«Все закончилось, — печально улыбаясь, подумала Александра. — Волнения и невзгоды позади. Жаль, родители и Дарья не дожили до разоблачения Поморова. — Ну подожди, сволочь, — поклялась она про себя. — Я тебя выведу на чистую воду. Добьюсь, чтобы тебя лишили всех званий и наград. Чтобы все твои работы признали плагиатом! И мир наконец узнал, кто на самом деле сделал то или иное открытие. Не одного же отца обворовал Генрих Иванович, — про себя вздохнула Александра. — Все имена в студию!»

— А может сами на юга рванем? — предложил Кирсанов, помогая жене выбраться из машины около дома. — Погуляем с недельку, Санечка, и обратно вернемся. Может ты еще что-нибудь надумаешь взять?

— Сережа, — восторженно прошептала она, прижимаясь к мужу и неловко чмокая его щеку. — Отличная идея. Тогда ты на чердак слазаешь, достанешь вещички для малыша.


Проводив взглядом отъезжающую машину генерала Кирсанова, Юля Фомина долго сидела на лавке в сквере. Затем тихонько побрела прочь, чувствуя себя больной и выжатой как лимон.

«Димка, — мысленно проскулила она. — Как же так? — силясь не расплакаться, обернулась и обвела взглядом серое здание с одинаковыми квадратными окнами. Где-то там в капельницах и датчиках, лежал Дима Блинников. Красивый и умный мужик. За таких держатся двумя руками, — хмыкнула она про себя. — За таких выходят замуж и радуются, что сорвали джекпот. Красивый, порядочный, принципиальный. Никакого гнилья в душе. А ты сама все испортила, Юля, — мысленно попеняла себе Фомина. — Что же теперь делать?»

Выход оставался один, и именно о нем и подумала Юлька, как только услышала сумму, необходимую для лечения.

«Другой возможности у меня нет, Дима. Если б знать, что я тебе нужна… Так ведь нет. Гнал как поганую собаку», — мысленно усмехнулась она и даже пожалела, что курить бросила. Юля деловито поспешила по улице и знакомыми переулками вышла к большому новому дому, закрытому по периметру высоким забором. Мельком взглянула на окна на самом верхнем этаже, заметила чуть приоткрытую створку и быстро набрала номер матери.

— Мама, вы в Москве? — хрипло спросила не поздоровавшись.

— Да, Юля, — начала было мать и поинтересовалась взволнованно: — У тебя что-то случилось? Где ты?

— Я около вашего дома, — просипела Юля. — Можно поднимусь?

— Конечно, — удивилась мать. — Ты в порядке?

— Не очень, — честно призналась Юля, в глубине души понимая, что врать и притворяться надоело.

«Хватит ныть, что тебя никто не любит, — подумала она. — Ты же предпочла жить самостоятельно и прекрасно знаешь, что облажалась по полной».

— Юль, ты что молчишь? — испугалась мама. — Ты где? За тобой спуститься?

— Я сейчас поднимусь, — устало вздохнула Юля, готовясь к серьезному разговору.

«Самое главное, чтобы Валерий Петрович согласился дать денег. Это, конечно, не на путевку в Турцию, как Настеньке, — мысленно вздохнула она, нажимая кнопку домофона. — Тебя он отправлял в Италию или в Доминикану, — напомнила она себе и внутренне поморщилась. — Ради тебя, Дима, — вздохнула Юлька, — и еще одного человека».

И поднявшись на индивидуальном лифте в пентхаус, упала в объятия матери.

— Петрович дома? — выдохнула она, наревевшись.

— Я позвонила ему, — кивнула мать как ни в чем не бывало. — Он приедет в течение часа. Тебе как раз хватит времени, чтобы привести себя в порядок и надеть что-то приличное. А этот ужасный балахон придется выкинуть.

— Да, мама, — тяжело вздохнула Юлька, прекрасно понимая, что мать на все согласна, но держится стойко. Юлька могла только догадываться о ее выгоде, но никогда бы не рискнула заикнуться вслух о своих размышлениях. И к тому моменту, когда отчим шумно ввалился в квартиру, она приняла душ, собрала волосы в хвост, нанесла на лицо минимум косметики и надела мамино платье, выгодно подчеркивающее фигуру и высокую налившуюся грудь.

— Юляшка, — ласково проворковал отчим, целуя ее в шею. Хотелось отшатнуться, но Юлька сдержалась.

«Помни, ради чего ты пришла, — мысленно вздохнула она. — Торгуйся, Юль! Отчим — деловой человек и в первую очередь считает деньги. Но слюнки уже потекли, — хмыкнула она про себя, в отражение плазмы следя за собой, преображенной до неузнаваемости. — Вон пять лет носила балахоны, волосы на глаза опускала. Пряталась от мужских взглядов. Трахалась не пойми с кем, считая себя пропащей. А припекло, сама обратно прискакала, будто и не существовало этих лет. Петрович следил, конечно, за мной. Но в личное пространство не вторгался. Ничем не помогал, даже квартиру не купил. Но с интересом наблюдал за мышиной возней старшей падчерицы».

— Нам бы поговорить, — тихо пробормотала она, исподтишка рассматривая коренастую фигуру и небольшой животик. Потом покосилась на ежик седых волос, напоролась на серьезный и властный взгляд.

