– Вы все время целовались или хотя бы изредка поглядывали по сторонам? – раздалось в темноте сонное ворчание Джона.

– Все равно в таком густом мраке ничего не увидеть! – беззаботно ответила Марианна, нехотя отрываясь от губ Робина.

Джон убедился в ее правоте, не в силах что-либо разглядеть в окутывавшей их черной пелене ночи, и недовольно пробурчал:

– Ложитесь спать! От вас двоих толку меньше, чем от каждого в отдельности! – и, покосившись взглядом в сторону Робина и Марианны, чьи очертания были едва различимы, хотя они сидели в шаге от Джона, насмешливо фыркнул: – Только не забывайте, что ночью в тумане ничего не видно, но слышно все.

Робин рассмеялся и, распростершись на плаще, обнял Марианну, укрыв ее и себя плащом, который бросил им Джон. Не удержавшись, он, с головой нырнув под плащ, долго целовал Марианну, пока не почувствовал, что и она и он с трудом сдерживают взаимное желание друг друга. Тогда он, вновь рассмеявшись, решительно повернул Марианну спиной к себе и, обхватив ее рукой, уснул, слыша ее сонное и ровное дыхание.

Когда Марианна проснулась, уже рассвело и туман рассеялся. Вскочив на ноги, она бросила взгляд по сторонам и увидела, что они остановились на ночлег в маленькой роще, вокруг которой простиралась нескончаемая холмистая равнина с редко разбросанными небольшими островками зарослей кустарника и деревьев. Робин и Джон были уже на ногах и стояли спиной к Марианне, молча обозревая равнину. Они ели сухари, запивая их вином из фляги, которую поочередно передавали друг другу. Марианна подошла к ним, и Робин, не оборачиваясь, обнял ее и протянул ей сухарь.

– Поздравляю! – вырвался у него отрывистый смешок, когда он наконец оторвал взгляд от равнины. – Туман завел нас далеко на север. Мы думали, что находимся на пути в Шервуд, а сами отмахали столько миль в другую сторону!

– В тумане и темноте мы пересекли эти пустоши, даже не заметив их! А вот как быть при свете дня? – обеспокоенно сказал Джон. – Нас будет видно как на ладони, и негде укрыться.

– Другого пути нет? – спросила Марианна: она не знала эти места так же хорошо, как Робин и Джон.

Робин бросил взгляд по сторонам и, помедлив, отрицательно покачал головой.

– Справа простираются те же пустоши, за ними – дорога, и весьма оживленная. Слева лес, но перед ним топь, через которую не пройти пешему, не то что всаднику! – ответил он и, глубоко вздохнув, пожал плечами в ответ на безмолвный вопрос в глазах Джона. – Делать нечего! Придется рискнуть, пока солнце не поднялось высоко.

Не теряя больше ни минуты, он велел садиться на коней. Оглядываясь по сторонам и торопя лошадей, они помчались по равнине. Рощица, в которой они ночевали, скрылась за горизонтом, а кромка леса, темневшая впереди, казалась совсем тонкой линией, прочертившей безбрежные зеленые луга.

Издали раздалась пронзительная трель рожка. Едва она рассыпалась, как ей откликнулись еще два рожка слева от всадников, потом третий рожок позади них. Робин осадил Воина, вслушался в перекличку рожков и обменялся взглядом с Джоном, который, заслышав рожки, встревожился.

– Охота! – сказал он, кружа на коне вокруг Робина. – И, судя по сигналам, охота какого-то норманнского лорда. Саксы так затейливо не трубят.

Снова запел рожок, уже гораздо ближе. Робин нахмурился, вслушиваясь в переливы сигнала.

– Да ведь это рог не кого-нибудь, а Гая! – воскликнул он. – И мы оказались в самом центре загона!

Все три всадника, не сговариваясь, погнали лошадей галопом к ближайшей на пути маленькой чаще. Едва они успели скрыться в густых и высоких кустарниках, как из-за холма показалась мчавшаяся длинными прыжками лань, следом за ней – собачья свора и кавалькада всадников, которые подбадривали псов громкими криками. Безлюдная равнина оживилась разноцветьем одежд, огласилась собачьим лаем, смехом и возбужденными голосами охотников. Вновь запели рожки, и всадник, мчавшийся первым, склонился в седле, поравнявшись с одним из псов и потрепав его по загривку. Великолепный гнедой конь стелился галопом, далеко опередив остальных лошадей, опустив породистую горбоносую голову. Всадник, в котором Робин мгновенно узнал Гая, отпустил загривок собаки и, выпрямившись, пришпорил и без того мчавшегося во весь опор коня.

– Ох, как же все неудачно сложилось! – процедил сквозь зубы Джон. – Вилл ведь наверняка получил вчера вести, что Гисборн собирается на охоту и покинет замок. А мы из-за этого клятого тумана!.. Словно его ведьмы наворожили!

Лань пробежала мимо чащи, в которой укрылись Робин, Марианна и Джон, и устало повалилась на бок. Ее тут же окружили собаки, заливаясь хриплым лаем и злобно скаля клыки. Не позволяя им наброситься на загнанное животное, подоспевшие псари схватили собак за ошейники. Охотники с громкими торжествующими возгласами окружили лань и принялись спешиваться.

– Что будем делать, Робин? – одними губами спросил Джон. – Смотри, пятнистый пес уже косится в нашу сторону!

Робин, прищурившись, смотрел на собак, которые начали волноваться, почуяв чужаков. Еще несколько минут – и вся свора охотничьих псов лаем выдаст их укрытие.

