере, навел справки. Усадьбой Олгторп, конфискованной за участие Эндрью Бэйнса в мятеже, владели другие люди и никто не знал, куда подевалась его семья. Блад не оставлял своих попыток найти женщин, пока однажды не заговорил об этом с Джереми. Тот покраснел и пробормотал, что те нашли приют у одной из сестер Бэйнса, а он разыскал их, заплатил долги и помог мисс Бэйнс, перебивающейся случайными заработками, устроиться служанкой.

Блад был рад, что семья их товарища уцелела, хотя и понимал, что избежать насилия женщинам не удалось. Он подумал о юной дочери Бэйнса, которой вряд ли было тогда более шестнадцати лет. Воспоминания об июльском утре, когда королевское возмездие в лице драгун Кирка обрушилось на этих людей, перемалывая в прах их судьбы – как и судьбы многих других в Сомерсете, всколыхнули в нем глухой гнев. Знать развязывает войны и затевает мятежи, вот только отдуваться приходится тем, кто по долгу или вследствие собственной глупости имеет несчастье следовать за ней. Бедняга Эндрью, впрочем, был повинен лишь в том, что дал приют раненому.

– Передай им, – сказал Блад, протягивая Питту мешочек с золотыми кронами. – Этого должно хватить на обзаведение каким-никаким хозяйством.

Тот нехотя буркнул, отводя глаза в сторону:

– Они не возьмут, Питер. Я с трудом уговорил мисс Бэйнс принять от меня деньги – и то в качестве дружеского займа, да и положение их было отчаянное…

Бладу еще тогда показалось, что шкипер сказал ему не все, а сегодня их присутствие и сияющий вид только что вошедшего в гостиную Джереми, наводили его на определенные догадки. И подтверждение последовало незамедлительно.

Увидев Джереми, Мэри Бэйнс поднялась со стула, и ее лицо озарилось радостью, а он, подойдя к молодой женщине и взяв ее за руку, обвел всех счастливым взглядом и торжественно возвестил:

– Мисс Бэйнс оказала мне честь и согласилась стать моей женой.

Та потупилась, ее бледные щеки порозовели.

– Джереми, неужели! – воскликнула мисс Питт, подбегая к племяннику.

– Давно пора! – вторила ей миссис Роулинг, чуть не подпрыгивая на месте, но пытаясь соблюдать степенность, приличествующую замужней женщине.

– Поздравляю вас, мистер Питт, и вас, мисс Бэйнс, – улыбнулась Арабелла и выразительно посмотрела на мужа.

– Рад за тебя, Джереми, – спохватился Блад, – Мисс Бэйнс, мои поздравления. Штурман Питт никогда не сбивался с курса и уверен, что так будет и впредь, и он окажется достойным вас, – он низко склонился перед окончательно вспыхнувшей Мэри.

– Благодарю вас, миссис Блад… и вас… сэр, – пролепетала она.

На помощь мисс Бэйнс пришла миссис Роулинг, которая, подхватив ее под руку, увлекла молодую женщину на кухню, щебеча о том, что теперь-то она может узнать секрет их знаменитого пудинга, Арабелла отошла к миссис Бэйнс, которая продолжала сидеть у окна, и начала что-то негромко спрашивать у нее.

Редко кому удавалось удивить Блада, и менее всего он ожидал этого от Питта, но видно странно начавшийся день был просто обязан закончиться чем-то подобным.

– Внезапное решение, Джереми? – спросил он, пользуясь тем, что дамы оставили их наедине.

– Я несказал тебе, Питер, – Джереми говорил быстро и тихо. – Мэри никак не соглашалась выйти за меня, все твердила, что недостойна, что не сможет стать мне хорошей женой. Ну… после того, что случилось тогда… Но разве же она виновата?! – он сжал кулаки в бессильном гневе и с яростью в голосе процедил: – Проклятый ублюдок Гобарт и его дьяволы!

Блад вздохнул:

– Прошло много лет, а время лечит. А сам-то ты что?

– Я люблю ее. Наша вера учит, что земные привязанности ничтожны перед лицом Господа, но я изменился…

– Изменился, – согласился Блад, внимательно разглядывая напряженное лицо своего друга: – И в этот раз обошелся без советов своего капитана, путь и бывшего, – он усмехнулся, – Теперь я понял, кого мне напоминала мадемуазель дОжерон.

