– Пока не сделала, – уточнил Вилл, отметая слова Джона. – И до сих пор ей было не так-то просто убить Робина и тем более покинуть Шервуд целой и невредимой. А сейчас она подобралась к Робину так близко, что вполне может убить его. Но уйти ей все равно не удастся.

– Вилл, ты что, с ума сошел, рассуждая так? – возмутился Джон, удивляясь, что Робин оставался невозмутимым, внимательно слушая брата.

– Я объясняю тебе, как будут думать и говорить другие стрелки, если им сейчас объявить, что в Шервуде предатель, – ответил Вилл. – Мы ничего не добьемся, только поставим ее под удар.

– Пока не будем ничего говорить. А вот изменением системы постов, охраняющих лес, займемся, – сказал Робин и взмахом руки остановил следовавших за ним стрелков: – Приехали!

Всадники свернули с дороги в небольшую рощу и остановились на ее окраине. Робин отвел от лица ветку, заслонившую вид на дома, которые темнели за лугом, отделявшим селение от рощи.

Рядом с ближайшим к лесу домом вокруг конной повозки собралась толпа. Повозку окружали ноттингемские ратники, на ней стоял невысокий толстый человек в богатой одежде, держа в руках развернутый свиток, с которого свешивалась печать, и пытался перекричать шумящую толпу.

– Это Клю, – сказал Гилберт, пристроив коня рядом с вороным Воином.

Теперь он не улыбался, а стал серьезным, лишь глаза возбужденно блестели в предвкушении предстоящей стычки с ратниками шерифа.

– Сделаем вот что, – сказал Робин. – Растягивайтесь цепью и обступайте жителей Клю и ратников, раз они так удачно собрались в одном месте. А я…

Не договорив, Робин спрыгнул с коня и бросил поводья Джону.

– А ты снова не можешь удержаться от ненужного риска? – проворчал Джон, ловко поймав поводья и привязывая их к своему седлу.

– Я хочу узнать, что происходит, – ответил Робин. – Когда нас увидят, ни сборщику, ни жителям Клю будет уже не до разговоров.

Стрелки мгновенно разъехались по роще, а Робин пошел прямо через луг к селению.

Жители Клю с жаром обсуждали то, что зачитывал с повозки сборщик, и появление лорда Шервуда в селении осталось незамеченным. Он стал пробираться через толпу ближе к повозке, и только тогда кому-то бросилась в глаза зеленая куртка Робина, кто-то заглянул ему в лицо и узнал. Среди людей раздались приглушенные возгласы. Робин сделал знак, призывая к молчанию, и, провожаемый негромкими приветствиями и взглядами, в которых читались и восторг, и тревога, вышел к повозке из расступившейся перед ним толпы.

– Тем самым Тереза из Клю обвиняется в колдовстве! По приказу всемилостивейшего епископа Гесберта мне приказано доставить упомянутую Терезу в Ноттингем, где она предстанет перед судом!

Зачитав приказ, сборщик с важным видом принялся сворачивать пергамент.

– О ком он говорит? – тихо спросил Робин у стоявшей рядом с ним женщины.

Но прежде чем та успела ответить, молоденькая девушка рухнула на колени перед повозкой и заломила руки в отчаянной мольбе.

– Но ведь это ложь! Я не колдунья! – крикнула она и беспомощно оглянулась на жителей селения. – Люди, почему же вы молчите? Вы же знаете меня с рождения! Джек, Милдред! Как я могла погубить ваш урожай? Разве моя вина в том, что на ваше поле забрели олени? А ты, Грисселл? Не ты ли умоляла меня зимой спасти сына, когда он заболел? И теперь ты свидетельствуешь против меня и клянешься Божьим именем, что я заколдовала твоего малыша?

Но те, к кому она вызвала, лишь отворачивались от ее глаз, полных мольбы и укора. И тогда она закрыла лицо ладонями и расплакалась, понимая, что помощи ждать не от кого, а впереди – суд и костер.

– А волки?! – спросил сборщик, слезая с повозки, и потряс над головой Терезы пергаментным свитком. – Не только жители Клю, но сам сэр Гай Гисборн свидетельствует против тебя! Он собственными глазами видел, как в начале этой весны ты играла в лесу с двумя матерыми волками. Ты гладила их по спинам, а они ластились к тебе, словно щенки! Если ты не колдунья, как сейчас утверждаешь, почему же волки не разорвали тебя?

Тереза горестно усмехнулась и уронила руки на колени, выражая всем обликом полную безнадежность.

– Потому что я подобрала их в лесу возле убитой волчицы, когда они были слепыми волчатами. Я выкормила их, вырастила и отвела обратно в лес. Неужели я виновата и в том, что память зверей оказалась дольше людской памяти?

– Твое слово против слова сэра Гая? Сама подумай, девушка, о чем мне с тобой спорить? – снисходительно бросил сборщик, вытирая взмокшую шею. – Свои сказки ты расскажешь лорду епископу, только не думаю, чтобы он поверил тебе. Взять ее!

Сборщик махнул рукой ратникам, но в это мгновение раздался повелительный голос лорда Шервуда:

– Не сметь ее трогать!

Робин подошел к девушке и подал ей руку, поднимая с колен. Обернувшись к сборщику, который побледнел при виде серебряного знака Шервуда на рукаве зеленой куртки, Робин спросил с самым серьезным видом:

– Объясни мне, почтенный, почему же те волки не только пощадили эту маленькую колдунью, но и не тронули сэра Гая? Может быть, он оборотень? И волки признали его за своего, распознав в нем звериную душу?

Среди жителей Клю раздался приглушенный смех. Глаза Робина жестко прищурились, и он обвел толпу холодным взглядом.

