Дон Гуан: И поэтому теперь они станут охотиться за мной, как в старые добрые времена?

Каталина: Да, дорогой.

Дон Гуан (задумчиво): А мне, в свою очередь, придется убегать, прятаться, переодеваться, ночевать в дрянных гостиницах, на несвежих простынях, а утром снова отправляться в путь, неизвестно куда, неизвестно зачем?.. Фальшивые паспорта. Наклеенные усы…(Мрачно). Нет, Каталина. Я уже давно не чувствую к этому никакой склонности… И потом, меня все равно поймают. Знаешь, у кого нет охоты к бегству, того ловят быстро.

Каталина: Тогда придумай что-нибудь еще. (Негромко и немного кокетливо). Ты ведь всегда был такой умный, Гуан.

Дон Гуан (посмеиваясь): Ах, Каталина… С годами начинаешь понимать, что наш ум, это только умение изворачиваться, лгать, выдавать желаемое за действительное, хитрить и расставлять ловушки. Это так утомительно, что мне уже давно хочется стать обыкновенным дураком… (Помолчав). Наверное, мне надо просто вернуться домой, а там – будь, что будет.

Каталина: Совсем нетрудно догадаться, что именно, дорогой. (С улыбкой, которая, возможно, понятна только Дон Гуану). Или ты уже забыл, что добродетель всегда торжествует?

Дон Гуан: Ах, баронесса! Да, разве такое можно забыть?.. Эта мысль особенно будет утешать меня, когда все эти добродетельные и чистые сердцем станут отплясывать вокруг моей виселицы.

Каталина (с нежностью глядя на Гуана, негромко): Боже мой, какой ты все еще дурачок, Гуан… Ну, какой же ты дурачок.

Дон Гуан (с ужасным акцентом): Я есть надеяться, што этот диагноз не есть окончательный, дохтор?

Каталина: Ты и представить себе не можешь, насколько этот диагноз окончательный.

Дон Гуан (с акцентом): Шерт побери! Какой неприятный цурюк! (Серьезно). Как же хорошо, что ты не разучилась смеяться. Я помню твой смех. Ах, как же ты заразительно смеялась тогда!..

Каталина: Это было очень давно, дорогой.

Дон Гуан: Но не настолько, чтобы оказаться забытым. (Помолчав). Я слышал, ты удачно вышла замуж. Это правда?

Каталина: О, да! И так же удачно развелась, чтобы выйти еще раз. (После небольшой паузы, без выражения). Если муж узнает о сегодняшнем представлении, я погибла.

Дон Гуан (понизив голос, выразительно глядя на Каталину): Но он не узнает, баронесса. Как правило, мужья редко догадываются о самом главном.

Каталина: По-моему, когда-то я уже слышала эту фразу. Лет этак двадцать с небольшим назад… Ты не помнишь, дорогой?

Дон Гуан: Это был не я.

Каталина: Ах ты, поросенок, поросенок…

Дон Гуан: Но баронесса! Это было четверть века назад! (Смиренно). Я раскаиваюсь.

Каталина: Вот так-то лучше.

Дон Гуан: Хотя, если посмотреть с другой стороны…

Каталина (перебивает): Ради Бога, Гуан! Попридержи свой ужасный язык. Могу себе представить, как ты распустил его в твоей злополучной книге.

Дон Гуан: Позвольте, баронесса! Если хотите знать, то там я, сдержан, остроумен, тонок, изящен, наблюдателен, находчив, проницателен, умен, черт возьми, даже глубокомыслен, справедлив, немного загадочен и в меру назидателен, – словом, совершенно такой же, как и в жизни.


Пока Дон Гуан говорит, Каталина, поднявшись со своего места, подходит и протягивает ему халат.


(Удивлен). Это мне?

Каталина: А как, интересно, ты собираешься отсюда уйти?

Дон Гуан (в притворном ужасе): Предстать перед тобой в таком виде? Никогда! (Надевает халат).


Каталина протягивает Гуану парик.


Шерт побери!.. (Нахлобучивает парик).

Каталина: А теперь иди. Иди… Нет, подожди… Я хотела спросить тебя… Только не подумай, что я чего-то боюсь… Скажи, дорогой, мне нашлось место в твоей книге?

Дон Гуан (подходя к Каталине, серьезно и тихо): Конечно же, нет, баронесса. Как такое могло прийти тебе в голову? В моей книге живут смешные и жалкие уродцы. Такие, как я сам. Как бургомистр или как мой зять… Потаскухи. Дуры. Куклы… Для тебя там нет места.


Каталина молчит. Короткая пауза.


(Тихо). Но зато тебе нашлось место в моей памяти и в моем сердце. Если, конечно, это еще что-то для тебя значит. (Мягко). Я часто вспоминаю тебя, Каталина.

