Господи, сколько там было детей, господин рейхсканцлер!

Рейхсканцлер (Профессору): Вы слышали? Просто какой-то, я извиняюсь, доктор Юнг, в самом деле. (Эвридике). Как, вы сказали, деточка? Евреев? (Профессору). Случайно, вы не знаете кто это такие? Какие-то, прошу прощенья, евреи.


Профессор молча пожимает плечами.


(Эвридике). Вы случайно не ошиблись? (Кричит, обращаясь ко всем). Кто-нибудь знает здесь что-нибудь про евреев, господа?


Короткая пауза. На балконе царит единодушное молчание.


Господин Вергилий, может быть вы?

Вергилий: Они написали Библию, господин Рейхсканцлер.


На балконе слышится приглушенный смех.


Рейхсканцлер: Скажите, пожалуйста… И откуда только у вас такие глубокие познания, господин Вергилий?


Вергилий молча пожимает плечами. Подойдя к перилам балкона, Правила и Эринии негромко посмеиваются.


(Повернувшись к Профессору). Вы слышали?.. Так вот кто, значит, написал эту смешную и местами, прямо скажем, неприличную книгу?.. (Выходя на середину сцены и повернувшись лицом к балкону, укоризненно). Ай-яй-яй… Послушайте, господа, я, конечно, читал это собрание вредных сказок и не нашел в нем ни капли вкуса. Я скажу вам даже больше – это в высшей степени вредная книга, от которой следовало бы всеми силами оберегать подрастающее поколение. Ни в коем случае, господа!.. Можете себе представить – в ней буквально говорится следующее… (Хихикая). Нет, вы только послушайте. Не вари козленка в молоке его матери … Ну, разве это не дикость? (Хихикает).


Правила и Эринии негромко смеются. Короткая пауза.


(Сердито). Я часто думаю, что стало бы всеми нами, если бы мы пошли следом за сочинителями это аморального опуса? Что стало бы с нашей цивилизацией, начни мы витать в облаках и слушать бабские сказки, вместо того, чтобы лить металл и строить дороги? (В сторону стоящих на балконе Правил). Ну-ка, господа Правила, скажите нам, что бы тогда было со всеми нами?

Первое Правило: Ничего хорошего, господин Рейхсканцлер.

Рейхсканцлер: Вот именно, господа. Ничего хорошего. (Эвридике). Ничего хорошего, милая фрау. Ровным счетом, ничего хорошего.

Эвридика (тихо): Но вы не ответили на мой вопрос, господин Рейхсканцлер.

Рейхсканцлер: Разве? (Быстро повернувшись к Профессору). Герр профессор… Разве я не ответил? (Обращаясь к находящимся на балконе). Господа?..


Правила и Эринии негромко выражают согласие. Короткая пауза.


А может быть, нашу милую фрау интересуют детали? (Эвридике). Может быть, вас интересуют детали, деточка? Так сказать, подробности? (Смотрит какое-то время на Эвридику, затем на балкон, затем вновь на Эвридику).


Короткая пауза. Правила и Эринии вежливо посмеиваются.


Если вас интересуют подробности, то тут я вам, к сожалению, действительно, ничем помочь не могу. (Снисходительно, обращаясь к окружающим). Возможно, нашей милая фрау это еще не известно, но, к счастью, мир состоит совсем не из деталей и никому ненужных подробностей, но из холодной решимости и точного расчета. (Подходя к Эвридике почти вплотную, неожиданно изменившимся бесцветным голосом, негромко). Впрочем, если вы все-таки настаиваете, то я мог бы еще добавить, что если кто-то не хочет идти в ногу со всем миром, то, если я правильно понимаю, это значит только то, что он собственными руками добывает глину и обжигает кирпичи для той печи, в которую он сам себя потом загонит, чтобы поплотнее закрыть за собой ее железные дверцы, милая фрау Эвридика. (Помолчав). Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать? (Смолкнув, пристально смотрит на Эвридику).


Короткая пауза.


Профессор (негромко): Господин Рейхсканцлер…


Эвридика и Рейхсканцлер продолжают стоять, глядя друг на друга. Небольшая пауза.


Эвридика (негромко): Я поняла, господин Рейхсканцлер.

Рейхсканцлер: О! Я не сомневался в этом ни одной минуты.

Эвридика (без всякого выражения): Да, господин Рейхсканцлер…


(Медленно отходит от Рейхсканцлера и идет по сцене).

