Однако Иван, переговорив с графом Шуваловым, начальником тайной канцелярии, упросил последнего повременить с арестом Нелидова и обождать пару недель. И предложил собственную персону для осуществления ареста злодея, который посмел высказываться не должным образом в адрес императрицы. Помня об интимном положении Ивана у ног Елизаветы Петровны, Шувалов заявил, что граф Воронцов может арестовать Нелидова, когда сочтет нужным. Иван довольный своими успехами стал терпеливо ожидать дня венчания Кати и Левашова.

И теперь он критически оглядывал свое великолепное отражение в зеркале и его рот невольно складывался в хищный, устрашающий оскал. Чистый, свежевыбритый, хорошо пахнущий свежим одеколоном, Воронцов прошелся мутным взглядом по своей одежде. Белый мундир из дорогого сукна, воротник и обшлаги, которого имели красный цвет, белые лосины, обтягивающие его мускулистые, длинные ноги и высокие ботфорты со шпорами, начищенными до блеска, подчеркивали его стать. Нагрудную кирасу он решил не надевать. Зачесав волосы в тугой хвост на затылке, Воронцов надел белый парик, с двумя буклями и небольшой косичкой сзади. Светлая треуголка с белым пером, пистолет и палаш дополнили его наряд.

Лицо его мрачное и суровое, выражало холодную решимость. Напряженно сжатая складка рта, заостренные скулы выдавали в нем плохо скрываемое дурное настроение и злость. Глаза его лихорадочно блестящие, немного красные от бессонной ночи, были живыми и беспокойными.

Иван медленно подошел к письменному столу из красного дерева и достал из ящика маленькую черную коробочку. Осторожно открыв ее, он с горечью посмотрел на переливающиеся темные камни, которые засветились приветливым светом на белой атласной материи. Как он хотел отдать их Катюше в ту памятную ночь на маскараде. Но тогда, она отвергла его предложение о свадьбе. И сейчас, Воронцов смотрел на эти драгоценные камни и отчетливо сознавал, что уже, наверное, никогда более он не сделает предложение ни одной девице. Ибо все они лицемерки и лгуньи. Вся их жизнь подчинена сиюминутным капризам. Они легко бросают слова, смущают своими взглядами и поступками мужчин, а после жестоко отвергают их чувства. Он проворно вытянул четки из коробочки и умелым движением спрятал их в потайной карман на груди.

Уже около семи, Иван спустился вниз по парадной лестнице и, проходя мимо кабинета дяди, увидел, что Михаил Илларионович уже встал и что-то пишет сидя за столом. Иван решил поприветствовать дядю и вошел в его кабинет. Старший Воронцов, заметив племянника на пороге своего кабинета, тут же отложил в сторону перо и устремил на него внимательный взор.

– Ваня ты так рано поднялся? Мне доложили, что ты явился только на рассвете, – озабоченно вымолвил Михаил Илларионович.

– Помешал? – глухо поинтересовался Иван.

– Нет, войди. Куда это ты в такую рань?

– Я пришел попрощаться дядя.

– Попрощаться? Вновь переезжаешь во дворец к государыне или к себе?

– Нет, – отрезал недовольно молодой человек, проходя внутрь кабинета.

– А куда же ты тогда?

– Сегодня мне придется завершить одно неприятное дело, – заметил мрачно молодой Воронцов. – После этого она скорее всего меня возненавидит… Но и поделом мне, я пылаю ненавистью к ней уже давно…

– Что ты говоришь Ванюша, я ничего не пойму.

– Я говорю дядя, что после того, что сегодня произойдет, – Иван чуть помолчал и сглотнул горечь от осознания того, что сегодня Катюша выйдет замуж за Левашова и навсегда будет потеряна для него. – Я уеду из Петербурга, ибо жить мне будет в тягость здесь. Возможно, обратно в лес подамся или еще куда-нибудь…

– Но как же Ванюша? А как же Елизавета Петровна?

– Императрица? – опешил молодой человек и, не задумываясь, буркнул. – Ну, уж до нее мне вовсе дела нету. Жила без меня и дальше проживет.

– Не скажи. Она-то совсем в тебе души не чает. Не отпустит она тебя.

– Да пусть хоть кандалами прикует к себе, а во дворец к ней по своей воле более не вернусь. Я все сказал, прощайте дядя…

Молодой человек направился к выходу. Но Михаил Илларионович проворно вскочил на ноги и, быстро догнав племянника, удержал его за плечо.

– Да что стряслось то сынок? Ты расскажи все толком, может я пособить чем могу?

Иван поднял на дядю мрачный взор и Михаил Илларионович отчетливо увидел боль в глазах молодого человека.

– Что с тобой? Ты болен? – спросил тихо озабоченно старший Воронцов. – На тебе лица нет. Да и бледен словно полотно.

– Да не болен я дядя, тошно просто, – буркнул Иван. – Пойду я уже, меня ждут.

И вновь попытался выйти, но Михаил Илларионович встал у племянника на пути и воскликнул:

– А ну рассказывай Иван! Я требую, чтобы то немедля все сказал как на духу. Что ты еще задумал? И отчего опять рушишь все?!

