— Как-то так, — неопределенно пожала плечами Александра и уже собралась попрощаться, как ее за руку затеребил сын: — Мама, ну где же папа?

— Мне пора, Тем, — пробормотала она и, развернувшись, налетела на стену.

«Кирсанов, твою мать», — выдохнула про себя, утыкаясь носом в стеганую генеральскую куртку.

— Поговорила? Можем идти? — поинтересовался он непринужденно.

Затем неторопливо усадил сына в санки и, взяв Александру за руку, направился домой. Дорогой она молчала, а Кирсанов посчитал дурным тоном расспрашивать.

«Хотя что там узнавать? Все и так слышал прекрасно. Чуть шагнул в тень и сразу стал невидимым для подслеповатой Саньки и ее кашемирового друга, — мрачно подумал Кирсанов. — Тот еще целоваться полез, долбоящер хренов. Да тебе один раз двинуть несильно… Жаль руки пачкать. Но похоже, наша Александра Андреевна предпочитает утонченных парнишек. Вечных мальчиков. Чистоплюев в костюмчиках от Армани. Конечно, и у тебя, Сережа, в шкафу пара таких имеется, но ты явно не с того куста ягода. Сейчас бы шел с ней такой вот красавец, развлекал бы изысканной беседой. А ты молчишь как дурак. О чем ты вообще рассказать ей можешь?» — Кирсанов поморщился от собственной отповеди и, махнув рукой в сторону перекрестка и дома с эркером, бросил вскользь:

— Говорят, здесь раньше трамвай ходил. Вертушка стояла. И вроде как на этом месте Анечка разлила масло.

— Аннушка, — на автомате поправила Александра и снова замолчала.

— А есть разница? — непонимающе усмехнулся он.

— Наверное, нет, — пробормотала она, считая, что совершенно ни к чему беседовать о Булгакове с человеком, явно не читавшим «Мастера и Маргариту», и заметила недовольно:

— Зачем жениться на мне, а потом перевоспитывать, Сергей Юрьевич? Найдите сразу подходящую женщину.

— Я уже нашел, — раздраженно бросил он и добавил веско: — Тебя. И прекрати целоваться с мужиками на улице, — рыкнул он.

— Можно только в помещении? — окрысилась она.

— Нет, — скривился он. — Можно везде при условии, что этот мужик — я.

— Мы пока с вами ничего не решили, — пробурчала она. — Я думаю. И начинаю понимать, что эта авантюра со свадьбой добром не закончится.

— У тебя еще есть время поразмыслить, — отрезал он. — Я пока жду, но потом приму меры.

— Какие еще меры? — ошалело переспросила она и даже остановилась посреди улицы.

— Увидишь, — процедил Кирсанов.

— Не желаю я ничего видеть, — фыркнула Александра и со вздохом заметила: —Наверное, нам с Лешиком лучше вернуться к себе домой. На Новый год останемся, а сразу после уедем…

— Откуда такое внезапное решение? Захотелось пообжиматься с кашемировым другом?

— С кем? — не поняла Санька, а потом, когда дошло, пробормотала тихо: — Да как вы смеете?

— Может, я и не прав, но когда идешь с одним мужчиной по улице, нечего другому на шею кидаться. Так сказать, закон самосохранения…

— А если бы этот другой мужчина не прятался по кустам, я бы вас представила. Пообщались бы с минуту и пошли по своим делам…

— Я прятался?! Я, твою мать, никогда не прячусь! Ни от кого! — взревел Кирсанов и, обхватив Александру за плечи, тряхнул хорошенько. Сзади испуганно взвизгнул Лешик. Санька попыталась вырваться из мощного захвата, но не получилось. Кирсанов улыбнулся ребенку и, не выпуская его мать из своих рук, спокойно объяснил:

— Все в порядке, Алексей. Мы просто разговариваем. Сейчас дальше пойдем.

И, притянув к себе непокорную Саньку, положил ладонь ей на затылок и впился в губы коротким, но яростным поцелуем. Руку слегка щекотало от соприкосновения с голубой вязаной шапкой, немного сползшей набок. А острый локоток уже отодвигал Кирсанова подальше.

«Строит из себя недотрогу! Нужно еще посмотреть, с кем она раньше шарахалась, — фыркнул он мысленно, но девушку отпустил.

А вернувшись домой, наскоро перекусил и, сославшись на неотложные дела, рванул на базу.

Кирсанов гнал на серебристом Рэндж Ровере, в кои веки сев за руль собственного автомобиля. Хотелось унять дикую ярость, клокотавшую в душе, да и выпустить пар не мешало бы.

«Какого хрена я вообще с ней цацкаюсь? — прорычал он про себя. — Баб вокруг немерено. Любой предложи, с радостью согласится. А Александре Андреевне думать надо! Прячусь я по кустам, — рыкнул он, удивляясь своей выдержке. Только из-за сына не оторвал голову этой высокомерной фифе. — Ишь, нашлась красава, с мужиками прямо на улице милуется!»

Звонок сотового отвлек его от раздумий.

— Да, — рявкнул Кирсанов, даже не поняв, кто ему звонит. А потом обронил лениво: — Да, Настя, узнал. Занят сильно. Да, в командировке. Пока.

А бросив трубку на пассажирское сиденье, спохватился, что даже с наступающим праздником не поздравил ставшую ненужной любовницу. Просто откинул в сторону за ненадобностью. Как вещь.

