– Едешь куда-то? – Я резко обернулась и увидела возле мусорного контейнера Люси с мешком в руке. Она забросила его в контейнер и, сложив руки на груди, повернулась ко мне.

– Нет, – запинаясь, проговорила я и подумала, что мне нечего пугаться, все равно завтра же уволюсь. – Я только…

– Потому что это было бы действительно погано, если бы ты вот так бросила нас с Элиотом. Кстати, не твои ли родители там? – Люси смотрела мне прямо в глаза, как бы ожидая, что я буду отрицать это. Я не могла не заметить, что всякий раз, как она затевала разговор со мной, он был о том, какой я ужасный человек. – Ты, конечно, хотела что-то взять в машине, – продолжала она, с грохотом захлопнув крышку контейнера. – Иначе было бы ужасно, если бы ты уехала, не объяснившись, когда люди тебя ждут. – Даже в царившем на стоянке полумраке – к тому времени уже совсем стемнело – я видела ее сердитое лицо и понимала, что́ она имеет в виду и что речь шла вовсе не о том, что происходило в данный момент.

– Я… – Каждое слово давалось с трудом. – Я действительно напортачила, – наконец сумела сказать я. – И не знаю, как туда вернуться.

Люси вздохнула и покачала головой.

– Тейлор, это ерунда, – сказала она. Этим летом она еще ни разу так мягко со мной не разговаривала. – До этого никому нет дела. Никто даже и не вспомнит. – Она улыбнулась и пошла к закусочной. Я посмотрела на машину и поняла, что если теперь уеду, то лучше мне не станет. Более того, у меня было ощущение, что станет только хуже.

Вернувшись к закусочной, я вошла через служебный вход. Элиот пробивал кому-то две содовые и попкорн и, увидев меня, улыбнулся. Я занялась подравниванием стопок стаканов, но, казалось, покупатели вообще меня не замечают и не узнают во мне девушку, которая только что провалила вводную речь.

Я встретилась взглядом с Люси, управлявшей машиной для попкорна, и она мне слегка кивнула, но этот кивок мог заметить только тот, кто его ждал.

* * *

Через полчаса мы запирали закусочную. Киносеанс на пляже, судя по всему, проходил успешно. Резкость изображения на экране пропадала пока всего два раза, что, по заверению Элиота, указывало на то, что Лиланд по сравнению с прошлым летом превзошел себя.

Люси, уходившая на несколько минут, вернулась из туалета в джинсовой мини-юбке и необычно накрашенная.

– Ого, – отреагировал Элиот, а я дернула за висячий замок, чтобы убедиться, что он защелкнулся. – Я хотел сказать… ну, знаешь… Куда это ты собралась?

– На свидание, – ответила Люси, и тут зазвонил ее мобильный. Она вытащила телефон и так широко улыбнулась, что на ее щеке появилась ямочка. – Ну, пока, ребята, – попрощалась она, посмотрела мне в глаза и направилась к автостоянке, а я отметила, что она впервые простилась и со мной тоже.

Элиот все с той же тоской смотрел вслед Люси, а я дернула замок еще раз, хотя он явно защелкнулся.

– Будешь смотреть фильм? – спросила я. Элиот отвернулся от меня и поспешно надел очки.

– Нет, – ответил он. – Я люблю смотреть с самого начала. Кажется, уже много пропустил.

Я взяла листочек с заготовленным выступлением.

– У меня тут есть содержание, если хочешь. Прямо из «Википедии».

Элиот слабо улыбнулся.

– Спасибо. Увидимся завтра, Тейлор.

Я кивнула и, глядя ему вслед, поняла, что это правда – я остаюсь и, может быть, впервые в жизни, столкнувшись с трудностями, не сбегаю.

Держа в руках шлепанцы и пригибаясь, чтобы не мешать зрителям, я пошла по пляжу к покрывалу, на котором расположилась семья, и села рядом с отцом. Мама сидела ближе к экрану спиной к нам, рядом с Джелси, которая во время сеанса не переставала растягиваться. Книжка Уоррена лежала рядом с ним. Казалось, он был совершенно поглощен фильмом – рот приоткрыт, глаза прикованы к экрану. Я бросила шлепанцы и смахнула рукой с одеяла песок. Исчерпав способы отвлекать себя от мыслей о своем провальном выступлении, я посмотрела на отца, на его освещенное луной и мерцанием экрана лицо. Но на нем не было осуждения, разочарования или других эмоций, которые я боялась увидеть.

– В другой раз получится, малыш, – сказал он, взъерошил мне волосы, кивнул на экран и улыбнулся. – Видела этот фильм? Довольно смешной, – он повернулся к экрану и засмеялся. – Билла Мюррея привязали к корабельной мачте.

Я вытянула ноги, оперлась на руки, постаралась сосредоточиться на фильме, и вскоре смеялась со всеми остальными.

Глава 16

– Тейлор! Проснись и пой. Петушок пропел давно.

Когда я была маленькая, я не понимала, при чем тут петушок, и этим очень веселила отца. Но сегодня было воскресенье, мой выходной, и я хотела поспать.

– Нет, – простонала я в подушку.

– Вставай, – сказал отец и открыл шторы. Звякнули кольца, скользя по металлической штанге, и в комнате стало светло. – Пора вставать.

– Что? – спросила я, крепко закрыв глаза, не понимая, что происходит. – Нет. Почему?

– Сюрприз. – Отец пощекотал мои пятки, торчавшие из-под одеяла. Я против собственной воли захихикала: место было самое чувствительное к щекотке. Я подергала ногами под одеялом и услышала, как отец выходит из комнаты. – Жду тебя на улице, – сказал он, – через пять минут.

Я попробовала закрыть глаза и снова заснуть, но поняла, что ничего не выйдет. Щекотка и яркий свет в комнате пробудили меня окончательно. Я открыла глаза, села и посмотрела на часы. Было девять утра. Называется, поспала в выходной день.

Вчера после фиаско со вступительной речью я снова вышла на работу и день прошел хорошо: Люси относилась ко мне чуть дружелюбней, чем прежде, и никто не напоминал, как я опозорилась. Но сегодня я была рада провести день вдали от места своего последнего унижения и планировала поспать до полудня, а потом, может быть, почитать журнал, позагорать на причале. Но у вселенной были на меня другие планы.

Через десять минут я прошла через кухню и по дороге мельком взглянула на календарь. Не верилось, что уже наступил июнь. Отец расхаживал по крыльцу и выглядел вполне бодрым, несмотря на то что в последнее время вставал поздно и, когда я уходила на работу, еще спал.

– Так что за сюрприз? – спросила я, выходя на террасу и оглядываясь. Все было как обычно, на подъездной дорожке стояли машины. Я стала подозревать, что отец выманил меня из постели хитростью.

– Так… – Он потер руки и улыбнулся. На нем были майка-поло, а не строгая сорочка, как обычно в Коннектикуте, брюки цвета хаки и старые легкие ботинки. – Честно говоря, не такой уж это сюрприз. Скорее, прогулка.

Я посмотрела на него.

– Прогулка?

– Да, – сказал он, – поедем, позавтракаем. – Он посмотрел на меня, явно ожидая реакции, но я думала только о том, что еще очень рано, что меня разбудили, когда я хотела поспать, и что мне обещали сюрприз. – Тебе нужен хороший завтрак, – сказал отец, видимо, таким тоном, каким убеждал присяжных в суде. – День может оказаться богатым событиями. – Я по-прежнему не двигалась, и он добавил, улыбнувшись: – Я угощаю.

Через двадцать минут я сидела за столиком у окна, напротив отца, в «Поконо-кофе-шоп», известном также как закусочная. За годы, что меня здесь не было, заведение нисколько не изменилось: стены, отделанные деревянными панелями, красные перегородки с потрескавшейся кожей, на столах бутылки со сливками, из которых нужно было выдавливать содержимое – этим мы без конца развлекались с Уорреном, когда были маленькие. На стенах – фотографии в рамах с видами Лейк-Финикса в разные годы, на ближайшей к нам был изображен какой-то парад красавиц с прическами по моде сороковых годов, с лентами через плечо поверх купальных костюмов и на высоких каблуках. Красотки улыбались в камеру, выстроившись на пляже.

– Что тут вкусненького? – Отец открыл большое меню в пластиковой обложке. Я заглянула в свое и обнаружила, что с тех пор, как я была здесь в последний раз, в нем ничего не изменилось, хотя именно за последние пять лет были сделаны важные открытия, касающиеся холестерина и насыщенных жиров. Возможно, владельцы сочли, что добавление в меню более здоровых блюд повредит репутации заведения – в конце концов, надпись у двери гласила: «Сюда входите. Отсюда выкатывайтесь».

– Все вкусненькое, – честно сказала я, пробегая глазами по списку блюд, приготовленных из мяса с яйцом. Каждый день на этой неделе я выбегала на работу так поздно, что завтракала в машине гранолой.

– Вы уже выбрали? – К нашему столику подошла официантка средних лет, на шее – очки на цепочке, карандаш наготове над блокнотом, на красной форменной футболке наколка с именем Анджела.

Отец заказал черничные оладьи с беконом, а я то же, что и всегда – омлет «Поконо», известный тем, что готовится из яиц и разных видов мяса и сыра, но без овощей.

Анджела кивнула и, уходя, записала наш заказ. Я посмотрела на отца, сидящего напротив, и вдруг поняла, что мы остались с ним один на один.

Не то чтобы мы с ним никогда не ели наедине – мороженое, например, столько раз, что и не сосчитать. Но редко бывало так, что я пользовалась его вниманием безраздельно, чтобы не было ни брата, ни сестры, ни постоянного жужжания телефона. Я подумала, что пора сделать то, о чем размышляла со времени нашей поездки в больницу, – сказать, что люблю его. Но только я собралась это сделать, как снова появилась Анджела с кофейником, налила нам обоим по чашке кофе, и я поняла, что момент упущен.

Отец отпил кофе, поморщился и, глядя на меня, поднял брови.

– Ого, – заметил он серьезно, – всю следующую неделю, наверное, спать не буду.

– Крепкий? – спросила я, добавила в кофе сливки и размешала сахар. Отец, глядя на меня, кивнул. Я любила кофе, если удавалось придать ему вкус, лишь отдаленно напоминающий его истинный. Попробовав, что получилось, я почувствовала, что напиток по-прежнему очень крепкий, несмотря на сливки и сахар.