Вергилий (тихо): Вот именно поэтому, господин Орфей.

Орфей: Что?

Вергилий: Именно поэтому.

Орфей (резко): Нет.

Вергилий: Да, господин Орфей.

Орфей: Я уже сказал вам. Нет. (Играет).

Вергилий: Да, черт бы вас, наконец, побрал!


Орфей, не отвечая, продолжает играть. Короткая пауза.


Или вы хотите, чтобы я назвал вас трусом?


Орфей продолжает играть.


Трус!


Орфей играет.


Трус!


Орфей играет.


Трус!


Орфей играет.


Дерьмо! Дрянь! Безвольный ублюдок!

Орфей (обернувшись): Мне кажется, вы что-то мне сказали, господин классик?

Вергилий: Я сказал, что вы безвольный ублюдок, господин Орфей. Что вы трус, дрянь и дерьмо. Было бы гораздо лучше для всех нас, если бы вас пристрелил какой-нибудь русский снайпер…


Орфей быстро хватает Вергилия за горло и опрокидывает его на ступеньки.


(Хрипло, пытаясь вырваться из рук Орфея). Пусти… Больно… Пусти!.. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!..

Орфей: Заткнись!

Эвридика (подойдя к балкону и заглядывая вниз, негромко зовет): Милый…


Орфей отпускает Вергилия.


(Заметив Орфея). Ах, вот ты где. (Легко сбегает по ступенькам). Ушел и оставил меня одну. Какой же ты все-таки противный… О чем вы тут секретничали, господин Вергилий?

Вергилий (приводя себя в порядок): Так… Ни о чем.

Орфей: Он назвал меня дерьмом.

Эвридика: Господин Вергилий!.. (Хохочет). О, Господи!.. Это правда?

Орфей: Правда. А еще он назвал меня ублюдком и скотиной.

Эвридика (с ужасом): Господин Вергилий!.. (Хохочет).

Вергилий (поднимаясь со ступенек): Не слушайте его, милая барышня. Вы же видите, он просто вне себя от счастья. Если не ошибаюсь, это называется синдром новобрачного.

Орфей (не оборачиваясь): Дурак.

Вергилий (отступая наверх по ступенькам): Вот видите. Это сейчас пройдет.

Эвридика: Орфей! (Вергилию). Что у вас тут случилось, господин Вергилий?

Вергилий: Ничего… (Поднявшись по ступенькам, исчезает).

Эвридика: Ничего. (Опускаясь на ступеньки рядом с Орфеем). Вы поругались?

Орфей: Нет.

Эвридика: Правда?

Орфей: Если тебе интересно, то он хотел, чтобы я дал деру. Прямо сейчас, немедленно, через вон ту дверь.

Эвридика: Он хотел, чтобы ты сбежал? Правда? Прямо из-за свадебного стола? (Стараясь казаться серьезной). Боже, какой негодяй!.. (Неожиданно и звонко смеется). О, Господи, Орфей! (Хохочет). Я представила, как ты крадешься в темноте, словно чердачный кот, а за тобой со всех ног гонятся наши Эриннии… (Хохочет). Ой, не могу!.. (Хохочет).


Какое-то время Орфей смотрит на хохочущую Эвридику, затем отворачивается. Пауза.


(Отсмеявшись, вытирая слезы). Ох, Орфей…


Орфей молчит.


(Тормошит Орфея). Ну, посмотри же на меня… Ведь я теперь солидная замужняя женщина. Не то, что прежде. (Смеется). Знаешь, какой ужас тебя ждет?.. Я буду ходить на рынок, ругаться с зеленщиком, варить обед и штопать тебе носки. Буду с утра до вечера ходить по дому в старом халате, ворчать, вытирать пыль и заставлять тебя снимать грязную обувь. (Смеется). Но ведь ты меня не разлюбишь?


Орфей молчит. Короткая пауза.


(Положив голову на плечо Орфея). Господи, если бы ты только знал, какие они скучные. Болтают о какой-то континентальной блокаде и единой Европе. Обсуждают последнюю статью твоего отца и ругают министра труда. А я хочу петь, смеяться, играть в фанты. Кормить птиц, ездить на пони, вышивать бисером, танцевать… (Капризно). Орфей!..

Орфей: Тебе никто, кажется, не мешает. Танцуй.

Эвридика: Ты это говоришь так, как будто в этом есть что-то неприличное.


Короткая пауза.


(Подняв голову, негромко и бесцветно): Я пошутила, милый… На самом деле, если мне что-то и хочется, так это поскорее уехать отсюда… Собрать вещи, поймать такси, сесть в поезд… О, Господи! Стоит мне только представить, как колышутся занавески в купе, как мне хочется плакать… Поедем на Крит.

