Сганарелль: А что тут скажешь? (Возвращаясь к окну и вновь начиная протирать стекло). Человек, Лепорелло, это человек. Божие творение.

Лепорелло: Нет, я тебя спрашиваю, что он такое?

Сганарелль: Да ничего особенного. Человек и человек.

Лепорелло: Вот и видно, что ты читаешь одни только акафисты, да жития… (Почти мечтательно). Человек, Сганарелль, это машина. Ну, что-то вроде мясорубки или там часов. И если, допустим, какое-нибудь колесико в часах вдруг сломалось, то часовщик, покопавшись, объяснит даже такому олуху, как ты, что это только научный факт и никакого колдовства. Он просто возьмет, да и поставит другое колесико, так что часы опять будут показывать время, как ни в чем не бывало.

Сганарелль (подозрительно): Ты хочешь сказать, что у нашего хозяина заело внутри какое-то колесико?

Лепорелло: Уж не знаю, колесико, или винтик, но если каждый год, в один и тот же день и час, человек видит один и тот же сон, вместо того, чтобы видеть разные сны в разное время, как это заведено у нормальных людей, то тут уж сомневаться не приходится.

Сганарелль (отрываясь от окна): По-твоему, наш хозяин – машина?.. Знаешь что, Лепорелло? А ведь это будет почище всякого колдовства!.. Ей-Богу, почище. (Возвращаясь к работе). Если бы я захотел, то очень просто мог бы растолковать тебе для твоей же пользы, что человек – это Божье творение и больше ничего.

Лепорелло (миролюбиво): Ну, так захоти, господин невежа.

Сганарелль (продолжая протирать стекла): Тогда скажи мне, для начала, для чего служат часы?

Лепорелло: Чтобы показывать время, господин осел.

Сганарелль: А мясорубка?

Лепорелло: Как правило, господин мракобес, для того, чтобы рубить мясо.

Сганарелль: А ножницы?

Лепорелло: Послушай, Сганарелль… (Неохотно). Чтобы стричь усы, болван.

Сганарелль: Вот видишь. (Повернувшись к Лепорелло). А теперь ответь мне, для чего служит человек?

Лепорелло: Такой человек, как ты, служит только для того, чтобы задавать пустые вопросы и ни для чего больше!


Сганарелль молча смотрит на Лепорелло, ожидая ответа.


(Сердито). Ну, что ты ко мне пристал, – для чего, да для чего!.. Ни для чего! Человек ни для чего не служит! Разве что, может, для самого себя. Какая тебе-то от этого выгода?

Сганарелль: А такая, господин всезнайка, что если человек ни для чего не служит и ни на что не годен, значит он никакая не машина. А раз он не машина, то всякий тебе скажет, что он – Божье творение!.. (Возвращаясь к окну). Что, съел? Уж и не знаю, что ты сможешь мне на это возразить.

Лепорелло: Ах, Боже мой, возразить! (Кривляясь, сползает с кресла на пол): Да, я просто убит!.. Поганый Сганарелль оглушил меня своим гнусным аргументом!.. Раздавил!.. Растоптал!..

Сганарелль: Да, тише ты!

Лепорелло (с пола, укоризненно, слабым голосом): Ты погубил Божье творение, негодяй. Сломал у него все колесики. И вот теперь оно умирает. Смотри-ка, уже умерло. (Замирает на полу).

Сганарелль: Если ты вздумал подражать господину Фергиналю, упокой Господь его душу, то у тебя это получается так же плохо, как и у него.


Лепорелло молчит. Короткая пауза.


Лепорелло!


Лепорелло не отвечает.


(Подходя ближе). Лепорелло!

Лепорелло (слабым голосом): Что тебе, убийца?

Сганарелль: Хочу тебе сказать, что я давно уже обо всем догадался.

Лепорелло (поднимая голову): О чем ты, мошенник?

Сганарелль: Об этом самом. О том, что ты не веришь в Творца и Создателя всего сущего… Потому что человек, который верит в Бога, никогда не стал бы называть божье создание «машиной».

Лепорелло: О, Господи! (Поднимаясь с пола). Ты, я вижу, уже совсем спятил. (Поманив к себе Сганарелля). Вот, что я тебе скажу, дурачок. (Торжественно). Я верю в человека. В человека, болван!.. Ты понял? (Почти по слогам). В че-ло-ве-ка!

Сганарелль: Значит, ты веришь в машину? (Огорченно отходит к окну, со вздохом). Бедный Лепорелло.

Лепорелло: Прочисти уши, просфорка! Я ведь сказал – «в человека»!.. (Сидя на полу, несколько мечтательно). В это возвышенное, благородное, бесстрашное существо, которое поднимается мыслью выше звезд и, не моргнув глазом, опускается в адские бездны! Которое бросает вызов стихиям и, не задумываясь, соперничает с самим небом… (Поднимается с пола).