Питт смутился:

– Я соблазнился мимолетным сходством, и за хороший урок мне стоит поблагодарить капитана Тондера… вкупе с самой мадемуазель дОжерон. И тебя, – он помолчал, глядя на мисс Бэйнс, которая в сопровождении оживленно болтавших тетушек вернулась в гостиную, затем продолжил едва слышно: – Я ведь приезжал в усадьбу Олгторп до той чертовой битвы. Эндрью Бэйнс продавал сидр – знаменитый на всю округу. Так что Мэри я еще тогда заприметил. И мне даже казалось, что и я ей по нраву. А потом вон как все обернулось… – он сокрушенно покачал головой. – Я не надеялся еще когда-то увидеть ее, да мы и не говорили о чем-то таком, но я хотел узнать, как они, живы ли… И я должен был сообщить о смерти мистера Бэйнса, поэтому написал им – как только это стало возможным. Ответа я не получил – оно и понятно, их уже не было в Олгторпе. Но Мэри все эти годы оставалась в моей душе…

– Если ты смог сохранить память о мисс Бэйнс, то наберись терпения, и уверен, тебе воздастся сторицей. Ведь сам то ты не сомневаешься?

– Ничуть. Оглашение состоится в это воскресенье, – он вдруг схватил Блада за руку и прошептал севшим голосом: – Питер, одно не дает мне покоя… Если бы я не заявился к ним с лордом Гилдоем на руках…

– Перестать, Джереми, – прервал его Блад, – Драгуны вели себя в Сомерсетшире как… в Танжере. Рано или поздно, но они пришли бы в усадьбу. Посмотри, мисс Питт кивает нам. Пора за стол. И соберись, мисс Бэйнс не должна заметить твою печаль.

* * *

Питер ковырнул вилкой разваренный листик капусты, и его тут же замутило. Он попытался призвать желудок к порядку, но тот запротестовал и угрожающе сжался. Блад глубоко вздохнул и поднял взгляд от своей тарелки. Однако вид поставленной прямо перед ним глубокой миски с бобами, плавающими в густой жирной подливке, не сильно облегчал его положение.

– Возможно, вам больше придется по вкусу вот это, мистер Блад? – раздался рядом с ним голос миссис Роулинг.

В руках у нее была большая чашка с горячим бульоном и Питер душевно обрадовался перемене блюд.

– Безо всякого сомнения, миссис Роулинг!

– Я готовлю его моему Джону, если, прости Господи, ему случится перебрать, – вдруг заговорщически прошептала она.

Вот черт! А он считал, что надежно сокрыл… следы неумеренного возлияния.

– Премного вам благодарен, миссис Роулинг, – пробормотал Питер, и та одарила его лукавым взглядом.

Бульон был необыкновенно вкусен, дело пошло на лад. Питер встретился глазами с сидящей напротив него Арабеллой, которая улыбалась, догадавшись о сути происходящего. Впрочем, капуста на ее тарелке также была нетронута, что в свою очередь дало ему полное право насмешливо изогнуть бровь.

Решение

«Могло быть и хуже. Вознесем хвалу бульону миссис Роулинг».

Блад усмехнулся, иронизируя над собой и мысленно подводя итоги званого обеда. Пудинг, как всегда, был превосходен, а золотистый ароматный сидр и вовсе улучшил егосамочувствие. За столом царило радостное оживление, и даже мисс Бэйнс немного оттаяла. она не сводила обожающего взгляда со своего жениха. А Джереми улыбался в ответ и невпопад отвечал на вопросы своих тетушек, что вызывало очередной приступ веселья.

Арабелла тоже улыбалась, наблюдая за влюбленными и Блад видел, что тревога оставила ее.

Этой ночью, привлекая к себе жену, он дарил ей всю нежность, на которую был способен. И когда он смотрел в сияющие глаза Арабеллы, утренние раздумья казались ему полным вздором…

Арабелла заснула, положив голову ему на плечо. Блад легонько провел по ее волосам, вспоминая, как несколько месяцев назад, в один из ненастных сентябрьский вечеров, заявил жене, что не намерен и дальше подвергать ее риску подхватить простуду, и посему спальня у них теперь общая…

…Арабелле, проведшей большую часть жизни в жарком климате, было непросто привыкнуть к промозглому Сомерсетширу, где каменные дома с толстенным стенами не особо прогревались даже в июле. Она зябла, куталась в связанную из овечьей шерсти шаль, подарок миссис Роулинг, и Блад начал опасаться за ее здоровье, тем более, что тогда Арабелла носила их сына.

– Мы нанесем непоправимый урон нравственности Бриджоутера и сотрясем устои местного общества, – ответила Арабелла то ли в шутку, то ли всерьез.

– А кто узнает? Что-то я не вижу, чтобы здесь присутствовал хоть один поборник нравственности или столп местного общества, – сохраняя невозмутимый вид, парировал Блад.

Арабелла возмущенно воскликнула: