Мальчик весело бежал по лесной тропинке. Хватаясь за пучки высокой травы, он скатывался по крутым склонам глубоких оврагов, на дне которых журчали торопливые ручьи. Держась за гибкие ветви кустарников, легко прыгал с пригорка на пригорок. Спутанные темные волосы то и дело падали ему на лицо, закрывая лукавые янтарные глаза. Внезапный шорох, раздавшийся из густого орешника, и звук удара о землю насторожили его. Он затаил дыхание, достал из маленького колчана лук и, положив на тетиву стрелу, пошел на шорох, стараясь ступать так, чтобы под ногой не хрустнул ни один сучок. Раздвинув ветви орешника, маленький стрелок окинул быстрым взглядом открывшуюся перед ним поляну.

Посреди поляны, подмяв высокую траву, лежал олень. В его груди еще трепетала длинная стрела. Протяжно присвистнув, мальчик, забыв об осторожности, вышел из своего укрытия, обошел оленя кругом и, выдернув стрелу, стал внимательно ее разглядывать.

– Оставь, это не твое! – раздался за его спиной испуганный возглас.

Вскинув лук, мальчик прыжком обернулся на голос и с любопытством, без тени страха на живом подвижном лице оглядел с головы до ног стоявшего перед ним юношу лет пятнадцати. Убедившись, что юноша растерян и не проявляет враждебности, мальчик опустил лук и насмешливо осведомился:

– Что не мое? Не моя стрела? – уточнил он и рассмеялся: – Конечно, не моя! Я еще в здравом уме, чтобы охотиться в королевских лесах. А-а-а! – протянул он так, словно его только сейчас озарило, и сощурил ясные лукавые глаза. – Наверное, она твоя! Тогда прими мои поздравления: у тебя есть великолепная возможность лишиться правой руки, если ты попадешься на глаза лесничим. Или своим ты считаешь оленя? О! Тогда простите меня, государь! Как же я мог не узнать короля Ричарда? Горе мне, недостойному! Ведь только ему принадлежит вся дичь в этих лесах!

И мальчик изогнулся в изящном поклоне, скрывая ресницами озорной блеск в глазах.

– Ну и язык у тебя! – миролюбиво воскликнул успокоившийся юноша. – Работает без устали, как веретено!

Бросив лук на траву, юноша принялся вырезать из бедра оленя большой кусок, проворно орудуя ножом.

– Прости и ты меня! – сказал он, вытирая тыльной стороной окровавленной ладони пот, выступивший на лбу. – Сдается мне, что в королевских лесах запрещено ходить с луком и стрелами. Но раз этот запрет к тебе не относится, значит, ты мой младший брат принц Джон.

Мальчик от души расхохотался и присел рядом с юношей.

– Разве ты не знаешь, что в этом лесу есть люди, которые не нуждаются в разрешении короля или принца, чтобы носить оружие и охотиться на оленей? – спросил он, испытующе глядя на юношу.

– Сейчас окажется, что ты и есть лорд Шервуда! – пробормотал юноша. Он отвлекся от своего занятия, бросил взгляд на мальчика и с сомнением покачал головой: – Нет, для вольного стрелка ты, пожалуй, чересчур молод! Не верю, чтобы лорду Шервуда могло быть семь или восемь лет, как тебе!

– Мне восемь, – ответил мальчик, слегка погрешив против истины, но в следующий миг честность взяла верх, и он уточнил: – будет в ноябре. Но лорд Робин, конечно, постарше. Кстати, меня зовут Дэнис! А тебя?

– Мач, – ответил юноша.

– Мач?! – переспросил Дэнис и покатился по траве от смеха. – То есть большой? Ну и ну! Ты бы неплохо смотрелся рядом с Джоном, которого все зовут Малюткой! Думаю, что если бы ты очень постарался, то сумел бы дотянуться до его плеча! Мач!

Мач медленно выпрямился и внимательно посмотрел на фыркавшего от смеха Дэниса.

– Ты говоришь о Малютке Джоне – друге лорда Шервуда? Так ты и впрямь из вольных стрелков?

– Я сын Вилла Скарлета! – гордо ответил Дэнис. – Ты когда-нибудь слышал о моем отце?

– Слышал ли я о Вилле Скарлете? – переспросил Мач и посмотрел на Дэниса уже с невольным уважением. – Еще бы! У нас в Ротервуде всем известно это имя. Глашатаи шерифа объявляли, что тот, кто поможет изловить или убить Вилла Скарлета, получит от шерифа награду – не многим меньшую, чем та, что назначена за самого лорда вольного Шервуда!

– Эти деньги навсегда останутся у шерифа невостребованными, – уверенно заявил Дэнис и принялся помогать Мачу убирать мясо в сумку. – Отец очень смелый. Лучше него на мечах бьется только сам Робин. Все стрелки Шервуда прошли выучку у моего отца!

Мач поднялся с колен и отряхнул прилипшие к одежде травинки.

– Дэнис! – решил он предостеречь своего разговорчивого знакомого. – Не слишком ли ты откровенен со мной? А вдруг я слуга того же шерифа или Гая Гисборна?

Дэнис ответил насмешливой улыбкой, придавшей его лицу неожиданно взрослое выражение.

– Так ведь я тебе ни о чем секретном не проболтался! – заметил он, пожимая плечами. – То, что мой отец и Робин вдвоем стоят трех десятков ратников, не тайна ни для шерифа, ни для сэра Гая. Если ты им передашь мои слова, ничего нового для себя они не узнают. Но ты не слуга им, Мач. У слуг баронов не бывает таких голодных глаз и худого лица, как у тебя. Да и одеваются они богаче.

