— Что ты такое говоришь, Игорь? — недовольно пожал плечами Готский.

— Запомни, Дима, покойники, тебе шлют привет. Не делай этого, Дима. Потому что будут проблемы у тебя и у тех, кто работает в морге. Можешь трахать мою бывшую жену, можешь брать её в жёны, раз ты не можешь отказать ей ни в чём. И ты, Речишкин, можешь вдуть ей. Я очень хочу, чтобы всё у вас получилось, дорогие мои. Более того, я хочу, чтобы вы поженились все вместе и создали такой себе тройственный союз сатаниста, чёрной ведьмы и колдуна, продавшего душу дьяволу.

— Ишь ты как заговорил! А теперь послушай, что я тебе скажу, — прервала его Алиса. — Да, я первая и единственная женщина в твоей жизни, которая полностью разрушила твою жизнь. Ты был на вершине славы, ты был первым коронованным магом Европы, ты собирал магические балы и магические съезды. А теперь ты никто и звать тебя никак. Все маги отвернулись от тебя. Собрались вместе и лишили тебя твоей магической силы. Через твои руки проходила куча бабок, а теперь ты гол, как сокол. И сейчас у тебя, кроме офиса, ничего нет. Ютишься теперь в арендованной квартире. Там ты теперь будешь жить со своей новой женой?

— Когда истинно любишь человека, — с достоинством ответила Эвелина, — не важно, где с ним жить.

— Тебе этого не понять, — добавил Игорь.

— Он будет жить со мной в моём доме, — раскрыла тайну Эвелина.

— Ну да, с любимым и рай в шалаше, — усмехнулась Алиса. — Только не забывай, я первая и единственная, кто с помощью порч и проклятий увела на тот свет уже несколько людей. И я знаю, что в ближайшее время будут ещё жертвы.

— Какая же ты тварь!

— Я этого не отрицаю, да я это признаю целиком и полностью. Да, я жестокая, но я справедливая.

— Пусть так. Но чары твои закончились, Алиса. И теперь ты ничего не можешь поделать со мной.

— Могу. И очень скоро ты убедишься в этом снова. Ведь ты брал в руки мой атам?

— Брал.

— Ну вот. А на нём был сильнейший наговор. И теперь тебя ждёт рассорка с твоей кралей.

После этих слов с Ингваром приключилась некая странность. То ли цветение лип было тому причиной, то ли их несносный дурманящий запах, то ли сами слова чёрной ведьмы так ужасно подействовали на него, но его вдруг охватил необыкновенный, но столь сильный гнев, что ему захотелось тут же  сжать горло Алисы и душить её до тех пор, пока она бездыханной не упадет к его ногам. Едва сдерживаясь, он сжал руки в кулаки.  

— С-с-с! — засипел он, — ну, ты и с-с-сука! Как же ты уже до…до…до-стала меня!

Ни с того ни с сего он стал вдруг заикаться. Кроме того, его охватило косноязычие.

— Дай мне сюда! — кивнул он Эвелине.

— Что? — не поняла та.

Его словно заклинило: он стал забывать простейшие слова, с трудом подыскивая синонимы.

— То, что у тебя там! — показал он рукой на её сумочку.

— А-а, — поняла Эвелина, — атам!

Вынув из сумочки кинжал, она передала его Игорю. Тот схватил его за клинок и направил его, как крест, на Алису:

— А ну бы..брысь отсюда! Или я за себя не отвечаю!

Кошка, услышав слово «брысь!», тотчас спрыгнула с её колен и метнулась между ног влюблённой парочки.

— Бастет! Бастет! — вскинулась Алиса.

Бастет метнулась в сторону и со всех ног помчалась к дому напротив.

— Догоняй её скорей! — крикнула она Готскому.

— Что ко мне пришло, — разъярённо добавил Игорь,  — к тебе ушло!

— А-а-а!  — кинулась она к нему, — хочешь мне возвратку сделать? А хер тебе!

Схватившись за чёрную рукоятку, Алиса выхватила из рук его ведьмин нож.

— О-о-о! — взвыл Игорь от боли и развёл руки в стороны: на обеих его ладонях вспыхнули тонкие кровавые порезы.

— Ты уничтожил мою жизнь, теперь я уничтожу твою!

Алиса, вне себя от злости, замахнулась на него ножом. Игорь, отдавший несколько лет занятиям по карате, умело блокировал её удар. Кинжал по дуге отлетел к скамье, где сидел Речишкин.

— Речишкин! — завизжала она.

Соскочивший со скамьи Речишкин мгновенно подобрал с тротуара атам и, переваливаясь на коротких ножках, поспешил к своей госпоже на помощь. Светловолосая ведьма в белом платье взвилась, словно фурия…

— Запомни – ты мой! Навеки – мой!

…и с растопыренными ногтями бросилась на Игоря, стремясь, как это уже не раз бывало в их прошлой семейной жизни, расцарапать ему лицо и шею. 

Карлик удачно подставил отступавшему назад Игорю ножку и тот, не ожидая такого вероломства, как подкошенный, упал на спину.

Алиса демонстративно наступила ногой ему на грудь, – красной подошвой и чёрной шпилькой на его шикарную белую рубашку, – явно желая тем самым подчеркнуть свое подобие с чёрной богиней Кали с высунутым изо рта красным языком, той самой богиней смерти и разрушения, держащей в одной руке меч, а в другой отсечённую голову, чью шею и грудь украшает ожерелье из мужских черепов, а бедра закрывает пояс из отрубленных рук, и которую часто изображают танцующей на поверженном теле Шивы.

