— Мне показалось, Сереж, — выдохнула Санька, как только Рэндж отъехал от теткиного дома. — Что я как на машине времени попала в дом Поморовых… И если ты прав насчет Романа и его дружка, выписавших из Москвы киллера, чтобы меня убить, то тетя Люся играет на стороне противника. И мне оставаться в их доме показалось опасным. Сама не знаю почему…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Чуйка, — добродушно хмыкнул Кирсанов, выезжая из деревеньки. — Все правильно, Санечка, — пробурчал он, вписываясь в поворот. — Лучше ответить невежливо, чем потом лежать в деревянном ящике, — поморщился он и требовательно осведомился: — А какой смысл Поморовым тебя убивать? Ума не приложу. Я так понял, что после гибели подруги ты с этой семьей общаться перестала.

— Я — да, — печально подтвердила Санька. — А родители еще дружили какое-то время. У папы пропали научные труды. Несколько папок. Все исследования и кусок диссертации. И Генрих Иванович оказывал ему всяческую поддержку. А где-то через год после гибели Олечки, все папины наработки всплыли у Поморова-старшего. Они сильно тогда поругались, и спустя месяц папа умер от инфаркта прямо на улице. А вслед за ним и мама ушла, — проговорила тихо Александра и сжала губы.

Кирсанов знал основные моменты из жизни семьи Калининых. Читал в досье. Но даже никогда и не подозревал, чтобы один человек свел в могилу другого из-за дурацких научных исследований. По математике, блин!

— Я не понимаю, почему он взъелся на тебя? Вы с Дашей что-то предъявляли ему?

— Сергей Юрьевич, — усмехнулась Санька. — Я же юрист по специальности. И прекрасно знаю, что за воровство идей и в целом научных трудов в области точных наук и в частности математики нет никакой ответственности. В последний раз Генриха я видела незадолго до папиной смерти. Он шел мне навстречу по улице. Поравнявшись, мы любезно поздоровались, и все. Я ничего не понимаю, Сережа.

— Наработки отца могла твоя тетка своровать, — осторожно пробурчал Кирсанов, уверенно ведя джип по заснеженной дороге.

— Мне тоже так кажется, — тяжело вздохнула Санька.

— Приедем сейчас на базу, пробьем Поморова по всем фронтам, — пообещал Кирсанов. — Узнаем, чем дышит этот козлик и как часто на горшок бегает…

— Вот эти тайные знания мне ни к чему, — улыбнулась Александра. — А может, это не он стоит за всеми покушениями, — пробормотала она. — Я могла просто ошибиться или перепугаться на пустом месте.

— Разберемся, — усмехнулся Кирсанов, покосившись на пиликающую трубку жены, бросил взгляд на повеселевшую Александру, бойко болтающую по телефону с Красным Перцем. И вводя машину в новый пологий поворот, успел подумать, что настучит по репе Женьке Маляеву. Звонит, понимаешь ли, жене генерала, как собственной чике. На скользкой дороге Рэндж немного повело в сторону, и Кирсанов, крепко обхватив руль, выехал чуть вкось, к противоположному краю снежной одноколейки. И тут же грязно выругался.

— Твою мать, засада, — прорычал он и резко выкрутил руль влево. Проехал по рыхлому снегу, пока не застрял, и сурово рыкнул жене: — Руки в ноги, Саня!

Они сломя голову неслись вглубь леса по каким-то узким тропкам, иногда сворачивая в сторону и вихляя между деревьями. Санька старалась не отставать и бежала шаг в шаг за мужем, прокладывающим дорогу в рыхлом снегу. Она различала сзади какой-то сухой треск и свист и, только глянув на побагровевшую от ярости шею мужа и услышав оброненную фразу: «Ишь что творят, ушлепки!», поняла, что на них началась охота. И неизвестный враг не придумал ничего лучше, как открыть стрельбу.

Как и почему в получасе езды от Москвы кто-то палит боевыми патронами по живым людям, Александра не знала. Она, сжав челюсти, тащилась за мужем и старалась не отставать. Кирсанов, злой и напряженный, волок ее за собой, будто тюк с сеном. Муж не оборачивался, не снижал первую крейсерскую скорость до обычной человеческой. Просто пер буром вперед, и лишь его рука, обхватившая ее запястье, казалась Александре единственным маячком, связывающим ее с реальностью в этом кошмарном блокбастере. Внезапно она почувствовала, как бедро опалила дикая боль. И зацепившись ногой за корневище, Александра рухнула вниз. Но сильные руки Кирсанова мгновенно ее поддержали.

— Ушиблась, Сань? — участливо поинтересовался он. И оторвав жену от земли, словно куклу, спустился в небольшой овражек. — Тут посиди, родненькая, — проворчал он, наскоро чмокнув ее в губы. — А я сейчас бошки уродам всяким поотрываю и за тобой вернусь. На вот, укройся, — Бек рывком вытянул из кармана какой-то пакет и протянул Саньке. — Это термосберегающее одеяло для экстремальных ситуаций. Укутайся в него и жди, — велел он, доставая из-под мышки пистолет. — Не вздумай только выйти, поняла?

Санька медленно кивнула, превозмогая боль в бедре. Почувствовала, как брючки изнутри намокают от крови.

— Да, — прошептала она, холодея от страха. Один Кирсанов против отряда вооруженных людей.

