— Отстань! — вяло отмахнулся Костя. — Увидимся в офисе.

— Конечно, увидимся, — проворчал Игнат, подходя к двери, — ни минуты покоя от тебя ни днём, ни ночью. А если бы я был с девушкой? — крикнул он уходящему вниз лифту.

— Ты бы просто не взял трубку! — донеслось из шахты. Игнат фыркнул, признавая правоту друга, и зазвенел решётками лифта, закрывая их. Оставалось немного времени, чтобы поймать ускользающий сон.

Амалия всегда приходила на работу на полчаса раньше. Она никогда не позволяла себе опаздывать, следила, чтобы к приходу босса в приёмной витал лёгкий аромат кофе и гордилась тем, что первое, что он видит, входя в офис — её приветливая улыбка. Сегодня что-то пошло не так. В девять Жарова не было на месте. Обычно он предупреждал, если задерживался, но сейчас не было ни его, ни Санька, ни Антона. Впрочем, последний скоро появился, с неизменной газетой под мышкой и довольной улыбкой.

— А где Кос… Константин Андреевич? — выдавила из себя Амалия, наблюдая, как шофёр располагается на кожаном диване.

— Здесь, — бросил Антон, разворачивая газету. — Ты-то должна знать.

— Здесь? — пискнула Амалия, покосившись на дверь директорского кабинета. Словно услышав её мысли, та распахнулась, выпуская Костю, одетого в тёмно-синий костюм и кипенно-белую рубашку. Волнистые волосы, приглаженные волосок к волоску, слегка блестели от влаги — казалось, что он только что их помыл.

— Амалия, принеси кофе. — Он улыбнулся ей широкой, светлой улыбкой, думая о чём-то своём. — И сообщи, если будет звонить Баринова. А лучше — соедини с ней через час.

Кивнув шофёру, он вернулся в кабинет, оставив Амалию поражённо смотреть на закрытую дверь.

Алиса не брала трубку. Она явно его избегала, и было понятно, почему: вчера он так спешил сбежать, что даже не удосужился с ней поговорить. Хотя это и к лучшему — они наговорили бы друг другу того, о чём на утро наверняка бы пожалели. Вчера Костя кипел от обиды на её молчание. Сегодня же готов был сам просить прощения за всё, в чём она захочет его упрекнуть.

Окрылённая улыбкой начальства, Амалия не замечала, что сама глупо улыбается, глядя на его кабинет. Антон, приподняв бровь, с интересом наблюдал за ней, наконец не выдержал и кашлянул:

— Тебя, кажется, просили сделать кофе?

Встрепенувшись, Амалия бросила на водителя надменный взгляд, но злиться на него не хотелось. Напротив, хотелось любить всех вокруг, а за спиной будто выросли крылья. Вот он — её шанс! Если сейчас не взять быка за рога, потом будет поздно! Пока Костя в таком настроении, кто знает, захочет ли он думать о Бариновой после того, что она ему предложит? Кофе занял своё место на подносе. Застыв у двери, Амалия бросила на Антона победоносный взгляд и толкнула дверь, прикрыв за собой ногой в острой шпильке.

— Константин Андреевич, — пропела она так сладко, как только могла, приближаясь к столу. — Я приготовила кофе.

— Спасибо, — откликнулся он, не поднимая глаз от монитора. — Поставь здесь.

Амалия кивнула, зная, что он всё равно не заметит, и, покачивая бёдрами, медленно подошла к столу, опуская на него поднос. Но в последний момент нога подломилась, кружка опасно накренилась и поехала. Испуганно взвизгнув, Амалия взмахнула рукой с подносом, и горячий кофе вылился прямо на её блузку. На глазах выступили слёзы — жидкость не успела остыть.

— Амалия, да что ж ты!.. — воскликнул Костя, вскочив. Пытаясь не разрыдаться от обжигающей боли, Амалия обмахивалась рукой, не обращая внимания на слёзы, крупным градом катившиеся из искусно накрашенных глаз.

— Снимай немедленно, надо приложить холод. — Костя сам принялся расстёгивать рубашку, осторожно стащил её и покачал головой — на груди расплывалось красное пятно. — Иди в душ, включи холодную воду, намочи рубашку и приложи к ожогу. — Он тяжело вздохнул, глядя на плачущего секретаря. Покачал головой и обнял её за талию, осторожно отводя в ванную комнату. Амалия громко всхлипнула, когда он коснулся кожи холодной мокрой тканью.

— Давай дальше сама. — Костя вложил рубашку в её руку.

— Константин Андреевич, — робко спросила Амалия, прижимая рубашку к груди. — А как же мне теперь… В чём ходить?

— Возьми что-нибудь из моего шкафа, найди себе на сегодня замену и поезжай домой. — Костя окинул её скептичным взглядом. — И каблук в следующий раз выбирай пониже.

Бегло осмотрев стол, Костя вернулся в кресло — весь кофе вылился на Амалию, ни техника, и документы не пострадали, вызывав эгоистичную радость. Надо ж было так! Сколько лет работает здесь, а такое — впервые. Покачав головой, Костя вернулся к работе, совершенно забыв о секретаре.

— К тебе можно? — Вид Алисы, замершей на пороге, выветрил из головы все мысли.

— Тебе можно всегда, — улыбнулся Костя, поднимаясь и обходя стол. Она сделала несколько шагов и остановилась, пристально глядя на него. — Я звонил всё утро.

— Я знаю. — Почему в своём кабинете, в костюме он всегда казался ей таким далёким и чужим? — Мне надо было подумать. И поговорить с Наташей.

— Поговорила? — Костя не сумел скрыть тревогу в голосе, и от этого на душе Алисы стало тепло. Переживает. Правда переживает.

— Нет, она ушла в школу, но вечером обязательно поговорю. А потом будете налаживать общение. Если ты хочешь, конечно.

— Думаешь, могу не хотеть? — Костя осторожно взял её за руки, мягко поглаживая. — Лис, я так виноват перед тобой. Перед вами обеими. Я…

— Ты не знал, — оборвала она резче, чем рассчитывала. — Откуда ты мог знать? Я понимаю. А Наташа… Она тоже поймёт, со временем.

— Я всю ночь думал о нас, о том, что теперь будет. Ездил к Игнату…

— Среди ночи?

— Да, представляешь! Разбудил его, конечно. Даже ночевать остался в офисе.

— Я сумела выбить из колеи самого Жарова, — улыбнулась Алиса, поднимая руку, чтобы убрать за ухо выбившуюся из его причёски прядь. — Это дорогого стоит.

— С твоего возвращения в мою жизнь ты только и делаешь, что выбиваешь меня из колеи, — прошептал он, склоняясь к её губам.

— Константин Андреевич, вы не против, что я надела эту рубашку? — Амалия вышла из ванной комнаты и картинно замерла на пороге. Высокие шпильки, чулки телесного цвета с широкой резинкой и бельё, повторяющее их узор — не застёгнутая рубашка только придавала образу небрежной завершённости. На груди алело яркое пятно. Испуганно хлопнув глазами, Амалия уставилась на Алису, но, заметив растерянность, быстро взяла себя в руки и вздёрнула подбородок.

— Ночевал в офисе, значит? — прошипела Алиса, выдёргивая свою руку из его. — Ты не меняешься, Жаров!

— Алиса, это совершенно не то, что ты думаешь! — Костя улыбнулся. — Я тебе сейчас всё объясню.

— Не надо ничего объяснять, и так всё понятно, — горько отозвалась Алиса, окинув Амалию внимательным взглядом. — Я не могу запретить тебе общаться с дочерью, если ты действительно этого хочешь, но ко мне лучше не приближайся!

— Алиса! — Костя выбежал за ней в коридор, но тут же остановился — устраивать скандал на глазах у сотрудников он не собирался. Развернувшись на пятках, он стремительно влетел в кабинет, глядя на Амалию, продолжавшую стоять в дверях.

— Одевайся и выметайся отсюда, — процедил он, едва сдерживаясь. — Чтобы к обеду духу твоего в компании не было. Уволена!

— Константин Андреевич, я… — залепетала Амалия, стягивая, наконец, рубашку на груди. — Я не знала, я не хотела, я…

— Пошла вон! — рявкнул Костя, скрипнув зубами. Подумать только — из-за такой мелочи, из-за этой дешёвки всё начинать сначала! Вновь пытаться завоевать расположение любимой женщины, вновь пытаться заставить её поверить ему… Кулак с грохотом опустился на стол, хлопнула дверь, выпустив Амалию. Костя тяжело вздохнул и подошёл к окну, засовывая руки в карманы. Качнулся с носка на пятку, усмехнулся горько. Не поверила. Не поверила, что он не спал с этой дурочкой. Решила, что он вызвал её, как только остался один. Стало обидно. Конечно, он заслужил её подозрения, но разве не доказал, что достоин доверия? И что теперь? Бежать просить прощения за то, чего не совершал?

Внутри вскипела гордость. Он не будет ничего доказывать. И объяснять не будет тоже. Захочет выслушать — придёт. А с дочерью… Узнать, в какой школе учится, и завтра же приехать. Там и поговорят. Спешить некуда, успеют узнать друг друга

14. Гордость и предубеждение

Это было даже не смешно. Костя сжал руку в кулак и прижал его ко рту, стукнув по зубам. Нелепо, да, но ни капли не смешно! Хотелось воскликнуть, что его окружают одни идиоты, но отчего-то казалось, что на этот раз идиотом выставили его самого. Злость поднималась внутри, медленно, подбираясь к груди. Выпустить бы сейчас пар, накричать на кого-нибудь… Давно его не накрывало такое чувство свободного падения, когда от эмоций совершенно не знаешь, что делать, как ориентироваться в пространстве и ловить расползающийся в стороны мир. Вроде бы ничего особенного не произошло. Ведь действительно не произошло, ситуация, достойная дешёвого ситкома!

Костя фыркнул, в деталях вспоминая появление Амалии, глаза Алисы и собственную растерянность. Надо было её удержать. Схватить, если надо, обнять крепко, и пусть истерит, пока не выдохнется. А потом спокойно, обстоятельно рассказать о том, что на самом деле произошло. Вместо этого всё случилось так, как случилось, а, зная характер Алисы, поговорить с ней просто так не получится. Разве что ловить у подъезда, бегать и молить о прощении. Вот только он ни в чём не виноват. И извиняться ему не за что. Мучительно застонав, Костя уронил голову на стол.

— Почему у тебя там Амалия сопли распускает и вещи в коробку складывает? — Игнат обладал удивительно способностью: появляться в самый подходящий момент. А порой и в самый неподходящий. И Костя не мог определиться сейчас: рад ли он видеть друга.