Сганарелль (задумчиво протирая стекло): Которое потеет, чихает, кашляет, чешется, портит воздух, сморкается, ковыряет в носу, пудрится, прихорашивается, писает, болеет и, наконец, умирает, оставив после себя дурную память… (Подозрительно). Что это за книгу я видел у тебя вчера вечером?

Лепорелло (оглянувшись на дверь): Тш-ш!.. (Шепотом, почти благоговейно). Ты видел книгу «О духе законов», невежа. Сочинение господина де Монтескьё.

Сганарелль: Этому Монтескьё следовало бы быть поосторожнее, доверяясь таким читателям, как ты… Знаешь, что будет, если я скажу хозяину, что ты таскаешь из его библиотеки книги?.. Эй, ты чего?


Взяв со стола сметку для пыли, Лепорелло медленно приближается к Сганареллю.


(Проворно отступая за стол). Имей в виду. Если ты станешь драться, то после смерти попадешь прямехонько в ад!

Лепорелло (пытаясь достать сметкой Сганарелля): Это пустяки по сравнению с тем удовольствием, которое я сейчас получу!

Сганарелль: Ай!.. (Уклоняясь от ударов сметки). Послушай, Лепорелло. Если ты меня убьешь, я уже не смогу рассказать тебе, что я видел третьего дня.

Лепорелло: Вот еще, глупости. (Опуская сметку): А что ты видел?

Сганарелль (выходя из-за стола и оглядываясь): Тш-ш… (Подходя ближе, шепотом). Я видел привидение.

Лепорелло: Врешь!

Сганарелль: Если не веришь, могу тебе поклясться. (Торжественно). Хоть слюной святого Василия Проказника, хоть волосами преподобной Луизы Арагонской!

Лепорелло: А в придачу одиннадцатой, двенадцатой и тринадцатой заповедями!.. Э, Сганарелль! Если хочешь, чтобы тебе поверили, клянись по-человечески.

Сганарелль: Клянусь тридцатью пятью мучениками севильскими!

Лепорелло (угрожающе): Сганарелль!..

Сганарелль: Хорошо, хорошо…(Быстро). Чтобы мне с этого места не сойти. Чтобы мне провалиться. Чтобы меня черти забрали. Чтобы у меня глаза лопнули… (В сторону). Прости меня Господи!… (Лепорелло). А теперь слушай меня внимательно. Третьего дня, когда я проходил по коридору мимо спальни, мне встретилось привидение. На ней было черное платье и маска.

Лепорелло: На ней? Так это была женщина?

Сганарелль: Вот в том-то и дело. (Вполголоса). И, можешь мне поверить, молодая и прекрасно сложенная.

Лепорелло: Ты хочешь сказать, что встретил прекрасно сложенное привидение в маске?.. Что ж, ты мне сразу-то ничего не сказал?

Сганарелль: Слуга покорный. Чтобы ты меня опять обозвал сумасшедшим? (Кивая в сторону двери, негромко). Слава Богу, у нас уже есть один.

Лепорелло: Я тебе и сейчас скажу, что ты сумасшедший, да еще и враль… Где это видано, чтобы привидение разгуливало в маске?

Сганарелль (с тоской): Ах ты, Господи, Лепорелло!.. Да разве в этом дело? Привидение это было или нет, да только на душе у меня в последнее время так скверно, что впору завыть!.. А ведь еще совсем недавно все было так хорошо… А, посмотреть, что теперь?.. Хозяина объявили сумасшедшим. Господина Фергиналя, упокой Господь его непутевую душу, убили прямо в собственном доме! Врач таскается к нам чуть ли ни каждый день, да еще норовит всякий раз остаться на обед! Дом заложен. Денег нет. Да еще это привидение, будь оно трижды неладно… Помяни мое слово, скоро мы все окажемся на улице и пойдем с протянутой рукой просить подаяние… Ты, случайно, не смотрел сегодня в окно?

Лепорелло: Еще чего. Я не такой бездельник, как ты, чтобы мне без надобности пялиться в окна.

Сганарелль: А ты посмотри, посмотри… (Подойдя к окну, осторожно выглядывает на улицу).


Лепорелло подходит вслед за ним. Короткая пауза.


Видишь вон того высокого, с рыжей бородой?.. На прошлой неделе он разбил нам фонарь. А тот чернявый, сломал ручку на двери и оборвал шнурок звонка… А теперь погляди на тех троих, что смотрят в нашу сторону. Это ведь они забросали тогда весь фасад грязью… Помяни мое слово, Лепорелло, опять они что-то затевают.

Лепорелло: Так сходи в полицию.

Сганарелль (ядовито): Это тебе господин Монтескьё посоветовал?

Лепорелло: Оставь господина Монтескьё в покое, болван!

Сганарелль: Может я и болван, да только ты ничуть не лучше. (Косясь на закрытую дверь, вполголоса). Или ты забыл, что хозяин сегодня обязательно отправится на кладбище, как это заведено у него всякий раз в годовщину смерти маленькой Франциски? А это значит, что нас опять ожидают большие неприятности, потому что ему строго-настрого запрещено покидать дом и выходить на улицу.