Но видели бы вы, с каким удовольствием и вдохновением над построением мини-мегаполиса трудился Стасик! Это явно того стоило и, как выяснилось, его старания в итоге все-таки были оценены самой высшей инстанцией.

— Что ж… — вынужден был признать Максим Леонидович, с некоторой долей удивления и одобрения глядя на небоскреб из кубиков. — Похоже, ты действительно справляешься. И… погоди минуту. Да, слушаю. Ты уже здесь? Внизу? Да, сейчас спущусь, подожди секунду. Лиза?

— М? — оторвавшись от выравнивания железной дороги, опоясывающей всё сооружения, спросила я, когда очень короткий телефонный разговор моего начальника был закончен.

— Спустись вниз через пару минут, я тебя кое-кому представлю, — сунув смартфон в карман, сообщил мне Полонский. И, поправив воротник рубашки, одернув рукава и даже проведя рукой по волосам, приводя себя в порядок, удалился, расправив плечи.

Признаться честно, я немало удивилась такому поведению: чтобы Полонский, всегда уверенный в себе и невозмутимый, да волновался перед встречей с кем-то? Так вообще бывает?

Конечно, если это женщина, разговор другой. Только стал бы он знакомить меня, да с дамой своего сердца?

Пожав плечами, я быстро вернула на место все игрушки, сдвинутые хоть на миллиметр в процессе проверки. Стас, будучи общительным ребенком, всегда старался вовлечь всех окружающих в свои игры. Но и как любой другой ребенок, он жутко не любил, когда его вещи трогали в его отсутствие. Дети всегда немного собственники, что поделать?

Вниз я спустилась, как и было оговорено, буквально через пару минут. И была немало удивлена, увидев в малой гостиной практически весь обслуживающий персонал дома. По крайней мере, обе дочери дяди Леши и его супруга были здесь — стояли рядком, вытянувшись в струнку, перед белоснежным кожаным диваном, на котором сидел Максим Леонидович…

И незнакомая, белокурая богемная дива, будто только что сошедшая с экрана телевизора.

Она выглядела настолько нереально, что я даже запнулась на ходу, и остановилась, не зная, стоит ли идти дальше. Я как бы, ну привыкла за это время к мужчинам из высшего общества. Видела, как они держатся, как одеваются, как ведут себя и чувствуют хозяевами положения. И вскоре перестала на них так остро реагировать. А вот с теми, кого принято называть светскими львицами, я столкнулась впервые.

Честное слово, те, кого я видела за время работы в садике, ей и в подметки не годились!

Она была невероятно худенькой, стройной, женственной, хрупкой и изящной, словно фарфоровая статуэтка. Белокурые локоны красиво обрамляли лицо спереди, а сзади были собраны в изящный, объемный пучок, который вряд ли можно сделать за пару минут у зеркала. О, нет, на это ушло, как минимум, час у хорошего стилиста! И я уже не говорю ничего о платье…

Нежно-бирюзовое, в пол, с плиссированной, летящей юбкой. На поясе широкая полоса камней, скорее всего, драгоценных, лиф перекручен на ложбинке ключиц и захлестывает шею, оставляя точеную спинку полностью открытой, почти до самых ягодиц. Совсем на грани приличия! В таком наряде не ходят по улице, и уж тем более дома. Он скорее подойдет для какой-нибудь светской вечеринки, ковровой дорожке, съемок, выступлений или что-то вроде того.

Но надеть его вот так запросто?

— А, это, я так понимаю, няня, да? — тем временем, заметив меня, нежным, манерным голоском протянула глянцевая дива, делая изящный жест кистью в мою сторону. — Вы подойдите, пожалуйста. Чтобы мне не пришлось повторять еще раз. Не будем трать время, не мое, не ваше, верно?

Что сказать… довольно интригующее начало!

Разница между нами двумя была настолько очевидна, что я не заметила, как подчинилась. Ноги словно сами принесли меня к дивану, и вот уже я, невольно спрятав руки за спину, стою в ровном ряду домработниц, чувствуя себя, как крепостная перед барыней.

Глупое, обидное чувство, надо сказать. Особенно на фоне того, что раньше в этом доме мне никогда не давали испытывать хоть что-то похожее на это.

— Значит, начнем со знакомства, — сцепив ладони перед собой, кокетливо стрельнув глазками, начала девушка все тем же мягким, манерным голоском. — Меня зовут Алена Арлиц. Для вас Алена Владимировна. С этого дня, думаю, будет уместно, если все друг к другу будут обращаться на «вы» и никак иначе. Итак, Максим Леонидович пригласил меня помочь с одним важным мероприятием, которое состоится через несколько дней. И я сделаю все, что в моих силах. От вас же жду хорошей работы. Давайте договоримся сразу, да? Значит, вы слушаете и делаете, все, что будет сказано. За первое нарушение буду штрафовать. За второе, значит, тоже штраф. За третье тоже, оштрафую. А потом уже всё, да? Будем прощаться.

Ничего не могу сказать о ее безупречно-вежливой манере и изящной, вычурной до отвращения жестикуляции… Но вставление слово «да» почти в каждом предложении сильно резало слух.