Мач невесело рассмеялся, отдавая должное внимательности мальчика и признавая правоту Дэниса. Тот, повеселев, сунул ладошку в руку своего нового друга.

– Я немножко провожу тебя, вдруг ты заблудишься в Шервуде.

Они пошли по тропинке.

– Правду ли говорят про лорда Шервуда, что лучше него в Англии нет лучника? – с любопытством спросил Мач.

Он, как и вся молодежь Средних земель, не избежал чарующего влияния рассказов о подвигах лорда Шервуда и вольных стрелков. И теперь, раз уж случай свел его с сыном самого Вилла Скарлета, Мач не удержался от вопросов. Ему хотелось узнать побольше о лорде Шервуда и его друзьях, чтобы потом в Ротервуде, когда парни и девушки соберутся вечером на танцы, поразить их своей осведомленностью.

– Это правда, – ответил Дэнис, кивнув головой. – Он почти не целясь попадает туда, куда никто не может попасть: ни Джон, ни Вилл Статли. Даже мой отец, хотя он отлично стреляет из лука, уступает в этом искусстве Робину. Как-то год назад отец рассказывал мне, что когда они были… не важно, где… Так вот, там, где они были, остановился один из друзей сэра Рейнолда. Завидев вольных стрелков, он испугался и спрятался, а потом выстрелил из укрытия и убил одного. Главное, все вышло так неожиданно, что никто из наших не успел заметить, откуда выпустили стрелу. О, тут Робин разгневался! А знаешь, какими становятся его глаза, когда он сердится? В них просто страшно смотреть! Он считает себя в ответе за жизнь каждого из шервудских стрелков. Так вот, он приказал всем укрыться, а сам вышел на середину площади и остановился как живая мишень. И друг шерифа – он спрятался на крыше постоялого двора – не утерпел и выстрелил. Робин отскочил в сторону – его даже не поцарапало! – и тут же выстрелил в ответ.

– И что было дальше? – увлекшись рассказом, нетерпеливо спросил Мач, когда Дэнис на мгновение замолчал, переводя дыхание.

– Дальше? А дальше у шерифа стало на одного друга меньше, – вздохнул Дэнис с притворной печалью и снова рассмеялся.

– Ты так говоришь о лорде Робине, словно давно знаешь его, – заметил Мач, у которого возбужденно блестели глаза после рассказа Дэниса.

Сам он живо представлял себе то, о чем ему только что поведал Дэнис. И хотя Мач никогда не встречал лорда Шервуда, он так ясно видел его сейчас на пустынной площади, прогуливавшегося по ней с деланой беспечностью, но при этом зорко осматривавшегося в поисках невидимого врага.

– Так я его действительно давно знаю! – ответил Дэнис. – Он мой крестный и брат моего отца. Когда-то мы все вместе жили в Локсли. Джон тоже оттуда.

– Локсли? – перепросил Мач. – А где это? Я никогда не слышал о таком селении или городе!

Лицо Дэниса – такое подвижное! – помрачнело и застыло.

– И никогда уже не услышишь, Мач, – сказал он жестким, совсем недетским тоном. – Наше селение сожгли ратники шерифа по приказу Гая Гисборна. Мы не захотели платить подати епископу Гесберту, но наша земля никогда и не принадлежала церкви! Она находилась во владениях Рочестеров. Граф Альрик подарил Локсли одному из своих верных вассалов, а тот вскоре составил дарственную в пользу всех жителей селения. Мы были свободными людьми, Мач, что пришлось не по нраву властителям Ноттингемшира.

Мач сочувственно посмотрел на маленького приятеля и вздохнул.

– А я-то думал, что хотя бы дети твоих лет проводят время в играх, не зная слез и горя!

– Ратники шерифа заперли снаружи дом, в котором были мама с сестричкой и я, а потом подожгли, – тихо сказал Дэнис. – Мама спустила меня на связанных простынях в окно и крикнула мне, чтобы я постарался поймать Эйслинн. Но рухнула крыша, и мама с сестрой остались под ней. С тех пор, Мач, я играю в то, как я вырасту и встречу Гая Гисборна, как он попросит у меня пощады, а я…

– А ты? – спросил Мач, пораженный до глубины души горьким повествованием.

– Я!.. – только и выдохнул Дэнис, и в его глазах сверкнул огонь ненависти.

Дружеское пожатие руки Мача приободрило загрустившего Дэниса, и тот, повеселев, вскинул голову.

Мач то и дело оглядывался по сторонам, убеждаясь, что они не сбились с дороги. Но Дэнис продолжал идти уверенным шагом, невольно увлекая Мача за собой.

– Ты так хорошо знаешь лес? – спросил Мач, удивляясь уверенности Дэниса.

– Хорошо знают лес только Робин, мой отец и Джон, – беззаботно ответил Дэнис.

– А ты не боишься гулять по лесу один?

Дэнис беспечно пожал плечами:

– Ты же не боишься охотиться на оленей? Я еще ни разу не заблудился. Правда, отец запрещает мне так далеко уходить от дома, но там скучно, когда они все уезжают по делам! Если только леди Мэри начнет о чем-нибудь рассказывать, но сегодня она была занята с самого утра. Они с Кэтрин затеяли большую стирку. О, Мач, если бы ты знал, сколько историй знает леди Мэри – и веселых, и страшных, и просто интересных! Ты бы тоже заслушался!

– Леди Мэри? – переспросил Мач. – Кто такая эта леди Мэри? Уж не знаменитая ли Саксонка?