В трапезную вышел совсем еще сонный Вилл, который от силы час назад вернулся в лагерь. Отчаянно зевая, он сел возле Робина. Когда перед ним поставили блюдо с таким же завтраком, он, привычный к заботам Кэтрин, шутливо поцеловал тонкую руку в знак благодарности и только потом понял, что это была рука не Кэтрин. Запрокинув голову, Вилл увидел Марианну, которая ответила ему выразительным движением брови и, высвободив руку, вернулась к Кэтрин.

– Вот это да! – негромко сказал Вилл, глядя вслед Марианне, и обернулся к Робину: – Роза раскрыла все лепестки или нет?

– Нет, – улыбнулся Робин, наливая Виллу молока. – Это пока только бутон. Настоящий цветок во всей своей красе предстанет вечером на празднике, где я хочу представить ее стрелкам.

– Впервые не знаю, что сказать, – признался Вилл, поглядывая на Марианну. – Если вечером она будет краше, чем сейчас, ты рискуешь всех ослепить ею!

– Я же не ослеп! – возразил Робин.

– Ты в этом уверен? – поддел его Вилл.

Рассмеявшись в ответ, Робин подошел к Марианне, нарезавшей сыр, и, поцеловав ее в затылок, легонько подтолкнул к столу:

– Позавтракай сама, моя родная!

Марианна села напротив Вилла. Тот молча поприветствовал Марианну кивком головы, мельком скользнув безразличным взглядом по ее лицу. В трапезной появилась Мартина, которую Вилл встретил насмешливым возгласом:

– Как, наша красавица еще здесь? А я думал, что ты уже покинула наш гостеприимный лес!

Не ответив, Мартина села рядом с Виллом и принялась намазывать масло на ломоть теплого хлеба. Ее взгляд упал на подвеску, сиявшую аквамарином на груди Марианны, и Мартина замерла. С трудом оторвав взгляд от подвески, она посмотрела на саму Марианну, и ее глаза сузились в ревнивом прищуре. Вилл, пригубив кубок с молоком, повернулся к Мартине и окинул ее ироничным взглядом:

– По тебе не скажешь, что ты сладко спала этой ночью! Бессонница одолела?

Мартина бросила возмущенный взгляд в сторону Робина, который разговаривал с Кэтрин, и вновь посмотрела на беспечно улыбавшуюся Марианну, чьи глаза выражали умиротворение и сияли радостью. Вид счастливой соперницы больно уколол сердце Мартины, и, забыв о сдержанности, она резко сказала, не сводя глаз с Марианны:

– Я всю ночь не могла уснуть. Меня постоянно будили чьи-то вопли. Должно быть, лесная кошка орала неподалеку.

Вилл перестал улыбаться и собрался осадить Мартину резким словом, но промолчал, когда Марианна приподняла ладонь в запрещающем жесте. Устремив на Мартину безмятежный взгляд, она рассмеялась над ее грубыми словами, как над безобидной шуткой.

– Наверное, той кошкой была я, – весело сказала она. – Извини, что помешала тебе спать. К счастью, у остальных не такой чуткий сон, как у тебя.

Мартина поперхнулась хлебом, услышав ответ Марианны, которую она надеялась смутить. Но Марианна была слишком счастлива и достаточно закалена, чтобы ее могли ранить колкости Мартины.

– Вы, леди? – недоверчиво переспросила Мартина. – Я думала, что ваша благовоспитанность не может быть подвергнута даже малейшему сомнению!

Марианна почти с нежностью посмотрела в язвительные глаза Мартины и снова рассмеялась:

– О какой благовоспитанности можно помнить в объятиях Робина? – и окончательно добила Мартину: – Ты была права: он великолепный любовник!

– О, как приятно подслушать подобный отзыв о себе! – услышали они обе веселый голос Робина.

Поставив кувшин с молоком на стол, Робин сел возле Марианны и посмотрел на нее с нежной усмешкой.

– Благодарю за похвалу, моя леди! – сказал он и поднес к губам ее руку. – Вы тоже подарили мне восхитительную ночь!

Мартина резко поднялась из-за стола и подошла к Кэтрин, которая снимала с горячих углей очередной противень с только что испеченным хлебом.

– Ты видела? Он подарил ей подвеску своей матери! – тихо сказала Мартина, с трудом сдерживая обиду и негодование. – Он показывал мне ее в Локсли и говорил, что отдаст только той, на которой женится. А сам подарил ей, словно плату за одну ночь!

Кэтрин с сожалением посмотрела на огорченную Мартину, перевела взгляд на Робина и Марианну и пожала плечами в знак того, что Мартина бессильна что-либо изменить.

– Никогда так больше не говори, Марти, – шепотом посоветовала подруге Кэтрин. – Если Робин услышит, тебе не поздоровится. Да и Марианна себя в обиду не даст: ты уже только что получила от нее. Я знаю, что в Локсли ты надеялась украсить себя этой подвеской. Но он не захотел жениться на тебе, и ты выскочила замуж за Мартина. А сегодня он сделал то, о чем и говорил, – подарил подвеску графини Луизы той, которую выбрал в жены.

– Не захотел жениться на мне? Не болтай о том, чего не знаешь! – с яростью ответила Мартина и тоже посмотрела в сторону Робина и Марианны. – Это ненадолго! Он просто прельстился новизной. А она с такой готовностью отвечает на его страсть, что сама не заметит, как надоест ему. Мне надо только подождать.

– Тебе не надо ничего ждать и тем более затевать войну с ней! – уже сердито прошептала Кэтрин. – Только попробуй, и Робин вышвырнет тебя из Шервуда как котенка!