Орфей: На Крите англичане.

Эвридика: Черт бы их побрал!.. Тогда на острова, на побережье, в Фессалию, куда угодно.


Орфей молчит. Короткая пауза.


Орфей…

Орфей: Пожалуй, это скорее будет похоже на бегство.

Эвридика: Плевать мне, на что это будет похоже. Разве мы не заслужили с тобой немного солнца и моря?

Орфей: Не знаю.

Эвридика: Совсем немножечко, чуть-чуть?


Орфей молчит. Короткая пауза.


Значит, по-твоему, всего этого мало?.. А умереть? Думаешь, это так приятно? Знаешь, что должна скоро умереть и не знаешь даже, как и когда.

Орфей: Ты уже умерла.

Эвридика: Что?

Орфей: Мы оба уже умерли. И при этом, давным-давно.

Эвридика: Орфей…

Орфей: И не одни только мы. Весь мир давно умер и даже не заметил этого… Сдох под забором, как последний забулдыга, у которого нет даже имени.

Эвридика: Орфей, пожалуйста…

Орфей (холодно): Хорошо, я не буду.


Пауза.


Эвридика (негромко): Знаешь, мне в последнее время кажется, что мы все время ходим по хрупкому и тонкому льду. (Поднимаясь со своего места). Стоит чуть посильнее ударить ногой, как мы провалимся неизвестно куда, так глубоко, что нас уже никто, никогда не найдет.


Орфей молчит.


(Спускаясь со ступенек). Если прислушаться, можно даже услышать, как он трещит. (Ударяет ногой об пол). Слышишь? (Прыгает). Слышишь?..

Орфей: Перестань, ради Бога.

Эвридика: Нет, ты только послушай. (Прыгает).

Орфей: Эвридика!..

Эвридика: Ужас, правда? (Прыгает). Слышишь, какой треск?

Орфей: Не слышу.

Эвридика: Это потому, что ты заткнул себе уши и ничего не хочешь слышать. (Прыгает). Вот… Вот… Вот… (Прыгает).


На балконе, возле левой лестницы, появляются Рейхсканцлер и Профессор.


Рейхсканцлер: Нет, вы только посмотрите на нашу девочку… Ну, что за прелесть – просто пчелка! (Спускаясь). Прыгает, как ни в чем не бывало… Нет, просто пчелка, просто пчелка. (Остановившись на лестнице, Эвридике, громко). Браво, фрау новобрачная, браво, браво. (Негромко аплодирует).


Остановившись, Эвридика оборачивается.


Вы так легко прыгаете, что можно подумать, что это прыгает какая-нибудь птичка… (Спускаясь вниз). Нет, нет. Не благодарите меня. Потому что я говорю вам это от чистого сердца. (Останавливается на последней ступеньке). Когда мужчина видит чистую женскую красоту, он сам становится и лучше, и чище. Это мы все должны благодарить вас, милая фрау Эвридика, за то, что вы согласились стать украшением нашего скучного мужского общества.

Эвридика: Но я совсем не собиралась вас благодарить, господин рейхсканцлер.

Рейхсканцлер: Нет? (Профессору). Вы слышали?.. Какая прелесть!…Оказывается, она даже не собирается меня благодарить… Какой же у вас, все-таки, острый язычок, фрау… э-э… Эвридика… (Смеется).

Эвридика (подходя ближе к лестнице, на которой стоит Рейхсканцлер и Профессор). Кажется, я вспомнила, что хотела вас спросить, господин Рейхсканцлер.

Профессор (предостерегающе): Эвридика…

Эвридика: Ах, ничего такого, господин профессор, не волнуйтесь… Во всяком случае, это не имеет к вашей пьесе никакого отношения… Я только хотела спросить господина Рейхсканцлера, правда ли, что существуют такие места, такие скрытые от чужих глаз места, где евреев убивают, а потом сжигают в специальных печах?.. Знаете, такие большие кирпичные печи с железными воротами и высокими кирпичными трубами?.. Мне рассказывали, что вокруг там всегда растет прекрасная картошка, морковь и свекла, а особенно, клубника, такая большая, что она всегда получала первые премии на сельскохозяйственных выставках, и все из-за этого пепла, который остается после.


К перилам балкона подходит Вергилий.


Однажды, все это даже приснилось мне. Такой длинный, серый сон, похожий на бесконечный больничный коридор. Там была колючая проволока, собаки, и очень много детей. Они вели себя так тихо, что можно было подумать, что они знают, что смерть находится от них на расстоянии вытянутой руки…


Шум на балконе стихает. Смолкают голоса.