Речишкин тотчас протянул ей атам, и Алиса немедля отсекла с головы бывшего мужа короткую прядь его тёмных волос.

— Не трогай его! — бросилась к ней Эвелина.

Вцепившись ей в волосы, она потянула их на себя, но белые патлы так и остались в её руках. Это был, всего на всего, парик. Сама же Алиса вновь предстала в своём первозданном виде – с длинными до пояса жгучими чёрными волосами. Эвелина замерла в недоумении.

Воспользовавшись секундным замешательством и тем, что руки той были заняты париком, Алиса отсекла атамом короткую прядь и её тёмных волос.

— Ах ты ж, гадина! — рассвирепела Эвелина. — Да что ж ты делаешь? А-ну вон отсюда!

Замахнувшись белыми патлами, Эвелина погнала чёрную ведьму прочь. Она была на голову выше Алисы и гораздо сильнее. Та мгновенно это почувствовала и почла благоразумным, сохраняя достоинство, поспешно ретироваться, держа в одной руке кинжал, а в другой две пряди волос. Следом за ней, подхватив с земли брошенный ей вслед парик, засеменил на коротких ножках и Речишкин.



ЗАЧЕМ ТЫ ОТПРАВИЛСЯ В ЭТОТ ЛАВ-ТУР?

Тем временем, эротическая поэтесса и эпатажная писательница, уже заказавшие себе «дві філіжанки кави», сидели на выносной террасе «Кафе над Ужем».

Чтобы чем-то занять себя, Карма вынула из сумочки небольшую шкатулку в форме серебристой короны. Это был свадебный подарок от одной известной певицы, специально предназначенный, как раструбили все новостные сайты, для хранения марихуаны. Впрочем, приоткрыв шкатулку и запустив внутрь пальцы, Карма выудила из недр её обычную папиросу.

— Ты, что, куришь папиросы? — изумилась Леся.

— Я, что, дурная? — пожала плечами Карма. — Я табак не курю. Никотин убивает лошадь. А лошадь – это моё зодиакальное животное.

Круговыми движениями она принялась разминать в пальцах папиросу, тем самым высыпая крошки табака на стол.

— Как я могу позволить убивать свою лошадку? Ведь я с ней неразделима, как ни как.

— Ты что, реально ощущаешь себя кентавром? — удивилась Леся.

— Ну, что ты, — улыбнулась Карма. — Чтобы реально представить себя одним целым со своей лошадкой, мне нужна травка. Жаль, что её осталось так мало.

Выпотрошив папиросу, она отложила пустую гильзу в сторону, после чего высыпала из шкатулки на ладонь остатки травки и принялась забивать ею косяк.

За этим занятием её и застали проходившие мимо террасы классик украинской контркультуры вкупе с отцом украинского готического детектива. Сделав вид, что ничего предосудительного в этом занятии нет, Кока без всякого выражения на лице кивнул на вывеску кафе.

— Не хочешь кофе? — спросил он у кума.

— Нет, я хочу пиво, — ответил Серж, кивнув на выносные столики под фирменными тентами «Zlata Praha Pivo – Втриматись неможливо!», за которыми, любуясь чудесной панорамой, уже сидели за пенными бокалами звонарь Влад и критик Юлий.

Сам же пивной бар «Deep» располагался в глубоком подвале в доме напротив, на что указывала вывеска на фасаде.

— Занимай место, я сейчас принесу, — сказал Кока, спускаясь по ступенькам вниз.

Серж тут же снял с плеч рюкзачок, уселся за свободный столик, спиной к знакомым лицам, сидевшим в дальнем углу возле перил, и откинулся на кресле. Деревянный стол напротив был не убран, и его эстетическое чувство страдало от вида опустошённых бокалов со следами пены, тарелок с недоеденными остатками копченой рыбы и замасленными скомканными салфетками. Он тут же вынул из рюкзака свой новенький ноут, раскрыл его и тотчас принялся тыкать по клавиатуре пальцем.

***

— Какая там любовь, я тебя умоляю! — донёсся до него возбуждённый голос критика Юлия.

— Это нереально в нашем возрасте, — согласился с ним Влад. — Это в молодости я был ещё иго-го!

— А каким ты был в молодости? — заинтересовался Юлий.

— Стыдно сказать, — вздохнул Влад.

— Да уж скажи.

— Я трахал всё, что шевелилось. Я перепробовал всё и всех. И нимфеток в школьных фартучках…

— Не может быть! — не поверил Юлий.

— Ну, мне самому тогда было не больше. Я ведь начал трахаться с восьмого класса. Потом пошли девушки постарше. Затем я перекинулся на мамочек. А однажды не побрезговал даже и шестидесятитрёхлетней старушкой.

— О, так ты, я вижу, гигант!

— Ну, всё это уже в прошлом. Сейчас я веду, скорее, монашеский образ жизни, и женский пол уже не вызывает во мне никакого желания. Так что будет просто чудом, если оно у меня появится к кому-то.

— Да я говорю тебе, это реальный лоходром. Эта Агния с её водителем Ярославом напоминают мне Лису Алису с Котом Базилио, которые завезли нас в эту страну дураков, наобещав с три короба, что нас тут ждёт большая и светлая любовь, а на самом деле просто выманили у нас наши денежки.