– Подождем, пока все спешатся и займутся ланью, – чуть слышно сказал он, – потом пустим лошадей в галоп и постараемся скрыться за холмом.

– Мои поздравления, Гай! – услышали они возглас молодого охотника, который спрыгнул с коня и повелительно крикнул слугам: – Рогатину сэру Гаю! Это твоя добыча, и право удара за тобой!

Остальные охотники одобрительно подхватили его слова. К Гаю подбежал егерь и услужливо протянул рогатину, но тот отстранил его руку.

– Не стоит! – сказал он и покровительственно положил ладонь на плечо молодого охотника, в котором Марианна узнала Брайана де Бэллона. – Я не стану убивать эту лань. Лучше привезу ее живой в подарок твоей сестре. Беатрис последнее время то и дело дуется без всякой причины, а сегодня даже расплакалась из-за того, что я надумал поохотиться!

Тем временем собаки напрочь забыли о лани и, захлебываясь лаем, тянули псарей в сторону чащи. Оглохнув от рычания и визга своры, Гай обернулся к старшему псарю:

– Уолтер, что происходит?!

Сосчитав взглядом спешившихся охотников и тех, кто оставался верхом, Робин, больше не медля, подал знак, по которому все трое – он, Марианна и Джон – одновременно пришпорили лошадей.

– Святая Дева! – воскликнул Гай, когда три всадника вылетели во весь опор из чащи и солнечные лучи заиграли на серебряных знаках вольного Шервуда, сверкнувших на рукавах зеленых курток.

Едва успев увернуться от копыт Воина, который почти перепрыгнул через Гая, тот бросился к лошади, напрочь забыв о лани.

– Нет! Не в этот раз! Сегодня ты не уйдешь от меня! – прошептал он, прыжком вскакивая в седло.

Он сразу узнал во всаднике, который мчался в середине, лорда Шервуда. В другом всаднике Гай безошибочно угадал Джона по его могучей фигуре. А когда солнце ярко вспыхнуло в светлых волосах, рассыпавшихся из косы по плечам третьего всадника, Гай вскрикнул клекочущим криком, в котором послышалось несказанное торжество, и задрожал от охватившего его возбуждения.

– Господа! – крикнул он, взмахом руки призывая охотников вернуться в седла. – Я предлагаю вам более увлекательную охоту! Смотрите: это шервудские разбойники, и не кто-нибудь, а сам лорд Шервуда, его друг Малютка Джон и жена – леди Марианна!

Опомнившись от изумления, вызванного внезапным появлением незнакомых всадников, гости Гая ответили возбужденными возгласами, в которых звучала готовность принять участие в охоте на лорда Шервуда и его спутников.

– Уолтер! – прокатился над равниной прерывающийся от азарта голос Гая. – Спускай собак! Брайан, бери с собой половину людей и скачи наперерез, оттесни их от леса! Остальные – за мной!

Бэллон кивнул и, кликнув слуг, в сопровождении половины гостей помчался в сторону, огибая преследуемых всадников широким полукругом. Гай хлестнул коня плетью и с остальными гостями бросился вдогонку за лордом Шервуда. Впереди него помчалась собачья свора, оглашая равнину заливистым лаем.

– Сэр Гай! – крикнул один из охотников. – Брайан не успеет перехватить разбойников! Они доберутся до леса раньше него и нас!

Гай в ответ выхватил из притороченного к седлу колчана лук и стрелу.

– Цельтесь в лошадей! Разбойников не трогайте! – ответил он, положив на тетиву стрелу, и вскинул лук. – Впрочем, щадите только самого лорда Шервуда – он на вороном коне, и леди Марианну. Третий не так уж и важен.

Уходившие от погони были почти у холма, когда лошадь Джона осела на задние ноги и повалилась на бок: в ее крупе трепетало пять стрел. Марианна и Робин осадили лошадей. Джон вскочил на ноги, ухватился за стремя Марианны, но, глухо вскрикнув, упал ничком на траву. В него вонзились три стрелы: одна в бедро и две в спину. Робин, выхватив из колчана лук, стал делать выстрел за выстрелом. Марианна, спрыгнув с коня, скомандовала иноходцу лечь и взвалила Джона в седло.

– Быстрее, Мэри! Быстрее! – сквозь стиснутые от напряжения зубы сказал Робин, снова отпуская тетиву.

Гнедой конь под Гаем рухнул и захрипел, придавив собой всадника. Один из охотников взмахнул руками и уткнулся лицом в гриву лошади, когда стрела пробила ему горло. Среди преследователей возникло замешательство. Они осадили лошадей и сгрудились. Уложив выстрелом самого ретивого пса, который был уже в нескольких шагах от Воина, Робин увидел, что Марианна сидит в седле, поддерживая Джона, и махнул ей рукой. Они пришпорили лошадей и скрылись за холмом. Голоса и лай собак стали стихать. Марианна облегченно вздохнула, как вдруг Робин, поравнявшись с ней, перегнулся в седле и схватил Колчана за поводья, заворачивая его в сторону от леса.

– Куда ты?! – с тревогой воскликнула Марианна, и Робин вместо ответа указал ей на кромку леса, вдоль которой наперерез им мчался второй отряд охотников в сопровождении задыхавшихся от хриплого лая собак.

– Бэллон! – и Робин прошептал проклятие. – Мы упустили время, и он отрезал нас от прямой дороги в Шервуд! Давай в ту рощу, Мэриан! Попробуем оторваться от них иначе.