Диана Рымарь - Лиза на мою голову книга

— Да нет, не стоит, — качаю головой, — спасибо тебе!

— Мне не сложно! — тут же принимается он меня уверять. — Если будет нужно, только скажи!

С благодарностью ему улыбаюсь и спешу на кухню.

Отдав заказы, скрываюсь в тихом уголке и звоню Владу.

«Он меня не отдаст! Или отдаст? И что там с тем шампанским?» — эти мысли роятся в голове, словно сотни пчел, и норовят изжалить мой несчастный мозг.

— Ну возьми ж ты трубку! — ругаюсь на телефон, хотя он, конечно же, ни при чем.

«А вдруг Юрий и правда что-то сделает с Владом? Я должна его предупредить! Просто обязана!»

Возвращаюсь на кухню, нахожу мою напарницу-официантку.

— Кристя, миленькая, мне надо уйти всего на пятнадцать минут…

— Ты сдурела? Там народу куча…

— Ну пожалуйста…

Она закатывает глаза, молча кивает и идет в зал. А я спешу в раздевалку за курткой. Выскакиваю из черного входа, бегу в сторону своего подъезда, а когда оказываюсь почти у цели, меня окликает какой-то здоровый мужик в возрасте.

— Девушка, не подскажете, где здесь ближайшая аптека?

— Подскажу, — киваю ему, указываю в нужном направлении, — там за уголок повернете и…

— Давайте вы меня проводите! — вдруг предлагает он.

— Зачем? — искренне не понимаю.

Почти сразу замечаю, что к тому месту, где мы стоим, подъезжает серая машина с сильно затемненными стеклами. Не успеваю издать и звука, как этот самый прохожий пихает меня в салон. Впадаю в такой сильный шок, что даже не догадываюсь закричать.

Тогда же:

Лиза

— Мама… — только и успеваю вскрикнуть, когда тот мужик с улицы захлопывает за мной дверь машины.

Внутри меня ждет… Юрий!

«А-а-а!» — кричу про себя.

Мой мозг отключается, совершенно отказывается работать, а голос Ливанова проникает в уши будто сквозь вату:

— Ты моя, Лизонька! Отныне и навсегда…

Он дожидается, когда его подручный усядется на переднее пассажирское сиденье, и командует водителю:

— Трогай!

Тот послушно выкручивает руль, и вскоре машина увозит меня от спасительного подъезда. Всего похитителей трое: Юрий и двое сподручных, а против них одна маленькая я — крохотная, слабая женщина. Мне от них не сбежать, нечего и пытаться.

«Ну всё, мне конец…»

Даже не пробую кричать, лишь слабо отбиваюсь, когда Юрий тянет ко мне свои клешни, не даю себя обнять. Тогда он приближается губами к моему лицу, видно, хочет поцеловать. В нос ударяет сильный запах табака, и я морщусь, вжимаю голову в плечи, отворачиваюсь. Резко охаю, когда Ливанов хватает меня за волосы. А он с видимым удовольствием наматывает их на кулак.

«Обрежу эти проклятые патлы! При первой же возможности под корень обрежу!»

Пусть после этого я не буду красивой... Да даже если уродкой стану, какая разница. Сейчас я почти жалею, что не родилась уродкой, мне даже хочется ею стать, чтобы Юрий Ливанов больше никогда в мою сторону даже не посмотрел.

Понимаю, что глупо злиться на собственные волосы за то, что стала такой легкой добычей, и всё-таки злюсь. На волосы, на себя, на Ливанова, психа конченого, на Влада за то, что не взял трубку… я злюсь на весь белый свет.

«За что мне это? Что я такого плохого сделала?»

Сразу вспоминаются слова отца: «Ты — мерзкое создание, ты достойна самого страшного наказания!»

И Ливанов словно говорит голосом моего биологического родителя:

— Ах ты мелкая сучка! Еще противиться мне будешь?! Да я тебя знаешь как накажу? Положу на колено и напополам переломлю!

Его слова оглушают, душат, растворяют во мне последнюю надежду.

Он с силой тянет мои волосы назад, дожидается, пока я вскрикну от боли, лишь потом немного ослабляет хватку. Тут боковым зрением ловлю настороженный взгляд мужчины, который затолкал меня в машину, а потом он вдруг заговаривает:

— Юрий Игнатович, вы бы полегче, девушка ведь…

— Это моя будущая жена! — Ливанов орет так, что мои барабанные перепонки грозят лопнуть. — Борис, я учу тебя, как разговаривать со своей женой? Нет? Так и ты не лезь!

Тот, кого он назвал Борисом, больше не издает ни звука. А Юрий вдруг берет и отпускает мою многострадальную шевелюру. Я потираю затылок, болезненно морщусь. Ливанов замечает это и резким басом командует водителю:

— Отъедешь еще на несколько кварталов, потом сверни в темный проулок и оба выйдите из машины. Мне нужно поговорить с моей невестой.

Потом наступают блаженные минуты, когда Юрий меня не трогает. Но их там мало, так критически мало… Вскоре машина сворачивает куда-то в подворотню.

Почти хочу закричать подручным Ливанова: «Пожалуйста, не уходите!»

Но, конечно же, не решаюсь, и они выходят, оставляя меня один на один с самым страшным кошмаром.

— Теперь поговорим! — рычит Юрий.