«Так всегда и бывает», — поморщился он и снова подумал о Александре. Вспомнил ее обжигающий взгляд и мягкие податливые губы. Ощутил, как неунывающий стойкий солдатик воспрянул духом в штанах и натянул ширинку.

«Только этого не хватало, — мысленно ощерился Кирсанов. — Со стояком на базу заявиться! Хотя можно перезвонить Насте, наврать с три короба про местную командировку и завалиться к ней. Деваха точно обрадуется и не станет локтями отпихивать», — подумал он и сразу же отогнал эту мысль, как кощунственную.

«Пока Санька рядом, никого не хочу», — словно маленький, пожаловался он и, заехав на территорию за высоким забором, припарковал Рэндж под собственными окнами и, не снимая куртку, сразу отправился проверять посты, пищеблок и санчасть. Весть о том, что в отряд прибыл Бек, мрачный и злой, молниеносно разнеслась по подразделению. Вот только все размеренно готовились к празднику и не спеша закруглялись с делами, как тут же тайфуном смело смех и подколки. Забегали, зашустрили, избегая попадаться на глаза сердитому генералу. Кирсанов прошелся по всем помещениям и, не найдя, к чему придраться, завернул в спортивный зал, где на татами разминались бойцы. Но сам выходить на спарринг не стал, побоявшись, что в дикой ярости, все еще клокотавшей в груди, нанесет кому-нибудь увечья. И спарринг из балета на льду превратится в жестокую драку.

«Это мне нужно пар выпустить, — проворчал он. — А люди-то ни в чем не виноваты», — усмехнулся он и отправился к себе в кабинет. Плотно закрыл дверь и, включив компьютер, вошел в персональное облако, снабженное несколькими паролями и дополнительными мерами безопасности. Глянул на список файлов и разозлился, что Павлов еще не выложил данные по Санькиным контактам. А затем случайно открыл папку с материалами на Александру Калинину. Уперся взглядом в фотку, где она бредет по аллейке в обнимку с бывшим женишком, а чуть впереди на велике мчится Алексей. Улыбается во весь рот. Кирсанов точно знал, что последует дальше. Колесо велосипеда наткнется на неровную плитку, и малыш упадет. Заплачет. Александра возьмет его на руки и примется утешать, целуя в висок и что-то приговаривая. А он сам, генерал Кирсанов, стоя неподалеку в тени, впервые посмотрит на опекуншу сына новыми глазами. И силой воли удержит себя, чтобы не подскочить к хлопотавшему рядом Валере Мухину и не отбросить его через корпус в сторону.

«А заодно и Тему», — мысленно пророкотал он и понял, что, пока не помирится с Саней, не успокоится. Ни есть, ни спать не сможет!

«Терпения мне, конечно, не занимать, но я и с катушек слететь могу. Быстрее шевели извилинами, дорогая!» — рыкнул Кирсанов про себя. И въезжая во двор, по привычке уставился на свои окна. На Ларкиной половине свет не горел, зато окно рядом с джакузи сверкало иллюминацией.

Кирсанову сразу привиделась Александра. Томная и раскрасневшаяся. Голова покоится на бортике. Рядом бокал с шампанским. А напротив…

«Твою налево», — сжав кулаки, просипел мысленно Кирсанов. Умом он понимал, что Александра человек благородный и в его дом никаких хахалей привести не посмеет. Но воображение уже рисовало рядом с ней в джакузи то бывшего жениха, то Тему в кашемировом пальто.

«Да успокойся ты», — приструнил себя Кирсанов, поднимаясь в лифте. Вдохнул, выдохнул три раза по тибетской методике, но войдя в квартиру, швырнул в кресло куртку и опрометью понесся по внутренней лестнице в фитнес-зону.

Глава 16

Как только генерал Кирсанов отбыл по ужасно срочным делам, а по большому счету просто сбежал, Александра заметалась по дому. Но заламывать пальцы, подобно кисейной барышне, не стала. Села в холле на неудобный диван и попыталась разобраться в своих чувствах.

«Хочешь ты того или нет, краса ненаглядная, но втюрилась ты в героя державы. Млеешь от его прикосновений и обижаешься, как дурочка, на любое замечание. А у него выгода одна, Лешика к рукам прибрать. А привыкнет ребенок, что тогда делать будешь? Себя еще можно в бараний рог скрутить, отрешиться на фиг от всяких чувств. А вот с ребенком сложнее… — сжала кулачки Александра и сама себе возразила: — Втюрилась, и что такого? Мужик-то классный! Про его ответные чувства пока судить рано. Но ухаживает красиво. И так забавно ревнует. Вон из-за Темы Тихомирова рассердился. Из дома сбежал куда глаза глядят. Наверное, нравлюсь я ему. Да и целуется он классно! Может это и есть любовь?»

— А что, идея! — вскинулась она и понеслась в спальню за ноутбуком. Открыла инстаграм и быстро напечатала:

— А давайте, мои дорогие, поговорим сегодня о любви. Приходилось ли вам любить так, что все внутренности сводит? Приходилось ли млеть в объятиях того самого мужчины, что с первой минуты становится твоим единственным, и ты за ним готова хоть на Мальдивы, хоть в Доминикану?

Александра настрочила пост и сразу поняла, что сорвала хайп. Народ в комментах начал ругаться друг с другом, переходить на личности. Александра всех призвала к спокойствию, пригрозила отправить неугодных в бан, а после захлопнула крышку ноута и предложила Лешику: