Кэролайн огляделась в поисках белокурой головы Дэвида, обычно возвышающейся над толпой. Он упомянул, что будет на балу, и хотя они больше не возвращались к этой теме, при мысли, что они увидятся здесь сегодня вечером, ей становилось дурно от волнения. Воспоминание о досадных событиях этого утра жгло ее изнутри. Подумать только, она явилась на встречу с ним в папильотках!

И теперь ей не терпелось стереть этот образ из его памяти. Возможно, мадам Боклер не француженка, но в умении обращаться с иглой ей никак не откажешь: платье Кэролайн было самым красивым из всех, что она видела, не говоря уже о тех, которые носила. Сшитое из зеленого шелка, оно наводило на мысль о полуденном океане, переливаясь при малейшем движении тела. Верная своему обещанию, модистка сделала рукава в виде крохотных фонариков, которые хоть и не были последним писком моды, гораздо больше подходили к фигуре Кэролайн, чем рукава с заниженным плечом и пышными складками, украшавшие платья других леди, присутствовавших на балу.

Но тот факт, что она выделяется из толпы, привлекая всеобщее внимание, чуть не заставил Кэролайн повернуть назад. Не успела она сделать нескольких неуверенных шагов по бальному залу, как собравшиеся начали поворачивать головы в ее сторону, перешептываясь за приложенными к губам веерами.

И Кэролайн споткнулась.

Пенелопа, поддержав ее за локоть затянутой в перчатку рукой, произнесла вполголоса:

– Улыбайся. А то у тебя такой вид, словно ты проглотила что-то несъедобное.

– Они шепчутся обо мне, – отозвалась Кэролайн, с благодарностью подумав о старой сорочке, прикрывавшей тело под новым платьем. Но тонкий хлопок не мог защитить от пристальных взглядов и колких замечаний, пронзавших ее, казалось, со всех сторон.

– На тебя действительно все смотрят, – признала Пенелопа, пройдясь взглядом по нарядной публике. – Н-но я бы не сказала, что с насмешкой. Ты прелестно выглядишь. Достаточно хорошо, чтобы предстать перед королевой.

Кэролайн ахнула.

– Королевская семья тоже здесь? – Почему-то мысль о том, чтобы предстать перед королевой, казалась менее пугающей, чем перспектива обороняться от мисс Бакстер и мистера Дермота.

Пенелопа улыбнулась.

– Несмотря на все догадки и слухи, ходившие в последнее время, не думаю, что королева находится в данный момент в Брайтоне и что вообще собирается сюда этим летом. Но графиня Бичем, кажется, присутствует.

Кэролайн резко обернулась.

– Графиня Бичем?

– Мать Дафингтона, – сообщила Пенелопа, шагнув в сторону, и добавила, прежде чем раствориться в толпе: – И Дафингтон тоже.

Кэролайн изобразила улыбку, как она надеялась, приятную, и повернулась к паре, заставившей Пенелопу так поспешно ретироваться.

Будь она до конца объективной, ей пришлось бы признать, что Дафингтон неплохо смотрится этим вечером – по крайней мере, насколько это было возможно в его случае, – облаченный в черный сюртук с бархатными лацканами и пурпурный жилет. Просто… его было слишком много, что навевало мысли о медведе, наряженном в кукольную одежду.

Сопровождавшая его дама, казалось, исповедовала лондонское учение, гласившее, что чем больше, тем лучше, и что летняя жара не повод уклоняться от служения моде. Ее представительная фигура была задрапирована в несколько слоев тафты, призванных скрыть пропорции, которые могли бы соперничать с внушительными габаритами сына. Уши украшали изумрудные серьги, грозившие разорвать и без того вытянутые мочки, а морщинистую шею обвивало ожерелье столь же впечатляющих размеров.

Терпеливо выслушав восторженное представление своего сына, леди Бичем устремила на Кэролайн суровый взгляд, от которого у нее по спине пробежал озноб.

– Итак, это и есть небезызвестная мисс Толбертсон, о которой мой сын только и говорит в последнее время.

Хотя обвиняющие нотки в ее голосе чуть не заставили Кэролайн последовать за сестрой, скрывшейся в толпе, ее улыбка не дрогнула.

– Тогда уж скорее известная, чем небезызвестная, я бы сказала.

Губы леди Бичем иронически изогнулись.

– Не припомню, чтобы он столько говорил о чем-либо за весь год, не считая десерта, который подавали на Рождество.

– Матушка, – начал Дафингтон, но мать пресекла его возражения, громко стукнув тростью о выложенный плиткой пол. Он замолк, как хорошо натасканный терьер.

– Никогда не слышала о Толбертсонах, – заявила графиня, подавшись ближе и вглядываясь в лицо Кэролайн слезящимися глазами. – Расскажите мне о своей семье, детка.

– Мой дедушка с материнской стороны – виконт Эшмор. – Кэролайн помедлила, не зная, как объяснить остальное. Ей не хотелось, чтобы ее отец выглядел недостойным в глазах этой женщины только потому, что ее родители поженились по любви. – Мой отец был крупным местным бизнесменом, который основал «Брайтон газет». Он умер, когда мне было двенадцать.

– Ваша мать – бывшая мисс Лидия Берч? – осведомилась графиня удивленным тоном. – Дочь виконта?

Кэролайн кивнула.

– Титул моего деда перешел к дальнему родственнику, и мы не слишком близки с семьей нового виконта.

