Фергиналь: О, я-то, конечно, нет. А вот у ваших врагов все равно останутся на руках сильные козыри. Они никогда не откажут себе в удовольствии сказать вам: «Как? Да разве вы сами были святым и непорочным?»

Дон Гуан (поставив бокал на стол, равнодушно): А вот это, черт возьми, пусть заботит не вас и не меня, а тех, кому пришло время освободиться от воспоминаний, связанных с именем Дон Гуана!

Фергиналь (улыбаясь): Браво, любезный друг, браво!.. Как это на вас похоже! Вместо аргументов, взять и просто проткнуть противника шпагой!.. Вы бесстрашный человек, дон. (С бокалом вина в руке, подходит к сидящему Дон Гуану. Встав чуть позади его кресла и облокотившись о спинку). И все же я осмелюсь попросить вас об одном одолжении. Знаете что? Будьте попроще. Побольше махайте шпагой и поменьше задавайтесь вопросами, на которых нет ответов. К чему эти длинные рассуждения о природе любви или о метафизике чувств, которые я нашел в вашем сочинении? Ну, какая такая метафизика в наше-то с вами время? Читателю хочется совсем другого. Он хочет слышать, как щелкают застежки, и шелестит сбрасываемая одежда. Ну и, конечно, как скрипит кровать. Скрип-скрип-скрип… Говорю вам это, как издатель, который знает свое дело… Вот только имейте в виду: кровать должна скрипеть плавно и мелодично, иначе читатель выбросит вашу книгу, не добравшись и до середины… Будьте здоровы, дон. (Чокнувшись с Дон Гуаном, пьет).

Дон Гуан: Будьте здоровы. (Пьет).


Короткая пауза.


(Поставив бокал на стол). А вы, кажется, не очень-то жалуете своего читателя, любезный друг.

Фергиналь (отходя от кресла Дон Гуана, сердито): А зачем же мне его, скажите, жаловать, любезный друг? Он просто скотина, уж можете мне поверить. Скотина и ничего больше. Прожорливое и ненасытное животное, которое сожрет все, что бы вы ему ни подсунули… (Идет по сцене). Возможно, вы не знаете, но за тридцать лет, что я имею с ним дело, я издал почти три сотни книг. Целую библиотеку! Книги о вкусной и здоровой пище. Книги о любви. Романы о падших монахинях и романы о проститутках, вставших на путь исправления. Истории о путешествиях на Луну и истории об ангелах. Биографии великих святых и великих мошенников. Советы домохозяйкам и сборники нравоучений. Сонники. Лечебники. Философские трактаты. Стихи. Проза… Боже мой! Люди читают все. Решительно все, без разбора!.. Случается, они даже плачут или негодуют, но, как правило, это длится недолго и не имеет никаких серьезных последствий, если, конечно, не принимать за них расстройства желудка или небольшую бессонницу… Они охотно сожрут и вашу книгу, дорогой мой дон, и, разумеется, безо всякого для себя вреда. Их желудок не переносит только одного – чувства голода. Вот когда они приходят в ярость и готовы сожрать даже самого Создателя!

Дон Гуан (с удивлением): Вы сегодня прямо какой-то Демосфен, ей-Богу. Уж не влюбились ли вы чего доброго?

Фергиналь: Должно быть, меня вдохновил вид вашего секретера. (Подходя к закрытому секретеру и нежно проведя по нему ладонью). Ведь это здесь вы держите все свои секреты? Все эти любовные письма, наспех написанные записки, страстные признания, укоры, клятвы, обещания, тайны, угрозы, проклятья? Словом, все то…

Дон Гуан: Что пойдет в пищу вашему ненасытному читателю?

Фергиналь (смеясь): Да, и о чьем желудке мы просто обязаны с вами побеспокоиться, если не хотим, чтобы он сожрал нас самих… (Оборачивается, привлеченный доносящимся с лестницы шумом). Вы кого-то ждете сегодня?

Дон Гуан: Решительно никого.


В кабинет быстро входит дочь Дон Гуана Клеопатра. В ее руках – несколько сложенных газет. Остановившись, она окидывает присутствующих неприязненным взглядом, затем медленно подходит к Дон Гуану. В дверном проеме видно встревоженное лицо Фергиналя.


(Поднимаясь с кресла): Какая приятная неожиданность! (Тихо). Черт возьми. (Громко, Фергиналю). Дорогая дочурка пришла проведать своего старого отца.


Фергиналь, сдержано поклонившись, отходит в сторону и становится за кресло Дон Гуана.


Клеопатра (сквозь зубы): Дорогой папа… (Медленно обходит вокруг Дон Гуана, не спуская с него глаз).

Дон Гуан (так же медленно поворачиваясь вслед за дочерью): Дорогая дочь…


В кабинет робко входит Зять Дон Гуана. Нерешительно останавливается возле двери.