Каталина (немного охрипшим голосом, без выражения): Вы прирожденный враль, господин Гуан.

Дон Гуан: Гораздо чаще, чем ты, можешь себе представить.

Каталина: Нескладный враль… Если ты что и вспоминаешь, дорогой, то не столько обо мне, сколько о самом себе рядом со мной, на твоей скрипучей постели.

Дон Гуан (укоризненно): Каталина…

Каталина: Господи, как же она скрипела, эта чертова кровать!

Дон Гуан: Если придерживаться фактов, то надо сказать, что кровать как раз была вполне сносная.

Каталина: Как она скрипела! Словно несмазанная телега!

Дон Гуан: Я бы сказал: поскрипывала.

Каталина: Скрипела на весь дом!

Дон Гуан: Но при этом, все-таки, довольно мелодично.

Каталина: Черта лысого! Мелодично…

Дон Гуан: Не Моцарт, конечно… (Смолкает, глядя на Каталину. После небольшой паузы, с трудом). Каталина…

Каталина: Что, дорогой?

Дон Гуан: Прости меня.

Каталина: За что, дорогой? (Подходя к Гуану). Я всегда знала, что ты появился ненадолго. Может быть на день, а может на неделю, на месяц. А потом исчезнешь опять… У тебя вечно был такой вид, словно ты хочешь непременно заглянуть по ту сторону всего. Как будто боишься упустить что-то важное, что никак не дается в руки, и все торопишься, чтобы не опоздать… (Посмеиваясь). Ты великий путешественник, дорогой. Путешествуешь сквозь книги, сквозь друзей, сквозь женщин. Всегда в пути. Только что был, и вот тебя уже нет… (Помолчав). Нашел что-нибудь?


Дон Гуан молчит.


Неужели, совсем ничего?

Дон Гуан: Раньше я бы сказал – «самого себя». Но сегодня мне кажется, что это не так уж и много. (Просто). Нет, баронесса. Ничего.

Каталина (дотрагиваясь до щеки Дон Гуана, тихо): Бедный, бедный Гуан… Иногда я проезжаю мимо твоего дома. Свет в твоем кабинете горит в последнее время что-то совсем невесело. Но ты ведь еще не потерял надежду, дорогой?

Дон Гуан (бодро): Ах, баронесса! В конце концов, надежда – это всего лишь единица измерения наших сил… (Негромко и тускло). Не знаю, баронесса.

Каталина: Бедный Гуан…

Дон Гуан: Бедная Каталина.

Каталина: Бедный Гуан.

Дон Гуан: Бедная Каталина.

Каталина: Но я совсем не бедная, дорогой. (Положив на плечи Дон Гуана руки). Ты, конечно, забыл наш первый танец? Впрочем, если ты помнишь, он оказался и последним… Ну, конечно, же ты забыл.

Дон Гуан: Нет, баронесса.

Каталина: Тогда ты должен помнить, что ты обещал мне перед тем, как исчезнуть. Ты обещал, что когда вернешься, мы будем танцевать всю ночь, – ну, и, возможно, всю оставшуюся жизнь… Помнишь, разбойник?

Дон Гуан: Да, баронесса.

Каталина (отходя от Дон Гуана, негромко): Тогда, дорогой, может быть, ты пригасишь меня на танец?

Дон Гуан: Здесь? Сейчас? (После небольшой паузы, с поклоном). Конечно, баронесса. Буду счастлив. (С сомнением). Вот только мои ноги. Они уже не слушаются меня, как прежде.

Каталина: Не желаю ничего слушать!..

Дон Гуан: Ну, раз так… (Галантно склонившись перед Каталиной и протягивая ей руку). Не соблаговолит ли госпожа баронесса принять мое приглашение и оказать мне великую честь?

Каталина (приседая и принимая руку Дон Гуана): Охотно, господин Гуан.


Танцуют.


Подумать только! Гуан! Я дождалась этого танца через двадцать лет!

Дон Гуан: Всего через каких-то двадцать лет, баронесса!


Танцуют.


Каталина: Получается, что ты не такой уж и враль, дорогой?

Дон Гуан: Как видишь.


Танцуют.


Каталина (тревожно): Если тебе вдруг понадобится моя помощь…

Дон Гуан: Я помню, Каталина.


Танцуют.


Каталина (неожиданно выскользнув из рук Гуана и отбежав в сторону): Иди, дорогой. Пора.

Дон Гуан (немного растерянно и не зная, что сказать): Я буду надеяться, что это был не последний наш танец, баронесса?

Каталина: Откуда нам это знать, дорогой. Иди.

Дон Гуан (медленно отступая к двери): Прощай, Каталина.

Каталина: Прощай, Гуан.

Дон Гуан (возле самой двери): Прощайте, баронесса.