Алекса Райли - Лишь его

— Райан, — шепчет она, но не двигается.

— Я уже называл тебя своей невестой, по правде говоря, с того первого дня, как мы познакомились. Ты просто не знала об этом. — Она смеётся, когда слезы начинают падать, и я снова целую её запястье. — Я женился на тебе в своем сердце в ту ночь, когда мы впервые занялись любовью. Однажды я хочу узаконить это, но в душе я уже там.

— Ты действительно пещерный человек, — говорит она, и я смеюсь вместе с ней. Она точно не ошибается.

— Я должен встать на одно колено и спросить тебя в поле бабочек или что-то в этом роде. — Она улыбается и качает головой, как будто я смешон, но я знаю, что ей это нравится. — Но я не могу рисковать тем, что ты не скажешь "да". Так что ты выйдешь за меня, Пейдж. Мы с тобой будем вместе до конца времен. Мы будем делать детей, ссориться, мириться, смеяться, плакать и проводить каждое мгновение каждого дня как одно целое.

— Боже, — говорит она и закрывает глаза.

— Я обещаю дать тебе семью, которую ты заслуживаешь, и ту, которую ты всегда хотела в глубине души. Я обещаю дать тебе тяжелые времена и быть занозой в заднице, потому что ты действительно любишь это.

Она пытается ударить меня по груди, но я одной рукой затягиваю хватку на её запястье, а другой открываю коробку с кольцом. Я достаю простое кольцо с одиночным камнем и надеваю его на её безымянный палец. Как только оно там, я целую её и смотрю ей в глаза.

— Я обещаю любить тебя без колебаний, без исключений и без единого сомнения. Ты моя, пока земля не остановится и во мне не останется ни единого вздоха.

Она смотрит вниз на трехкаратный рубин, и на её лице ясно виден шок. Именно его она увидела в тот день, когда мы впервые встретились. Рядом был ювелирный магазин, и я смотрел, как она выходила из здания и останавливалась перед витриной. Она встала и уставилась на него на мгновение, но я что-то увидел в её глазах. Позже я узнал, что это было на самом деле. Я видел все надежды и мечты, которые она когда-либо возлагала на этот камень. В тот день она ушла, отвергнув его возможности, но я увидел больше. И я собирался сделать всё, что мог, чтобы отдать его ей.

Она кивнула, не сказав ни слова. Ей не нужно говорить, потому что нечего сказать. Моё сердце принадлежит ей, а её — мне.

Я перекатываю её на спину и двигаюсь поверх неё. Мои губы соединяются с её, на этот раз мягче, нежнее, чем когда мы занимались любовью на полу. На этот раз медленно и сладко, и я часами поклоняюсь каждому дюйму её тела. Когда мы находим освобождение, это более страстно, чем всё, о чем я когда-либо мечтал.

После этого я держу её, и я знаю, что такое настоящая любовь. 

— О, Господи, мы съезжаем из этого здания, — стону, я пытаясь выползти из кровати. Могу хоть один день не выйти без того, чтобы кто-нибудь не постучал в дверь и не разбудил меня? Я не делаю ни шагу, а Капитан тащит меня обратно на кровать и сковывает своим телом. Он дарит мне свою широкую утреннюю улыбку. Нам придётся поработать над его весёлым утренним настроением.

— Я открою, — говорит он, перед тем, как захватить мой рот мягким, ленивым поцелуем, заставляющим меня растаять обратно в постель. Меня не волнует, что кто-то стучит в его входную дверь в бог знает сколько времени. Он стаскивает меня с себя, а я пытаюсь схватить его, но он продолжает двигаться, когда я цепляюсь за его спину, и он встает.

— Котёнок, я люблю, когда ты висишь на мне, но я не открою дверь с голой тобой, если только ты не желаешь смерти тому, кто на другой стороне.

Я улыбаюсь, щипаю его шею, пока не опускаю ноги на пол и не отпускаю его.

Он хватает из комода пару боксеров, проклиная, когда снова доносится стук в дверь.

— Господи. Сейчас даже не утро, — рычу я.

— Уже почти полдень, — исправляет Капитан. Я смотрю на часы на его тумбочке. Ого. Должно быть, он действительно обрушился на меня прошлой ночью. Когда я оглядываюсь на него, я вижу, как он думает то же самое с ухмылкой на лице. Его взгляд блуждает по моему обнаженному телу, явно готовый сделать это снова и снова.

Я наклоняюсь, подбираю его рубашку и вручаю ему.

— Надень это, если не хочешь, чтобы я выцарапала кому-нибудь глаза. — Он улыбается ещё больше, когда забирает у меня рубашку и натягивает ее через голову. Я начинаю рыться в поисках спортивных шорт. У Капитана отличная грудь, но его ноги — моя слабость. Его широкие бедра, возможно, самая горячая часть в нем.

— Какого хрена меня заводит, когда ты ревнуешь? — спрашивает он, когда я нахожу шорты и вручаю их ему. Я закатываю глаза.

На этот раз стук громче.

— Открой, блядь, дверь! — Я слышу, как Майлз рычит, удивляя нас обоих. Капитан выходит из комнаты, и я ищу, что надеть, выбирая одну из его рубашек. Я надеваю её, и она спадает до колен и свисает с одного плеча. Господи, он огромный.

— Она голая. Не ходи туда, — говорит Капитан, и за этим следует проклятие Майлза. Дверь распахивается; Мэллори заходит, бросается на меня. Я отступаю, мы обе ударяемся о кровать, и она приземляется на меня. Она начинает рыдать, и я обнимаю её.

— Я в порядке, — шепчу я ей. Потом её оттаскивают от меня. Майлз подхватывает её и ставит на ноги. Потом он вытаскивает и меня из кровати. Шок ударяет меня, когда его руки обхватывают меня, объятия такие крепкие и тугие, что я почти не могу дышать.

— Я хочу надрать тебе задницу, — он скрипит сквозь стиснутые зубы. Когда я отступаю, чтобы посмотреть на него, я вижу облегчение на его лице. — Я же сказал, что помогу тебе. Ты, блядь, не можешь убежать так в одиночку. Ты меня слышишь? Я твой брат. Я бы пошёл с тобой. Если бы с тобой что-то случилось… — Он качает головой. — Блядь! — он опять лает, втягивая меня в очередные объятия, такие же крепкие, как и в прошлый раз. — Я должен был защитить тебя. Не втягивать тебя в мои планы. Втянул тебя в бардак нашего отца. Я всё сделал неправильно. Прости, Пейдж. Я должен был заботиться о тебе.

Я обнимаю его в ответ, крепко удерживая. Это уют, в котором я не знала, что нуждаюсь до этого момента, когда мой брат обнял меня и сказал, что все будет хорошо.

— Я поняла. Если кто-нибудь захочет пойти за ним, то это сделаю я, — говорю я ему. Я бы сделала всё, что угодно, чтобы пойти за отцом. Я никогда не чувствовала себя использованной Майлзом. Единственное, что я чувствовала, это то, что меня лишили каких-то отношений с братом, но я никогда не думала, что он этого хочет.

— Мы меняем это. Начинаем заново. Создаём другую семью. — Он требует этого, как и большинство других вещей.

— Мне нравится, как это звучит, — соглашаюсь я.

— Александр может…

— Он мертв, — говорит Капитан, перебивая Майлза. Майлз медленно отпускает меня, глядя между Капитаном и мной. Вопрос очевиден, но я действительно не хочу повторять все это снова. Он и Капитан могут поговорить об этом. С моим отцом покончено. Покончила с прошлым. Покончила с тем, что вообще не жила. Моя жизнь теперь моя. Ничто не висит у меня над головой. Я свободна.

— Хорошо, — говорит Мэл, её голос наполнен слезами, явно не заботясь о том, что кто-то из нас убил кого-то прошлой ночью. — Вы двое такие очаровательные, — добавляет она, глядя с Майлза на меня перед тем, как подойти и попытаться обнять нас обоих. — Эти гормоны беременности — худшие, — восклицает она в групповых объятиях. У неё небольшая икота. Я смеюсь.

— Ты сумасшедшая, — говорю я ей.

Я отхожу от объятий, а Майлз втягивает в них Мэл, утешая её.

— Большую часть ночи она была такой. Я не мог вытащить это из неё долгое время. В конце концов, я заставил её расколоться.

— Извини, — говорит она, отнимая лицо от груди Майлза. — Я знаю, ты не хотела, чтобы я ему говорила, но… — Она опять икает.

Капитан подходит ко мне сзади, прижимаясь к моей спине, когда он обхватывает меня одной рукой, удерживая меня.

— Всё в порядке, — говорю я ей.

— Не в порядке. — Майлз качает головой. — Я рад, что его больше нет. Мир без него лучше, — признается он. — Но я должен был быть лучше с тобой. Я должен был знать всё. Блядь, я должен был собрать всё воедино. А не просить мою семнадцатилетнюю сестру замышлять со мной месть.

Я не уверена, что Майлз когда-нибудь был бы не в восторге от убийства Александра. Он хотел заставить его страдать. Это была его месть. Заставить Александра почувствовать боль так, как тот заставил его мать. В этом мы похожи. Мы оба хотели сделать с ним то, что он сделал с нашими матерями.

— На самом деле, Майлз, ты этого не делал. Я имею в виду, все, что ты когда-либо делал, это отправил меня в колледж. Убедился, что обо мне позаботятся. Ты никогда не обещал мне ничего о нашем отце, кроме того, что заставишь его заплатить. — Он оградил меня от всего, даже если не осознавая этого.

Возможно, в то время мы не были близки, но он вытащил меня с улиц и дал мне цель. Дал мне жизнь и мечту, к которой нужно было стремиться. В конце концов, у меня появилась семья. Я бы не стояла здесь без него.

— Все кончено, — говорит Капитан сзади, целуя меня в макушку. Я поднимаю руки вверх, удерживая руку, которая меня обнимает.

— Мы можем двигаться дальше, — подтверждаю я.

— Ты… — спрашивает Мэл. Я качаю головой, понимая, что она спрашивает, не я ли это сделала. Она смотрит на Капитана и улыбается ему.

— Извини, что ударила тебя, — говорит она стеснительно. Майлз берет её за руку и целует её. — Майлз всё мне рассказал. Что ты работаешь с ним с тех пор, как Александр пытался использовать тебя, чтобы подобраться к Майлзу.

— Хотя мне понадобилась минута, чтобы понять, что его интересую не столько я. — Майлз осматривает комнату, и я краснею.