И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как на самом деле окружающие ей очарованы, особенно согласно кивающий Максим Леонидович. Образ белокурой нимфы завораживал с первой секунды, хотя я подозревала, что ей уже далеко не тридцать лет. Но выглядела она безупречно: выразительные, умело подведенные карие глаза, чистая, бархатистая кожа, но слишком большие, неестественные скулы и слишком резко выделяющиеся скулы. Два упругих, приличного размера мячика грудей тоже не натуральны, но с ее королевской осанкой, точеной фигурой и осиной талией на заметную неестественность почти не обращаешь внимания.

Она была вежливой, не повышала голос, не критиковала и не раздавала приказы, никого не унижала.

И всё же.

У меня закралось впечатление, что на самом деле она далеко не ангел… и все эти дни подготовки превратятся для всех нас в самый настоящий ад.

Я мало разбиралась в людях. По правде сказать, я в них не разбиралась совсем. Однако в последнее время во мне будто бы проснулись новые способности — не зря же говорят, что скрытые таланты проявляются у некоторых после сильных травм или ударов по голове. Этот нехитрый прием сработал и на мне, иначе как объяснить, что я вдруг стала лучше распознавать людские характеры!

Мисс Арлиц оказалась имен той, кем я ее себе и представляла. Точнее, о чем подозревала. Звезда шоу-бизнеса, певица, модель и телеведущая, манерная, предельно вежливая и явно претендующая на титул мисс совершенство, она с полу слова и полу взгляда очаровывала собой всех и вся. Вроде бы как она приходилась Максиму Владимировичу близким другом (степень близости, естественно, не уточнялась, хотя на самом деле всем была ясна), и потому, когда не удалось найти ни нового дворецкого, ни управляющего, именно ее позвали на помощь. Нужно было организовать светский раут по поводу какого-то знаменательного события, которое, к слову, так и осталось для нас неизвестным. Нас просто не посвящали в подробности, не видя никакого смысла. То ли какой-то крупный договор был заключен, то ли государственный заказ получен, то ли еще что… Например, сообщение высшему свету о помолвке Арлиц и старшего Полонского, о чем уже несколько десяток раз было дано понять.

Намеками, естественно! В открытую о свадьбе модель и певица не говорила, боясь либо спугнуть удачу, либо сглазить, либо еще что похуже. А может, ни о чем таком вообще, и речи не велось, и мадам Арлиц просто выдавала желаемое за действительное. Во всяком случае, с обслуживающим персоналом она обращалась сразу, как истинная и единственная хозяйка.

А заодно как абсолютная мегера и невыносимая стерва.

Это только для хозяев дома она казалась идеалом и вершиной воспитания. Мы же, те, кто попроще, к концу недели буквально валились с ног от усталости. Без преувеличений и глупой театральщины! Навести абсолютный, идеальный порядок на полутора тысячах квадратных метрах за минимальный срок и без того нереально, а уж когда тебя заставляют дважды, а то и трижды проделывать заново и без того безукоризненно выполненную работу, задача вовсе становится и вовсе непосильной.

У меня сложилось впечатление, что богемной диве просто нравилось отдавать команды. Да, произнесенные ласково и мило, все тем же манерным голоском и с придыханием, и все-таки, они оставались командами. Никаких аргументов и объяснений она не принимала, и затыкала рот тут же, стоило только хоть о чем-то пытаться ей сообщить. Например, что паркет в холле уже был натерт час назад, что окна в столовой вымыты буквально утром, что все двери смазаны трижды, или что пол в детской и без напоминаний протирается дважды в день… А вещи самого младшего обитателя дома и так подвергнуты жесточайшему контролю, и ребенок у меня ни за что и никогда не будет ходить во всем грязном!

Да только, кто бы нас слушал?

Да, к сожалению, я тоже попала под общую гребенку. Вроде как няня — это не совсем обслуживающий персонал, и правила, как и условия труда ко мне должны быть применены абсолютно другие. Так оно и было, во всяком случае, раньше.

Теперь же, моя судьба не слишком-то кого-то волновала. Точнее, как? Наверное, скажи я хоть слово об этом Кириллу, или намекни старшему Полонскому, или пожалуйся Кристине с Никитой, и всё бы вернулось на круги своя. По крайней мере, в моем отношении. Но я молчала, воды в рот набрав, не решаясь ни словом, ни делом показать кому бы то ни было, насколько ухудшилось мое положение и как мне теперь тяжко приходилось.

Конечно, от работы еще никто не умирал, скажете вы, да и вообще, хорошим отношением мои работодатели меня разбаловали. И все-таки… я уже не помню, когда последний раз спала больше четырех-пяти часов за ночь. Перетружденные руки сохли и не гнулись от усталости, постоянно гудели ноги: как это было ни странно, но меня, как и всех, привлекли к помывочным работам. А так как все мое основное время занимал Стасик, приходилось помогать остальным, когда он спал, следовательно, воруя у самой себя несколько часов отдыха и пару часов сна. Кроме того, меня безапелляционно переселили в домик для прислуги, мотивировав такое решение тем, что Стасик уже довольно взрослый, и необходимость если не в няне в целом, то в круглосуточном наблюдении, как минимум, должна давно отпасть за ненадобностью. Но разве можно бросить шестилетнего ребенка одного на всю ночь?