Молодой человек долго молчал, исподлобья глядя на дядю и не желая ему ничего говорить. Старший Воронцов нервно смотрел на племянника и словно хотел проникнуть в его мысли. Не выдержав, Михаил Илларионович уже нервно воскликнул:

– Ванюша ты лучше расскажи. Не мучь меня. Я ведь твоему отцу слово давал, что буду заботиться о тебе. Я ведь столько сделал для тебя. А ты неблагодарный вновь все сломать хочешь? Что ты свою башку в петлю подставляешь? Неужто думаешь, что после твоего отъезда государыня не разгневается? Да она точно велит посадить тебя за неповиновение в крепость, вот увидишь!

– А мне плевать на то! Все равно мне жизни нету!

– Отчего же нету, не пойму? Ты богат, два дворца и поместья имеешь. Да душ несчитано Елизавета Петровна тебе пожаловала. Весь двор перед тобой заискивает да на поклон к тебе ходит, что ж тебе еще надобно? Ну, говори неугомонный, что ж ты на старости лет мучаешь то меня?!

Иван воззрился на дядю и в сердцах выпалил:

– Да пусть горят все эти богатства да почести ярым пламенем, коли она не любит!

– Кто не любит? Императрица? – произнес нервно Михаил Илларионович.

– Императрица? – опешил Иван, и тут же поняв, что сказал лишнее, добавил. – Не понимаете Вы ничего дядя, и императрица тут ни при чем. Пустите, пойду я уже.

Иван взвился с места и быстрым шагом направился к двери. Михаил Илларионович смотрел ему в след нервным взором и тут его словно осенило. Старший Воронцов прекрасно знал, что сегодня Катюша выходит замуж за господина Левашова. Сложив воедино все факты и то, что ранее Иван был влюблен в эту девицу, Михаил сделал верный вывод.

– Ты, небось, про девицу Пашкову говоришь? – прохрипел ревниво в след племяннику старший Воронцов. Иван резко остановился у двери, и повернулся к дяде.

– Про кого? – ошарашенно переспросил Иван.

– Ну, про эту девицу, Екатерину Васильевну, чтоб ее чертовку. Только своими прелестями жажду распаляет, а потом мука одна, – нервно выпалил Михаил Илларионович и нецензурно выругался, вспомнив про то, как Катюша отказала ему и приняла предложение Левашова.

– Вы так странно говорите дядя, словно, – грудным голосом вымолвил молодой человек, испепеляя взором дядю, и не понимая, откуда дядя все знает. Ведь Иван никогда даже не рассказывал ему о Катюше.

– Это ты что же из-за этой смазливой девчонки решил жизнь то свою погубить? Это она-то тебя не любит? Так? Говори, мальчишка! – выдохнул старший Воронцов, вновь приближаясь к племяннику. И видя, как на лице Ивана появилось крайнее волнение, а его глаза ожили и загорелись, Михаил Илларионович добавил. – Так и есть! Девка то эта тебе до сих пор глаза застит. Что думаешь, не знаю, что жениться то ты на ней хотел?!

– Откуда Вы знаете о том дядя? – пораженно замети Иван.

– Дак приезжала она сюда, тебя разыскивала.

– Когда?

– Да давно. Едва ты из лесу вернулся. Наверное, через пару недель, как ты на войну уехал, да и потом еще раз.

– Катюша приезжала к Вам и меня искала?

– Катюша, – передразнил Михаил Илларионович. – И что в этой девке тебе проку? Да искала тебя и что же? Даже письмо для тебя оставляла.

– Письмо? И где оно? – ошалел окончательно Иван от слов дяди.

– Сжег я его. Да там и не было ничего такого.

– Так Вы прочли его?

– Нет, то есть да. Писала, что хочет увидеться с тобой, да, что нравишься ты ей.

– И Вы сожгли письмо, адресованное мне дядя?

– Да сжег, я же говорю. Не пара она тебе. Да и правильно сделал, что сжег. Ну и что, что она писала, что хочет быть с тобой в том письме? Ведь если бы любила тебя до сих пор, не стала бы с другим сегодня венчаться, – уже с ревностью в голосе добавил Воронцов.

– Возможно, Вы правы дядя, – глухо произнес Иван. – Но все же я хотел бы прочесть то письмо…

– Да забудь про то. И вообще в последний раз я сказал, что ты погиб на войне, чтобы отвязалась она от тебя.

– Вы ей это сказали? И когда?

– Когда, когда, – нахмурился Михаил Илларионович. – Да за пару дней до того как ты с войны вернулся. И чего она тебе жизнь портит? Ты это Ванюша забудь ее и меня послушай. Не пара она тебе. И замуж то она за другого выходит теперь, оттого лучше ты не думай о ней.

– Вы что же дядя солгали ей, что я убит? – холодея, вымолвил молодой человек.

– Да.

– Ну, знаете! – выпалил Иван и замялся. Сопоставив все слова дяди и прошедшие события, он воскликнул. – Вот отчего она в обморок упала! Да и потом говорила, что волновалась за меня! Да и о смерти то моей узнала, еще задолго до того как помолвлена была. Что же Вы наделали дядя?!

– И что же я наделал такого? – парировал старший Воронцов.

– Да все могло сложиться по-другому, знай я, что она искала меня!

– Глупости говоришь, Ванюша. Ты что, думаешь, она тебя одного отвергла? Так знай, я тоже сватался к ней. Так и меня она тоже знать не захотела. Вот так. Видимо Левашов ей более люб, чем мы с тобой.

– Вы сватались к Катюше, дядя? Вы?! – произнес, опешив Иван, и уставился на дядю не понимающим взором. – Да Вы же старше ее на тридцать лет!

– И что ж? Разве я не могу влюбиться? – обиженно заметил старший Воронцов.