В общем, человек, которого я называю третьим отцом, меня от туда забрал, когда мне было 13. К тому времени я умел стрелять, рвать тупым лезвием важные артерии и сворачивать шеи. Ему нужен был приемник, трое его сыновей на тот момент были убиты. И воспитывал он меня жестоко, чтобы рука не дрогнула, когда будет нужно, учил выживать, учил защищаться. Дал школьное образование, еду, одежду, крышу над головой. Когда понял, что с мозгами у меня всё в порядке, а жизнь так помотала, что сожаления во мне уже не осталось, начал приближать меня к себе.

Стал мне отцом, действительно лучшим из всех. Как только я стал ему доверять, попросил найти маму, узнать, что с ней. И спустя месяц он рассказал, что она умерла, как и отчим. Вместе сгорели в пожаре.

К восемнадцати я жил в его особняке, учился в колледже, играл на коллекционной гитаре, и разъезжал на мустанге. Платой за всё это я стал его рукой. Я делал страшные вещи. Я делал всё, что он приказывал. Днём учился, а по ночам ломал людям кости, стрелял, шантажировал. Заставлял людей дать ему то, чего он хочет. Однажды, я рассказал ему о своих планах стать архитектором, о том, что закончу колледж через пару месяцев и поступлю в университет. Он посмеялся мне в лицо. Заливался смехом, плюясь слюной и давясь кашлем, а потом сказал, что я принадлежу ему. Что буду жить так, как позволит он. На следующее утро он улетел в Мадрид на сделку, а я решил найти в его кабинете свои документы, чтобы отправить в университет. Взломал сейф и нашел папку с её фотографией. Мать была жива, отчим тоже. Сеньор прилетел через сутки. С порога я набросился на него в гневе, требуя объяснений. А он достал пистолет, выстрелил мне в бедро и под мои вопли спокойно отправился по своим делам. Как в собаку, а не как в сына. – Альваро вздохнул, тяжело хватая воздух. Лидия не видела ничего перед собой, смотря в пустоту, она представляла мрачные пугающие картины. Девушка была не так дурна, чтобы додумать всё происходящее после, и как Альваро пришёл к тому, что у него есть.

– Ты его убил? – Она подняла голову, посмотрев на него, впервые за весь рассказ. Он смотрел прямо перед собой с каменным лицом, его грудь дергалась от неровного дыхания.

– Да. Но перед этим позаботился, чтобы большая часть его имущества осталась у меня.

– Сколько тебе было?

– Через день мне исполнилось 19.

Она закрыла лицо рукой, тяжело дыша через дрожащие губы.

– Тем летом я приехал в Болгарию. И два дня провел на свежей могиле матери. Вырвал и сжёг все кусты роз, которые росли поблизости. Её не стало лишь той весной, а не как он сказал, пять лет назад. Она искала меня до своей смерти. Умерла совсем одна, от сердечного приступа, ей было 35. Её сердце не выдержало.

Лидия обняла, уткнувшись в его плечо мокрым от слёз лицом.

– Меня им отдал отчим. Даже денег не взял. Мама меня искала и вовсе от него отказалась. Он сам ей признался, выпалил посреди ссоры.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Та старуха, соседка, у которой мы жили, она жива, я говорил с ней. Единственное, чего она не знала, то куда сбежал тот ублюдок. Чтобы узнать это мне понадобилось 10 лет. Он сбежал в Россию.

Лидия зажмурила и так закрытые глаза. Она чувствовала, как дрожит Альваро, и её тоже начало колотить. Девушка пустила в голову эту действительность и не стала думать. У неё не было вопросов и не было к нему отвращения, только лишь жалость, которую она вовсе не хотела показывать.

– Он не очень-то боялся умирать, хотя узнал меня сразу, спустя двадцать лет. Я не почувствовал ничего. Никакого утешения, облегчения или удовлетворения. Я словно лишился чувств и не представлял больше ничего хорошего в жизни. Ведь у меня была цель отомстить, и вся жизнь превратилась в достижение этой цели, и вот она достигнута.

За окном приближался вечер. Девушка направила взгляд на бушующие волны, стараясь унять дрожь. Только когда почувствовала, что Альваро совладал с дыханием, тихо заговорила:

– Я не могу осуждать тебя, потому что мне ни за что не понять, почему ты поступил, так или иначе. И никому не понять, никому кроме тебя, человека пережившего это, не понять, что тобой двигало. Я могу многое сказать сейчас на счёт того, как ужасно лишать жизни другого человека, каким бы он ни был и что в жизни не сделал, но ты сам это знаешь. И если тебя не остановил ты сам, то у меня не получится. Я могу только принимать тебя со всем этим, либо не принимать.

Последовала тишина, такая громкая и шипящая. Альваро боялся посмотреть ей в лицо и более того боялся пошевелиться. Но Лидия уже знала, что ничего в ней не изменилось, лишь думала, как ему это доказать. Она сжала его в объятиях, зарывшись лицом в его плечо, пару раз шмыгнув носом, прижалась к шее мягкими губами.

Глава 26

Солнце снова готовилось осветить побережье, выглядывая из-за моря. Она с трудом подняла веки и несколько секунд смотрела на его глаза, бегая взглядом от одного ко второму. Затем захохотала, хриплым ото сна голосом.

– Что? – сразу же спросил он, расплываясь в тёплой улыбке.

Девушка снова взглянула на него, с озорством в голубых глазах.

– Наши лица так близко, что когда ты смотришь на меня, твои глаза косятся к носу.