– А может быть, эти волки не напали на сэра Гая потому, что так же трусливы, как вы – свидетельствовавшие против той, которая вам помогала? – резко спросил он людей.

Те смолкли от нежданного упрека. Сборщик, наоборот, опомнился, оглянулся на свою охрану и крикнул:

– Чего вы ждете?! Вы разве не видите, что он один?!

– Убавьте прыть! – немедленно ответил Робин и, вскинув лук с приготовленной заранее стрелой, натянул тетиву, остановив этим движением бросившихся к нему ратников. – Вижу, ты решил кроме собранных денег и юной ведьмы преподнести шерифу и мою голову в подарок? Пошевелитесь – и я стреляю!

Бросив взгляд поверх сборщика и ратников, Робин увидел, что шервудские стрелки незаметно, как безмолвные тени, окружили и жителей, и ратников, отвлеченных появлением лорда Шервуда. По губам Робина пробежала улыбка, и он, опуская лук, кивнул сборщику, приглашая того оглянуться:

– К тому же ты ошибся, посчитав, что я один.

Невольно повинуясь его властному взгляду, ратники обернулись вслед за сборщиком и схватились за рукояти мечей. Вилл немедленно вскинул руку, и на ратников нацелились десятки луков, угрожающе ощетинившись длинными стрелами.

– Бросайте оружие! – приказал лорд Шервуда ратникам. – Сегодня нас столько же, сколько и вас. А вам пока ни разу не удавалось одержать над нами верх в равном бою.

Ноттингемские ратники обладали благоразумием, которого Джон тщетно пытался добиться от вольных стрелков. Поэтому они покладисто побросали оружие на траву. Пока стрелки связывали обезоруженных ратников, Робин, убирая в колчан лук и стрелу, в сопровождении Вилла подошел к сборщику.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Грегори, – торопливо представился сборщик. – Грегори из Бетфорда, мой господин!

– Твой господин – сэр Рейнолд, – ответил Робин, не обращая внимания на почтительный поклон, в котором сборщик поспешил склониться перед лордом Шервуда, когда понял, что остался один на один с вольными стрелками. – Что ты везешь, Грегори из Бетфорда?

– Налоги, которые я собрал за этот год для сэра Рейнолда.

Отбросив с повозки край вощеного полотна, которым груз был укрыт не столько от непогоды, сколько от любопытных глаз, Робин пересчитал взглядом туго набитые кожаные мешки.

– Слишком много. Здесь что-то еще, кроме налогов. Что это за деньги, Грегори? И не пытайся меня обмануть. Мне известно до пенса, сколько каждый из сборщиков должен отдать шерифу.

Отводя глаза в сторону от прищуренных, как в прицеле, глаз лорда Шервуда, сборщик нехотя выдавил из себя:

– Доходы за год от всех английских владений Рочестеров.

Робин переглянулся с Виллом, и они оба рассмеялись.

– С тех пор, как я в Шервуде, сэр Рейнолд любезно каждый год доставляет доходы от моих владений мне прямо в лес! Передай ему мою признательность, но и порицание: доходы заметно упали. Он плохо управляет моими землями.

– Он сразу велит повесить меня, если я передам ему хотя бы слово из того, что вы сказали, ваша светлость! – только и смог вымолвить побледневший сборщик. – Неужели вы заберете все?!

– Нет, – с легкой усмешкой успокоил его Робин. – Поскольку ты привез мне принадлежащее мне же по праву серебро, я тебе оставлю налоги, которые ты собрал.

Он подал знак перегружать мешки с серебром, и сборщик растерянно следил за тем, как быстро пустеет повозка, пока в ней не остался один мешок.

– Все верно или мне пересчитать содержимое и этого мешка? – спросил Робин.

Сборщик поторопился покачать головой, чтобы спасти последние деньги.

– Но что я скажу сэру Рейнолду? – растерянно сказал он и посмотрел на лорда Шервуда так, словно ждал совета.

– Это уже твое дело, раз мои слова ты передавать боишься. Впредь, если не хочешь со мной встречаться, не бери на себя смелость доставлять доходы от моих владений.

Отвернувшись от сборщика, Робин подошел к девушке, которая так и осталась стоять недалеко от повозки, растерянно наблюдая за происходящим.

– Ну, милая Тереза, – обратился к ней Робин, – скажи, что с тобой приключилось? Откуда взялись такие обвинения, которые ведут тебя прямо на костер?

– Никакая она не ведьма, – вдруг вмешалась одна из женщин, прежде чем Тереза успела рот приоткрыть, – и все знают об этом! Знают и молчат!

– И ты молчи, Джейн! – испуганно сказал стоявший рядом с ней мужчина и дернул женщину за руку. – Лорд Робин сейчас здесь, а к ночи в Шервуде! Наши земли – владение сэра Гая! Когда он вернется, кто-нибудь донесет ему о твоих словах, и что мы будем делать?

– Нет, я не стану молчать! – негодующе ответила Джейн и вырвала руку из руки мужа. – Лорд Робин справедливо обвинил нас всех в малодушии, и мне, например, стыдно смотреть ему в глаза! За что беззащитную девочку отправят на костер? За то, что у нее, родившейся на беду хорошенькой, хватило твердости отказать сэру Гаю, когда он, остановившись здесь на ночлег, решил осчастливить ее своей благосклонностью! Наш лорд не прощает отказов, вот и ей не простил. Хоть он с весны пребывает в Лондоне, его люди все лето посулами и угрозами собирали свидетельства против Терезы. А вы молчите и дальше – придет ваш час, и за вас никто не вступится!