— Пойдем — кивнул отчим, показывая рукой на кабинет. И как только за ней закрылась дверь, пробормотал раздраженно:

— Объясни мне, пожалуйста, что за фигня творится?

Юля робко присела на краешек дивана и подняла на отчима, нависшего над ней, полные решимости глаза.

— Я могу вернуться, — пролепетала она, теряя последние остатки храбрости. — Тебе интересно?

— Допустим, — кивнул отчим, испепеляя взглядом. — Какие условия?

— Мне нужны деньги, — отчаянно бросилась она на амбразуру. — Крупная сумма. Больше никто не поможет, понимаешь?

— С какой целью?

— На лечение. Мой бывший любовник, он в реанимации… — заметила тихо, не отводя сухих настороженных глаз.

— Почему именно я должен оплачивать его лечение? — нехотя усмехнулся отчим. — И о какой сумме идет речь?

— Триста двадцать тысяч евро, — выдохнула Юлька, понимая, что Петрович может послать ее в любой момент.

— Просто бывший любовник, Юль? — одна черная бровь приподнялась вверх. — Я хотел бы знать все тонкости сделки.

— Он — отец моего ребенка, — выдохнула она, понимая, что дальше дороги нет. Сейчас выгонит взашей, и никакой высокий хвост не поможет.

— А срок какой? — криво усмехнулся отчим.

— Два месяца, — призналась Юля и добавила поспешно: — Я хочу оставить этого ребенка.

— Он знает?

— Нет, — мотнула она головой.

— Хорошо, — кивнул отчим. — Я дам двести восемьдесят. Остальное пусть добавит еще кто-нибудь. Всю сумму слишком наглядно, девочка, — тихо заметил он и, усевшись рядом, провел пальцем по ее шее. — Но у меня одно условие, Юля. Ты никогда ни при каких обстоятельствах не встретишься с этим человеком. Он не должен знать, кто ты такая и любые подробности о ребенке.

— Хорошо, — кивнула Юля, понимая, что это условие самое легкое.

— Останешься жить у нас с матерью, — продолжал отчим. — Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что это означает?

— Да, — кивнула Юля, чувствуя себя последней проституткой. Впрочем, так оно и было.

— Через пару месяцев оформишь брак с Сашкой, — проскрежетал отчим, имея в виду собственного сына. — Я хочу, чтобы ты носила мою фамилию.

— Хорошо, — пробормотала она, понимая, что назад дороги нет и уже не предвидится. Капкан захлопнулся. — Когда я смогу перечислить в фонд деньги?

— Хоть завтра, — хмыкнул отчим, запуская пальцы под подол ее платья. — Приноси реквизиты, девочка. Сразу отправим. Я же этот, как его… благодетель! — заржал он и накрыл ее губы жадным слюнявым поцелуем.

Глава 23

Почти два месяца Юля Фомина считала, что сваляла дурака. Отдалась отчиму в обмен на деньги для лечения Димы Блинникова. Шаг благородный, но глуповатый. Тем более что ей так никто и не позвонил. Каждый день она просматривала в реестре юридических лиц списки различных вновь созданных фондов. Вводила в поиск фамилии «Кирсанов» или «Кирсанова», заведомо зная, что кто-то из них будет лично контролировать расходование средств. Но так ничего и не обнаружила. А когда в конце апреля ей позвонила Александра Кирсанова, Юлька с радостью поняла, что выбрала верный путь.

— Как Дима? — вежливо и отстраненно поинтересовалась она, стараясь ничем не выдать себя. Телефон прослушивался, и распечатка этого разговора точно ляжет на стол отчиму, а она обещала. В обмен на деньги…

— Лучше, — тяжело вздохнула генеральша. — Вот уже сам пытается ходить с палочкой.

— Пусть поправляется, — холодно заметила Юлька, сжавшись в комок. Ей хотелось бросить все и метнуться в госпиталь. Найти там Димку и…

«И что? — мысленно обругала она саму себя. — Он не хочет тебя, Юля», — в который раз напоминая прописную истину.

— И кстати, по нашей договоренности, — светски защебетала Юлька. — После истории с поджогом газету прикрыли, — сообщила она генеральше всем известную новость. — Меня пригласили на работу пресс-секретарем в солидную международную компанию. Денег тут как у дурня фантиков. И много тратится на благотворительность, — пробормотала она, силясь не разреветься. — Я рассказала о судьбе Димы руководству и выбила из них триста тысяч евро, — самодовольно заметила Юля Фомина, теперь уже Яныч. — Мы отправим деньги в любой момент. Давайте реквизиты.

— Сколько? — выдохнула Александра и, решив, что ослышалась, повторила: — Сколько?

— Триста тысяч, — спокойно отрапортовала Юля. — Остаток суммы, я думаю, можно собрать. Единственная просьба, — вкрадчиво заметила она. — Наш учредитель Валерий Петрович настоятельно просит подписать форму договора, разработанную юристами компании. Я вышлю вам на почту, Александра Андреевна?

— Да, обязательно, — охнула та.

Отложив в сторону сотовый, Юля Фомина задумалась.

— Нет, я поступила правильно, — пробормотала она, ощущая, как прутья золотой клетки впиваются в кожу. Прорастают в ней, становясь одним целым. — Так скоро я забуду, что значит голодной ложиться спать, — криво усмехнулась она, подходя к зеркалу. — Как до утра писать статьи, а потом сонной плестись в редакцию, желая продать весь мир за чашку кофе.