Услышав тихие всхлипывания, Кэтрин тут же смягчилась. Обняв Мартину, она погладила ее по черным косам, пытаясь утешить.

– Марти, глупенькая, ты же сама ничего не знаешь! Это надолго. Навсегда. Не сегодня началось и никогда не закончится, поверь мне! Они ведь уже были вместе и сейчас просто вернулись друг к другу, – ласково сказала она и, снова бросив взгляд в сторону Робина и Марианны, вздохнула и поежилась. – Ох, я бы побоялась любить с такой силой, как они! Словно в омут с головой, без оглядки! Так можно любить, только если точно знаешь, что судьба подарит одновременную смерть с любимым.

– Ты кого хоронишь с утра пораньше, жена? – раздалось над их головами сонное ворчание Джона.

Он открыл Кэтрин объятия и, прижав ее к груди, ласково поцеловал жену в раскрасневшуюся от огня щеку.

– Поскольку мне доподлинно известно, что любишь ты меня, в чем я неоднократно убеждался не только с твоих слов, но и… – Джон не договорил потому, что Кэтрин сердито нахмурилась и закрыла ему рот ладонью, и он одобрительно проворчал: – Вот и правильно! Сегодня вечером праздник, а вы тут слезы льете и о смерти толкуете. Ступай, принеси мне завтрак!

Он выпустил жену из объятий и несильно хлопнул ее ниже спины. Заметив, какой глубокой грустью полны глаза Мартины, наблюдавшей за ним и Кэтрин, Джон с сочувствием потрепал Мартину по плечу.

– У тебя ведь все это было, Марти! – сказал он, и в его серых глазах отразились едва заметное осуждение. – Почему ты не дорожила тем, что имела, а все время гонялась за миражом? Тебе следовало вовремя понять, что Робин не из тех, кто входит в одну реку дважды. Понять и не огорчать Мартина, который всем сердцем любил тебя.

– Не входит в одну реку дважды? Ты сам себе противоречишь! – вывернулась из-под его руки Мартина и кивнула в сторону Марианны: – А как же с ней?

– А ее он не оставлял ни на одно мгновение, – спокойно ответил Джон и присоединился к друзьям.

– Девочка! – раздался на всю трапезную его бас, когда Джон, оглядев Марианну, восхищенно покрутил головой. – Какая же ты красавица! Еще краше, чем была весной. Счастье Робина, что я верный муж!

Ему немедленно досталось по затылку от Кэтрин, которая с негодованием нахмурилась, но уже через мгновение заулыбалась, расставляя перед мужем блюда с завтраком.

– Какие новости, Вилл? – спросил Робин, еще с улыбкой скользнув взглядом по лицу Марианны, но уже став серьезным.

– Из Мэнсфилда в Ноттингем сегодня поедет сборщик налогов. Его должны сопровождать три десятка ратников. Они поедут окружной дорогой через Клю, – ответил Вилл.

– Окружной дорогой? – переспросил Робин. – В чем причина подобной осторожности?

– Догадайся! – усмехнулся Вилл и, когда Робин посмотрел на брата и выразительно поднял бровь, кивнул: – Да, поэтому!

– Три десятка ратников, – повторил Робин, задумчиво прищурив глаза, и обернулся к Джону: – Сколько стрелков в лагере сейчас?

– Не больше десятка, считая нас с вами. Остальные в дозорах, патрулях, Бранду и Джеку я разрешил навестить родных. Так что их тоже нет.

– Вполне достаточно десятка! – отмахнулся Вилл. – Когда мы выходили на встречу с ратниками шерифа с равным числом людей?

– Раньше никогда, а теперь будем, – спокойно ответил Джон и, поймав удивленный взгляд Вилла, добавил: – Посмотрим, как пойдут дела. Если понадобится, то не кто-нибудь, а прежде всего ты и Робин будете покидать лагерь в сопровождении, которое втрое превзойдет число ратников шерифа.

Теперь Вилл поднял бровь, безмолвно предлагая другу изложить причины подобной осторожности, которая даже для Джона была чрезмерной, но встретил предостерегающий от вопросов взгляд Робина.

– Ладно, как скажете, – согласно склонил голову Вилл. – Тогда надо кого-нибудь послать к Статли.

– Никого не надо посылать, я съезжу сам, – отозвался Джон и поднялся из-за стола. Бросив взгляд на Робина, он спросил многозначительным тоном: – Ты успел за это время подумать о том, что мы с тобой обсуждали позавчера?

– Успел, – ответил Робин. – Пока ничего не понятно. Как ты сам сказал, посмотрим, как пойдут дела дальше.

– Ну-ну! – недовольно хмыкнул Джон. – На досуге поделись соображениями с Виллом и со мной.

– О чем вы? – спросила Марианна, прислушавшись к разговору, смысл которого оставался непонятным для нее и Вилла, но, как она заметила, Робин и Джон отлично понимали друг друга.

– О тех записях, милая, – не вдаваясь в подробности, ответил Робин и кивнул Джону: – Поезжай, а мы разбудим остальных и начнем собираться.

Услышав про начало сборов, Марианна немедленно поднялась из-за стола.

– Постой, ты куда заторопилась? – спросил Робин, поймав ее за руку.

– Переодеться и взять оружие. Принести и твое вместе с курткой?

Не сводя с нее взгляда, Робин удивленно сдвинул брови. Джон покрутил головой и зафыркал, пытаясь сдержать смех, а Вилл, не заботясь о сдержанности, оглушительно расхохотался.