Он беззвучно засмеялся, обхватил её рукой за спину и прижал к себе.

– Когда ты просыпаешься с таким настроением, мне хочется жить.

– Значит когда я просыпаюсь с другим, жить не хочется? – она говорила медленно и тихо, от его теплых объятий снова засыпая.

– Сейчас только 5 утра, мне нужно уехать, а ты спи.

– Я не возражаю. Когда тебя ждать?

– Поздно.

– Значит, снова встретимся в постели?

– Звучит заманчиво. – Он еще несколько минут лежал с ней, пока её дыхание не стало ровным и глубоким.

***

Она проснулась, когда сквозь сон её нос защекотал аромат.

Открыв глаза, девушка улыбнулась и сжала подушку, глубоко вдыхая сладость пионов. Не меньше сотни бордовых цветков собрались в букет, стоящий возле кровати. Лидия протянула руку и взяла карточку из черной тиснёной бумаги. Перечитав несколько раз надпись, она спрятала лицо в подушку, чтобы не позволить слезам политься из глаз.

"Спасибо за взгляд, который не изменился"

***

– Добрый день, Мария! – Она вошла на кухню, шаркая ногами и потирая заспанные глаза.

– Доброе утро, Лидия!

На плите что-то бурлило сразу в двух кастрюлях, а на сковороде под крышкой содержимое настойчиво шипело.

– Аромат божественный! – Девушка взяла чистый стакан и отправилась к холодильнику за соком. – Что это будет?

– Сарсуэла.

– Звучит так же здорово, как пахнет, но я не знаю, что это. – Отпив полстакана, она плюхнулись на белый стул.

– Это рыбное филе и прочие морепродукты в густом бульоне.

– Что ж, будем пробовать. Альваро ушёл сегодня рано?

– Я не видела сегодня сеньора, и Дани тоже, вероятно они очень рано уехали.

Пройдя по гостиной, в кухню зашёл Чиро.

– Добрый день. – Он кивнул Лидии. – Могу я попить воды?

– Ну конечно, Чиро, входи.

Мужчина выглядел так, словно вышел из спортзала. Лоб покрылся потом, от которого тёмные волосы намокли, белая рубашка была помята, рукава на ней расстёгнуты и закатаны по локоть.

– Ты что, убегал от кого-то?

– Нет, сеньора. – Он осушил длинный глубокий стакан воды. – Немного устал, расставляя мебель.

– Мебель? – она вопросительно взглянула на мужчину, затем на Марию, но та явно знала, что происходит и продолжала невозмутимо шинковать зелень.

– Да, утром привезли мебель в кинотеатр.

– Я могу посмотреть?

– Конечно, но мы с парнями ещё не закончили.

Лидия, взяв со стола стакан с соком, прошла за мужчиной к двери в кинотеатр. Внутри находились Мано и Хорхе, увидев Лидию, они поздоровались, с уважительными улыбками на потных лицах. Девушка застряла в дверях, рассматривая некогда пустую комнату. Теперь же, перед экраном расположились посадочные места. Первый ряд представлял собой впечатляющих размеров диван в форме плавной арки, обитый чёрной матовой тканью, пространство, в центре которого занимал низкий овальный стол. За диваном располагался ряд из четырех мягких кресел, громоздких и раскидистых, способных уместить на себе по два взрослых человека.

***

С раннего утра за окном собиралась с силами гроза. Ближе к обеду тучи не давали солнцу ни малейшего шанса нагреть побережье. С моря налетали холодные потоки ветра и несли вместе с собой намёки на осень. И вот, небо вовсе заволокла чернота.

Лидия смотрела на непогоду за окном, которая подпитывала грустью и без того пессимистичный настрой, но затем вскочила с кровати, злясь сама на себя за печальные мысли и решила с ними бороться. Она посмотрела в интернете погоду на день, и, узнав, что прояснений не ожидается, твердо решила найти себе занятие за пределами серых стен.

Девушка прошлась по дому, не встретив ни одного человека внутри. Ей вдруг захотелось оказаться в толпе, услышать звуки голосов и городской суматохи. Холод, пришедший после длительной жары, намекал на то, что можно облачиться в черный длинный тренч, и устроить ему экскурсию по улицам Барселоны. Хотя, сам тренч наверняка провёл в столице больше времени, чем Лидия, и кто кому будет проводить экскурсию – большой вопрос.

Лидия приняла душ, высушила и уложила волосы в лёгкие волны, накрасила ресницы и брови. Надела белую обтягивающую футболку, заправив в серые джинсы, обула белые кроссовки, и, накинув тренч на локоть, отправилась выбираться на улицу.

Хуго в кабинете не оказалось, девушка заглянула в обновлённый кинотеатр, но там уже никого не было. Затем она спустилась вниз по узкой лестнице и постучала в комнату охраны. Никто не отозвался, и Лидия дернула ручку двери, которая оказалась незапертой. Заглянув внутрь, она осмотрелась, задержав взгляд на трёх экранах. Один был выключен, на втором светилась заставка, требуя ввести пароль. Третий, самый большой из всех, разделялся на 6 секций, каждая из которых показывала картинку с камеры наблюдения. Задний двор, охватывающий сад и часть забора, парадный вход в дом, возле которого ходили из стороны в сторону Чиро и Мано. Чуть ниже – вид на ворота со стороны улицы, с частью подъездной дороги, и на них же, но со стороны двора, под надзором Хорхе и Лукаса. Ещё одна камера располагалась высоко на столбе и широким углом обзора захватывала почти весь особняк. Последняя камера обозревала каменную лестницу к бухте.