Правильно, меня!

Впрочем, мне не сложно. Я люблю работать руками, люблю, когда вокруг царит порядок, все чистенько и аккуратно, каждая вещичка остается на своем законном месте. Да, и если честно, люблю работать, особенно в тишине, когда никто мне не мешает, не указывает, что делать, и не обзывает всякими обидными словами, разнообразие которых достаточно велико для детей пяти и шести лет. Вот вроде подготовительная группа… а познания в обсценной лексике больше, чем у моих знакомых с факультета лингвистики!

Куда катиться современная молодежь… ужас!

— Ужас, Лизавета, — глядя в чистенькое зеркало, тихо хихикнула я, подмигнув самой себе. — Критика молодости и есть первый признак надвигающейся старости!

На такой позитивной ноте я и закончила уборку, оставив красивейшую уборную, обставленную по последнему слову моды и техники. Унитазы-лягушата, такие же раковины и яркий дорогой кафель — это еще что! Вон, в соседней, младшей группе так вообще, горшки музыкальные. Говорят, детки на них могут сидеть часами, а некоторые даже засыпают прямо в процессе…

Продолжая мысленно ворчать и сетовать на разницу поколений, я переоделась в раздевалке для персонала, сменив балетки на видавшие виды, но чистые кеды, в которых пришла утром на работу. Правда, пришлось влезть и в уличные бриджи, но другой альтернативы не нашлось. У меня «парадные» брючки, которые раньше на работу надевала, до сих пор еще от красок не отстирались! А мой гардероб, увы, не богат на вещи.

Впрочем, я уже вроде говорила, что не жалуюсь? Главное, есть, чем попу прикрыть, а без «Дольчи» и тем более «Габбаны» я уж точно как-нибудь проживу, не говоря уже о «Шанель» и прочих громких именах.

Тряпки есть тряпки, ткань — всего лишь ткань, так какая разница, кто к их созданию приложил руку, верно?

Трудолюбивые китайцы, в этом плане, кстати, очень даже ничего!

— Анна Николаева, я всё, — доложила я воспитательнице, входя обратно в группу, в которой царил шум и гам. Дети уже успели сходить поужинать в столовой, и перед прогулкой занимались тем, что категорически была запрещено. А именно, прыгали на небольшом надувном батуте, установленном прямо в игровой зоне! — Можно выводить всех?

— А? Что? Да-да, конечно, — невнятно отозвалась воспитательница, сидящая за своим столом, бесстыдно продолжая то, что опять же, не положено — пудрила лицо и обновляла макияж. Причем с особой тщательностью! И до меня, как и до детей, ей ровным счетом не было никакого дела…

Я мельком взглянула на веселые разноцветные настенные часы… и вздохнула.

Всё понятно!

— Стасик, иди, собирайся, — мигом различив в яркой игровой комнате нужного мальчишку, который, в отличие от сверстников, спокойно сидел на полу, выстраивая из магнитного конструктора яркую машинку, негромко позвала я, улыбнувшись. — За тобой сейчас придут.

Ребенок вскинул голову, моментально прищурившись, от чего его хорошенькое личико мигом приобрело слишком серьезное выражение, полное недоверия. Оставив конструктор в покое, он поднялся, отряхивая и без того чистые коленки, спрашивая, как мне показалось, без особого интереса:

— Правда? А кто?

— А ты угадай? — не смотря на не слишком-то приемлемую, в моем понимании, ситуацию, я не смогла не подыграть ребенку. Да, я не одобряла некоторые вещи, не понимала их… Но выразить свое неудовольствие не смогла. Как я могу его расстроить, когда он смотрит так внимательно, словно ожидая от меня маленького чуда?

— Мама… — тут же замолчав, Стасик задумался. — Нет, они же уехали. Значит… Кирилл, да??

Я посмотрела на Анну Николаевну, продолжающую наводить марафет… и, не выдержав, рассмеялась:

— Да, ты прав. Ну, что, ты идешь одеваться или нет?

— Бегу! — тут же просияв, ребенок рванул в раздевалку с такой скоростью, что темные вихры на макушке буквально встали дыбом. Украдкой посмеиваясь, я побрела следом, мысленно поражаясь.

Непостижимы пути Господни… Нет, пожалуй, не так. Странна психика ребенка! Каким бы избалованным и странным он не был, он всегда тянется только к тому человеку, кто тянется к нему. И, чем младше ребенок, тем сильнее это проявляется. Вот, кто знает, почему маленький человечек будет улыбаться незнакомому, странному на вид человеку, в тоже время, когда от приветливого, заботливо на вид чужака будет прятаться за родителями? Вот и я не знаю. Чувствуют, наверное…

Я, как «старая», прожженная жизнью тетка, не смогу этого понять никогда. Я не очень-то доверяю посторонним людям, особенно если они неприлично богаты и ужас, как влиятельны. Увы, это рефлекс, выработанный за время работы в этом детском саду, да и за всю жизнь в общем.

В этом и основная проблема на сегодняшний день: я категорически против того, чтобы отдавать ребенка человеку, который для него никто. Но как поступить, если так приказало начальство, в обход всех правил и порядков, да и сам ребенок рад видеть этого мужчину, пожалуй, даже больше собственных родителей?

Вот и сейчас, стоило только открыться двери в просторную, светлую и красиво оформленную раздевалку, как от счастливого детского визга у меня заложило уши:

— Кир, ты пришел!

— Ну, конечно пришел, — рассмеявшись, вошедший мужчина легко поймал подбежавшего к нему мальчишку и без видимых усилий подкинул его в воздух. — Ты сомневался во мне?

— Да ни за что! — заливисто хихикал Стасик, довольно мотая ногами в воздухе.

Я украдкой возвела глаза к потолку, присев на корточки около детского шкафчика, принимаясь складывать вещи в яркий детский рюкзачок. И едва не вздрогнула, когда меня поприветствовал мужской голос, низкий, глубокий, настолько мягкий и приятный, что даже не верилось:

— Здравствуйте, Лиза.

— Здра…

— Здравствуйте, Кирилл Станиславович! — перебив меня, в раздевалку, подобно королеве, величественно вплыла Анна Николаева, оставляя за собой шлейф дорогих брендовых духов. — Как же приятно вас снова видеть!

— И вас, — наверняка улыбнувшись, ответил ей тот самый Кирилл Станиславович, настолько вежливо, что у меня закралось подозрение, что он, как в стародавние времена, чинно приложится к ее ручке. Этот мужчина ведь, и правда, был весьма галантным и обходительным, чего не скажешь о других родителях.

Не знаю, хорошо это или плохо… но лично меня немного сбивало с толку. Разве такие еще остались?

— Вы так вовремя, — тем временем продолжалась заливаться соловьем моя коллега. — Я как раз хотела с вами поговорить о Стасике!

— Неужели? Что-то случилось?

— Ой, нет, что вы! Стасик хороший мальчик, это так, пустяк. Неурядица, на которую не стоит обращать внимания. Но сообщить о ней я обязана.

— Лиз, — отвлекая меня от сборки вещей, неслышно подкравшийся мальчишка подергал меня за рукав кофты. — Нажалуется, да?

— Конечно, нет, — повернувшись к ребенку, я взяла его за ладошки и, аккуратно сжав, улыбнулась, стараясь его поддержать. Говорили мы негромко, находясь в отдалении, так что вряд ли бы нас услышали. — Анна Николаевна просто обязана об этом сказать, такова ее работа. Ты же знаешь, что ты виноват, верно? Драться нехорошо.

— Артем первый начал, — сморщил носик Стасик. — Он меня обозвал, знаешь как?

— Знаю, — снова улыбнувшись, я погладила мальчика по голове. — Но ведь вы уже во всем разобрались, верно? Он был не прав, что обозвал тебя, а ты был неправ, что его ударил. Вы извинились и помирились. Все же закончилось хорошо, да? Ну вот видишь. Чего грустить тогда? Давай ка лучше собираться. Ты же хочешь домой?

— Неа, — просияв лицом, Стасик хитро улыбнулся. — Мы с Киром идем в зоопарк! Он обещал!

— Тогда тем более, — подмигнула я повеселевшему ребенку. Он предложил свою помощь и послушно держал раскрытым свой рюкзачок, пока я убирала туда его рисунки.

Я знаю, что это не педагогично, но… Станислав Саркаев был моим любимчиком, каюсь, грешна.

Просто он такой милый, добрый, смышленый и отзывчивый, что даже как-то не верилось иногда — уж слишком он выделялся на фоне остальных детей. И по этой же причине у нас в группе часто происходили конфликтные ситуации среди наших воспитанников: Стасик всегда отстаивал собственные интересы, был скорее ведущим, чем ведомым. Он был лидером по натуре, но, к сожалению, всем детям из богатых семейств с самого рождения внушали, что именно они самые лучшие. С одной стороны это, конечно, хорошо. Но с другой…

Последствия были далеко не самыми приятными. Вот и сейчас, кажется, «золотые» ребятишки, воспользовавшись нашим отсутствием, снова принялись выяснять, кто же из них лучше, и чей папа богаче.

— Да что ж такое! — услышав тоже, что и я, Анна Николаевна, все это время краем глаза следившая за детьми через распахнутую дверь, всплеснула руками. — Кирилл Станиславович, извините, я буквально на минуту.

— Не страшно, я подожду, — понимающим смешком ответил мужчина.

Отправив Стасика переобуваться, я молча продолжила свою работу. В шкафчиках у детей хранилось немало вещей: запасная одежда, физкультурная форма, кеды для нее, чешки для танцев, носочки, принесенные из дома игрушки… Передо мной встала непростая задача, как упаковать все это в крохотный рюкзак? А это нужно было как-то сделать, чтобы за время вынужденных каникул родители успели все постирать и привести в прядок. Хотя, конечно же, вряд ли это будут делать занятые бизнесом мамы… скорее горничные или же домработницы.

Что, конечно же, уж совсем не мое дело.

— Тяжело, наверное, работать с таким количеством сорванцов одновременно? — от негромкого вопроса, раздавшегося совсем рядом, я едва не подпрыгнула, лишь чудом не выронив стопку вещей из рук. Кое-как справившись с разбушевавшимися эмоциями, аккуратно ответила, стараясь сделать так, чтобы мой голос не прозвучал слишком резко:

— Мы справляемся.

— Это я вижу, — продолжая мягко улыбаться, заметил мужчина, непринужденно прислоняясь плечом к крайнему шкафчику. Видимо, актриса из меня была так себе, потому что следующий вопрос прозвучал без всяких обиняков. — Лиза, я вам не нравлюсь?