Клеопатра: Ты, случайно, не знаешь, что это такое? (Трясет перед лицом Дон Гуана пачкой газет).

Дон Гуан (удивлен или делая вид, что удивлен): Мне кажется, это газеты.

Клеопатра (с ядовитой улыбкой): Какой же у меня догадливый отец!.. А может быть, ты знаешь, что в них пишут, дорогой папа?

Дон Гуан: Но ты же знаешь, дочка, я не читаю газет.

Клеопатра (ядовито): Какая жалость!.. Ну, тогда я сама тебе почитаю, дорогой папа.

Дон Гуан: Но зачем?

Клеопатра: Затем, чтобы ты узнал, о чем сегодня болтает весь город, от бургомистра до последнего нищего! (С раздражением листает газеты).

Зять (подойдя, с робкой улыбкой): Здравствуйте, папа.

Дон Гуан (не скрывая раздражения): Здравствуй, сынок. (Вполголоса). Сколько раз я просил не называть меня папой!


Робко улыбаясь, Зять отходит в сторону.


Клеопатра: Вот, послушай. (Читает). «Развратник и дуэлянт, нарушитель общественного спокойствия и нечистый на руку картежник вновь осмелился привлечь к своей ничтожной персоне внимание всех честных граждан нашего города». Это о тебе, папа.

Дон Гуан: Какая-то чепуха, мне кажется. (Фергиналю). Все знают, что я в жизни не брал в руки карт.


Фергиналь сдержанно хихикает.


Клеопатра (читает): «Намереваясь бросить в плодоносную почву нашего общего сада ядовитые семена своего ничтожного сочинения, он осмелился посягнуть на самое святое, что есть у каждого из нас…»

Фергиналь (с изумлением): Как!.. (Укоризненно). Любезный друг? Неужели вы покусились на частную собственность?

Клеопатра (продолжает читать, не обращая внимания на реплику Фергиналя): «…на неотъемлемое право каждого на частную жизнь и тайну исповеди».

Фергиналь (с облегчением): Слава Богу! А я-то уже было решил, что вы социалист, любезный друг.

Клеопатра (бросив в сторону Фергиналя красноречивый взгляд, читает): «Бессердечный мошенник… Отпетый негодяй… Враг всего святого… Безбожник и шулер…» (Дон Гуану). И это все про тебя, папа!

Фергиналь: Но каков злодей! Как вы думаете, еще не пора звать полицию?


Высоко подняв голову, Клеопатра в упор смотрит на Фергиналя.


Дон Гуан: Позволь представить тебе моего друга, господина Гектора Фергиналя.


Сделав шаг вперед, Фергиналь вежливо кланяется.


Клеопатра (оглядев Фергиналя с ног до головы, не скрывая неприязни): Ах, это вы…

Фергиналь: Увы, сударыня.

Клеопатра: Вы совершенно напрасно стараетесь изобразить такое невинное лицо. У вас это плохо получается. (Тряся газетой). Тут найдется кое-что и про вас.

Фергиналь: Не сомневаюсь в этом ни минуты, сударыня. Поверите ли, за тридцать лет своей, в целом, безупречной деятельности, я получил столько несправедливых нареканий, что меня уже трудно удивить чем-нибудь еще… (Горько). Подумать только! Тридцать лет нести просвещение в косную, неотесанную толпу! Не покладая рук, сеять семена правды и человеколюбия, – и все это только затем, чтобы снова и снова видеть, как эти нежные ростки гибнут в волнах варварства! (Неожиданно хихикая). Ей-Богу, этот труд можно сравнить разве что с трудом ассенизатора. (Сердито). И при этом, заметьте, – ни капли благодарности!

Дон Гуан (сдержанно): Браво, Гектор.

Клеопатра (Фергиналю): Браво, господин издатель! Будь я на вашем месте, я бы давно сгорела со стыда.

Фергиналь (немного задет, Дон Гуану): Скажите вашей дочери, любезный друг, что мне совершенно нечего стыдиться… Нет, дайте-ка я скажу это сам. (Клеопатре). Во-первых, сударыня, я зарабатываю на вашем отце неплохие деньги, поэтому о стыде можно забыть раз и навсегда. (Дон Гуану). Не правда ли, любезный друг? (Клеопатре). Вот видите… А во-вторых, – уж простите меня великодушно, сударыня! Каждый человек имеет право высказать все, что у него накипело на душе, тогда как другой, в свою очередь, имеет не меньше прав превратить это накипевшее в товар, а, следовательно, опять-таки, в деньги. (Гордо и громко). Мы пока еще, слава Богу, живем в свободном, черт возьми, городе!

Клеопатра (кричит пронзительно и громко): Но не до такой же степени!


Дон Гуан и Фергиналь закрывают уши руками.


Фергиналь (страдальчески морщась): Оглушила, просто оглушила. (Дон Гуану). Вы, дорогой друг, родили прямо-таки какую-то трубу иерихонскую…