Заранее готовлюсь соглашаться на всё, что бы этот псих ни сказал, но он ничего не спрашивает, не требует. Резко замахивается и отвешивает мне такую сильную оплеуху, что я отшатываюсь прямо к двери и крепко бьюсь об нее головой. После этого в ушах возникает какой-то шум, и сквозь него слышу злобное шипение Ливанова:

— Это тебе за то, что из кафе со мной не пошла! Ты трахаешься с тем администратором? Поэтому он за тебя заступился?

У меня на глазах мгновенно выступают слезы, пробую языком внутреннюю поверхность щеки, возле рта чувствую солено-металлический привкус, и кожа в этом месте какая-то рваная.

— Отвечай немедленно! — басит Юрий.

— Нет… — что есть силы мотаю головой.

Он снова замахивается и бьет по той же щеке.

— А-а-а… — задыхаюсь собственным криком.

— Заткнись! — орет он и не дает мне закрыть лицо руками.

Некоторое время просто смотрит на меня, глубоко дышит в лицо своей табачной вонью. Секунда, две, три, десять — и его лицо становится спокойнее. Тут Ливанов начинает свой долгий монолог:

— Так, девочка, давай оставим эмоции и обиды… Я понимаю, ты сердишься на меня за то, что тогда тебе не поверил, наказал без вины. Но уже хватит! Я сейчас обращаюсь к той части твоего мозга, которая отвечает за здравый смысл, в тебе же есть здравый смысл, правда? У тебя два варианта: либо ты становишься такой же послушной и податливой, как и раньше, либо будешь очень сильно битой! И если раньше мое отношение казалось тебе жестоким, теперь оно покажется чудовищным! Я запру тебя в подвале и буду кормить через раз, пока ты не пойдешь на все мои условия, ясно? Тебе ясно?!

Юрий трясет меня за плечи, замахивается, чтобы отвесить очередную оплеуху. Он явно вошел во вкус, и мне делается страшно просто до тошноты.

— Пожалуйста, не надо! — кричу в истерике.

Неожиданно продиктованная панической атакой выходка действует, Юрий останавливается, всё-таки не бьет, лишь орет мне в лицо:

— Тебе ясно?!

— Ага… — киваю судорожно. — Мне всё-всё ясно! Пожалуйста, больше не надо мне ничего разъяснять!

Он резко выдыхает, изучает меня взглядом, потом отвечает почти спокойным тоном:

— Вот и хорошо, вот и молодец! Сейчас проверю, насколько тебе ясно…

Ливанов тянет ко мне руки, а у меня больше нет сил сопротивляться, да их и раньше почти не было из-за дикого, почти животного страха. Юрий сдирает с меня куртку, опять недовольно рычит:

— Больше никогда не наденешь такую дрянь! Наряд шлюхи!

Это он про мою униформу, хотя, как по мне, в ней нет ничего такого — просто короткое коричневое платье, оно, кроме ног, ничего больше не открывает. Но видимо, для Юрия и это уже чересчур.

— Больше не надену… — тут же спешу согласиться.

— Моя девочка… — тянет он гораздо более благожелательно.

Потом устраивает меня у себя на коленях, гладит мое бедро, засовывает ладонь под подол платья. У меня от страха стучат зубы, хочется рыдать без остановки, но я даже всхлипнуть боюсь, даже громко вздохнуть.

— Такая ты мне гораздо больше нравишься, цветочек мой… — тянет он и наклоняется к моим губам, резко прижимается своими, засовывает мне в рот свой мерзкий язык.

Меня передергивает от омерзения, а еще от резкой боли, ведь он трется как раз о свежую рану.

— Я что, в кровь разбил? — вдруг удивляется он. — Да что ж такое… Я когда с тобой, вообще себя не контролирую! Мой тебе совет, Лизонька, если не хочешь быть битой, больше никогда меня так из себя не выводи!

Судорожно киваю, а он довольно лыбится:

— Вот и молодец! И правда всё поняла… Ладно, с поцелуями и всем остальным подождем, пока придешь в себя, я ж не зверь, не хочу тебе делать больно… У нас всё по-хорошему будет! Честь по чести…

Он обнимает меня за плечи, устраивает мою голову у себя на плече и, довольно заурчав, открывает окно. Пара щелчков пальцами, и его подручные садятся обратно в машину.

Мы снова куда-то едем. Юрий крепко прижимает меня к себе, но больше не пытается ни залезть мне под юбку, ни поцеловать, и я благодарна уже за это.

Тогда же:

Лиза

Мы едем, кажется, целую вечность, и всё это время я нахожусь у Юрия на коленях. Он довольно урчит, гладит меня по голове, как будто я щенок, наконец-то верно выполнивший все его команды.

Через некоторое время Ливанов закуривает, и я почти задыхаюсь от запаха табака, но боюсь отстраниться, не решаюсь сдвинуться в сторону даже на сантиметр. Сигаретный дым обволакивает меня, пропитывает насквозь. Я морщусь и еле сдерживаюсь, чтобы не закашляться, — не хочу привлекать внимание. Еле слышно выдыхаю, когда Юрий наконец докуривает, но... он почти сразу достает новую сигарету. Эта никотиновая пытка всё длится и длится, пока мы не доезжаем до какого-то перекрестка ближе к окраине города.