– Хорошая родословная тем не менее. Я знала вашу матушку в Лондоне, когда она была девицей на выданье. Ее имя было у всех на устах в тот год, когда она появилась в свете. – Черты лица графини смягчились. – Вчера я пила чай у мисс Бакстер и, признаюсь, ожидала увидеть совсем другое, исходя из краткой характеристики, которую она дала вам. У вас потрясающее платье, если вас интересует мое мнение.

– Спасибо, – отозвалась Кэролайн. Каким-то чудом ей удалось сдержать резкую реплику насчет чрезмерной разговорчивости мисс Бакстер.

Графиня переложила трость из одной руки в другую.

– Гарольд упомянул, что оплатил вам вчера морские ванны. Как вам первый опыт купания в океане?

При мысли о неприличных вещах, которыми они с Дэвидом занимались в купальне – нанятой сыном этой женщины, – щеки Кэролайн вспыхнули.

– Я нашла его весьма освежающим, – уклончиво отозвалась она, надеясь, что жар, затопивший ее щеки, не слишком заметен.

Графиня одобрительно кивнула.

– Улучшает кровообращение, успокаивает нервы. Когда Гарольд сказал мне, что встретил леди, которая оценила пользу морских ванн, я настояла, чтобы он познакомил нас сегодня вечером.

Они поговорили еще пару минут, а затем, когда леди Бичем извинилась и двинулась дальше, Дафингтон предложил Кэролайн руку.

– Вы не хотели бы подышать свежим воздухом на террасе? – Его раскатистый голос перекрыл звуки струнных инструментов, доносившиеся с дальнего конца зала.

Кэролайн покачала головой, вспомнив о другой террасе и другом вечере.

– Возможно, позже. Я только что приехала и пока еще не нуждаюсь в… э-э… свежем воздухе.

– Тогда, может, потанцуем?

– Оркестр еще только настраивается, – рассеянно отозвалась она.

Челюсти Дафингтона, украшенные пышными черными бакенбардами, сжались.

– Я надеялся поговорить с вами в более уединенном месте, но теперь, когда матушка дала свое одобрение, я не могу ждать.

Кэролайн повернулась к своему спутнику, ощутив легкую панику.

– Надеюсь, вы не сочтете меня чересчур дерзким, если я скажу, что мое самое заветное желание видеть нас обрученными и обвенчанными к Новому году.

Мысли Кэролайн лихорадочно метались. Нет, нет, нет! – взмолился ее внутренний голос. Этого не должно было случиться. Во всяком случае, не сегодня, когда у нее остается еще два обещанных дня, чтобы познать страсть на собственных условиях и с мужчиной, которого она выбрала.

– Я… – Она запнулась, пытаясь найти подходящий ответ. – То есть… я хотела сказать… что вы очень добры. Правда, это несколько неожиданно. – Она замолкла, не в состоянии подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. Не говорить же ему, что больше всего ей хочется схватить ближайшую вазу и исторгнуть в нее содержимое своего желудка.

– Я понимаю, что застал вас врасплох. Но теперь, когда моя мать познакомилась с вами, я хотел бы быть первым, кто объявит о своих намерениях.

Кэролайн прикрыла рот затянутой в перчатку рукой. Он получил одобрение матери! Она не знала, что ей делать: плакать или смеяться. Ей и в голову не приходило, что это испытание, а то постаралась бы произвести не столь благоприятное впечатление.

– Могу я подумать несколько дней? – прошептала она сквозь ладонь, все еще прижатую ко рту. Слова, казалось, застревали в ее горле и между пальцами.

Дафингтон одернул жилет решительным жестом.

– Я буду ждать до середины лета, но только ради удовольствия видеть вашу улыбку.

Кэролайн позволила ему записаться в ее карточку для танцев – позаботившись о том, чтобы это было что-то безобидное, когда партнеры стоят напротив друг друга – и испустила вздох облегчения, когда он двинулся прочь, проталкиваясь через толпу.

Дафингтон хочет быть первым, кто заявит о своих намерениях? Неужели он считает, что будут другие? Это выходило за рамки ее воображения, не способного заглянуть в будущее.

Кэролайн сделала глубокий вдох, подумывая, не прогуляться ли ей и в самом деле на террасе, как ее обдало таким едким запахом помады для волос, что она чуть не задохнулась. Стремительно обернувшись, она обнаружила мистера Дермота, который стоял в нескольких дюймах от нее с задумчивым выражением на красивом лице.

На одно пугающее мгновение она задалась вопросом, не подслушал ли Дермот, как Дафингтон делал ей предложение. Она еще не была готова поделиться этой новостью даже с Пенелопой, а уж с джентльменом, который соперничал с мисс Бакстер талантом по части сплетен, тем более. Но вместо того чтобы коснуться ее разговора с Дафингтоном, Дермот растянул губы в улыбке, демонстрируя зубы, которые так прельстили ее однажды, что она позволила этому мужчине прижаться к ее губам своими.

– Вы выглядите весьма привлекательно сегодня, мисс Кэролайн. Должен сказать, этот фасон вам идет.

Кэролайн задумалась над его словами. Она действительно неплохо выглядела сегодня, по крайней мере по сравнению с ее обычным видом, и не только из-за платья. Благодаря заботам Бесс и матери ее лицо обрамляли мягкие завитки, которые, она не могла не признать, шли ей гораздо больше, чем строгая прическа, которую она обычно носила. Ее платье, возможно, выглядело несколько иначе, чем туалеты других дам, но, бесспорно, это был лучший наряд из всех, что она когда-либо имела.