Короткая пауза.


Профессор (настойчиво): Господин Рейхсканцлер. Время.

Рейхсканцлер (спохватившись): Да, да, да. Лечу. (Орфею, помахав рукой). Господин Орфей!.. (Обернувшись к балкону, всем вместе). Господа!


Правила и Эринии приветливо махают в ответ. Рейхсканцлер и Профессор скрываются за дверью с надписью «Администрация». Правила и Эринии расходятся по комнатам. За одной из дверей наверху исчезает Вергилий. Балкон пустеет. Орфей и Эвридика остаются одни.

Эвридика медленно идет по сцене, затем, неожиданно рассмеявшись, садится на нижнюю ступеньку левой лестницы.


Эвридика: Боже мой!.. (Беззвучно смеется, закрыв лицо руками).


Короткая пауза.


Боже мой! (Орфею). Ты слышал? Слышал?


Орфей молчит.


Орфей…

Орфей: Не глухой.

Эвридика (кричит, взорвавшись): Не смей так со мной разговаривать! (Сквозь слезы). Дурак… Какой же ты все-таки, дурак, господин солдат… (Спрятав лицо в ладонях, плачет).


Короткая пауза.


Орфей (равнодушно): Ну, наконец-то я действительно вижу перед собой замужнюю женщину. (Достает губную гармошку).

Эвридика (кричит): Дурак! Дурак! Дурак!..


Орфей невозмутимо наигрывает «Лили Марлен».


(Вскочив на ноги, сквозь слезы). Ничтожество!


Орфей продолжает играть.


Поганое, вонючее ничтожество! (Стремительно бежит через всю сцену к вешалке, и, схватив стоящий на полу чемоданчик Орфея, возвращается назад и швыряет его на пол). Убирайся!


Орфей продолжает играть. Короткая пауза.


Я сказала тебе – убирайся!


Орфей играет.


(В ярости пиная чемоданчик ногой). Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!


Из раскрывшегося чемоданчика вываливаются вещи Орфея, – одежда, какая-то книга, тетради, фонарик. Закрыв лицо руками, Эвридика, плача, садится на пол. Короткая пауза.


Орфей (перестав играть): А теперь собери все назад.

Эвридика (глухо, не отнимая руки от лица): И не подумаю.


Пожав плечами, Орфей вновь возвращается к губной гармошке. Пауза.


(Сквозь слезы, негромко). Дурак… (Помедлив, начинает складывать в чемоданчик разбросанные вещи).


Сыграв несколько аккордов, Орфей перестает играть, но продолжает насвистывать мелодию песни, глядя, как Эвридика укладывает в чемоданчик вещи. Пауза.


(Захлопнув крышку чемоданчика и вытирая ладонью слезы). Ну, что, доволен?


Орфей продолжает насвистывать. Пауза.


(Негромко). Кто-то сказал мне недавно, что в год под колесами машин гибнет двадцать тысяч человек.


Орфей продолжает насвистывать. Короткая пауза.


У тебя есть платок?


Продолжая свистеть, Орфей достает из кармана платок и, вытянув руку, протягивает его Эвридике.


(Улыбаясь сквозь слезы). Может быть, ты мне его все-таки принесешь?


Насвистывая, Орфей продолжает держать платок в вытянутой руке. Короткая пауза.


Ну, какой же ты, все-таки, мерзавец! (Вскочив, быстро подходит к сидящему Орфею и, одновременно, выхватив у него одной рукой носовой платок, а другой губную гармошку, отбегает в сторону).


Орфей: Отдай!


Эвридика из всех сил дует в гармошку, извлекая из нее совершенно несуразные звуки.


(Вскочив со ступенек). Отдай, тебе говорю! (Бросается к Эвридике, пытаясь отобрать у нее гармошку).


Спасаясь от Орфея, Эвридика прячется за стол, не переставая играть.


Орфей (остановившись у стола): Отдай.

Эвридика: Отними. (Дудит).


Орфей пытается поймать Эвридику, но, всякий раз, она оказывается на противоположной от него стороне стола. Так повторяется несколько раз. Наконец, он настигает ее и пытается отнять губную гармошку.


Орфей: Отдай!..


Изворачиваясь и отбиваясь, Эвридика продолжает, что есть сил, дуть в гармошку. Какое-то время они борются в молчании, нарушаемом только звуками несчастного инструмента, пока не оказываются в центре сцены, где Орфею удается повернуть Эвридику к себе лицом.