«Ну не Рембо же он, в самом деле», — тяжело вздохнула, не смея его удерживать. Александра завернулась в тонкую пленку, напоминающую фольгу и громко называвшуюся одеялом, и закрыла глаза, пытаясь не расплакаться от боли.

Где-то вдалеке слышались голоса и будто бы мулла завывал на весь лес. Санька попробовала остановить кровь, но в глазах темнело из-за боли. Она прислонилась лбом к какой-то коряге и решила отдохнуть всего минуточку. Но стоило прикрыть веки, как Александра почувствовала надвигающуюся темноту и не смогла ей противиться.

Обратный путь к дороге Кирсанов преодолел раз в пять быстрее. Он, будто дикий зверь, бежал навстречу неведомому врагу и, подобравшись достаточно близко, спрятался за деревом. Каждый зазевавшийся наемник становился его законной добычей. Бек одним ударом отключал своих преследователей, когда неподалеку послышался крик сойки.

— Крепс, твою мать, — довольно ощерился Кирсанов. Из засады он внимательно наблюдал, как странные люди в камуфляже и с оружием в руках пытаются пройти по его собственным следам. Кто-то резко отдавал приказы… на фарси.

— Чушь какая-то, — пробурчал про себя Бек. — Что общего у Резы и Поморова? Какие точки соприкосновения? Или за нами следили? А я, дурак, не заметил…

Поднеся ладонь к губам, он прокаркал в ответ Крепсу. Услышал, как с другой стороны леса несколько раз прокричали утки.

— Пацаны, — улыбнулся Кирсанов и уже приготовился напасть на наемников Резы, как с дороги послышались странные вопли. Бек прислушался и по отдельным словам с удивлением понял, что кто-то громко читает молитвы. Удивились и наемники. Принялись переговариваться между собой, озираться по сторонам. А хорошо поставленный баритон гулко восхвалял Аллаха посреди леса. Голос показался Кирсанову знакомым.

«Красный Перец? Откуда он здесь?» — только и успел подумать он, заметив, как в стане противника произошел разлад. И свистом объявив своим бойцам о начале операции, напал первым.

Крепс, услышав знакомый позывной, бросился вслед за командиром. Он видел, как из-за деревьев один за другим появляются бойцы «Секиры» и окружают горе-наемников в кольцо. Операция не заняла много времени. Одно дело вести войну с беззащитной женщиной. А с другой, попытаться оказать сопротивление спецназу. Заломив руку кому-то из наемников, Крепс довольно наблюдал, как командир лично разоружает противника. Один взмах ногой, одно движение корпусом и безоружный враг лежит мордой в снег. Крепс чувствовал радость, что снова в пусть в небольшом, но бою увидел Бека. Почувствовал его ярость и злость и снова испытал ни с чем несравнимую гордость, что служит под началом Кирсанова. Почувствовал к своему командиру искреннее благоговение и ощутил, как по груди разливается молчаливое восхищение.

«Мужи-и-ик! — ликуя протянул про себя Крепс, замечая как пристально и недовольно рассматривает поверженных врагов Бек.

— Вы на кого тут хвост поднять решили? Сейчас по самые яйца обкорнаю, — рыкнул он и, пнув ногой одного из поверженных бандитов, кинулся обратно в лес за Санькой. Кирсанов нашел ее сразу. Александра, казалось, спала, а на белом снегу разливалось красное пятно.

— Саня, Санечка, — опешив позвал Кирсанов и осторожно осмотрел жену.

— Бедро, твою мать! Как же так? — проскрежетал он растерянно и заорал на весь лес: — Крепс, Асисяй! Жгут немедленно!

Но его помощники и так уже спешили к нему. Димка на ходу вытаскивал из аптечки эластичный бинт, а Славка уже звонил кому-то и просил прислать скорую.

Трясущимися руками Бек лично перевязал Санькино бедро, перекручивая концы жгута через тонкую палочку. Он подумал было, что за многие годы службы проделывал эту немудреную операцию десятки раз. Приходилось даже извлекать пули. И никогда, ни при каких обстоятельствах конечности не тряслись и сердце не останавливалось только от мысли, что уже поздно. Кирсанов постарался не растерять остатки самообладания и, будто несмышленышу первого года службы, приказал самому себе думать о деле. Он бережно закутал жену в экстремальное одеяло и осторожно понес к выходу. Бек знал, что сзади плетется Крепс с Санькиной сумкой, а Славка уже бежит к Рэнджу и заводит двигатель. Видел краем глаза, как надевают наручники на бандитов, как один за другим подъезжают машины с красными крестами и полиция.

— В военный госпиталь, быстро! — велел он одному из врачей скорой помощи и, даже не озаботившись мнением доктора, вместе с женой вошел в салон машины. Осторожно положил Александру на носилки и приказал: — Гони немедленно…

— Тут вам не такси, уважаемый, — встрепенулся врач, а водитель покосился на суровое лицо незнакомца.

— Что? — не понял Бек, становясь на колени рядом с носилками и снова укрывая Санечку. — Повторите, пожалуйста! — проскрежетал он тихо, не поднимая головы.

— Я говорю, что нечего тут распоряжаться… — начал врач и неожиданно осекся, заметив как странный мужик, весь перепачканный кровью, поднимается ему навстречу.