Плюнув плести три косы, затянула на макушке конский хвост, делая «ракушку» и закрепляя… китайскими палочками, с сожалением вздыхая о «крабе». Хоть бы какой гребень завалящий, серебряный или черепаховый, сошёл бы и без самоцветов. Хмыкнула разгорающемуся «аппетиту». Буржуйкой становится.

Выскакивая из комнаты, наскочила на Амали. Та в испуге шарахнулась к стене, лепеча:

— Хозяйка…

— Долго почивать изволите, — процедила ехидно, вздёрнув подбородок, без остановки следуя по коридору.

В кухне кипела работа. Маргарет, расставив ноги и уперев руки в бока, зычным голосом командовала:

— Эй, новенькая, как тебя там, тащи ведро и начинай драить стену с того угла. Ты, — повернулась к конопатой работнице, — иди, бери палку, что в прачечной, мотай на неё тряпку и снимай паутину с потолка, а то… — Её взгляд наткнулся на пфальцграфиню и она вмиг, низко кланяясь, оказалась рядом. — Доброе утро, хозяйка. Вот новенькие пришли.

Наташа приметила невысокую третью девку, светловолосую и смазливую. Кажется, дочь стражника. Она, опустив глаза, ждала своего часа.

Девушка прошла к печи. Одна из работниц доставала оттуда широкий противень со сдобой. Другая помешивала в котлах над огнём в камине.

Хлеб, выпеченный с вечера, покоился на столе под холстиной. Кухонные работницы давно на ногах.

— Печенье творожное печёте? — спросила кухарку, тенью следовавшую за ней.

— Желаете?

Хозяйка желала.

— Сейчас сделаем. — Угодливо сообщила: — За грибами баб отправила.

— Очень хорошо. — Заметила Гензеля, распластавшегося на лавке у стены. На его животе, зажатый в руках, с писком вырывался котёнок.

Поманила мальчишку к себе. Котёнок полетел под стол, а пацан вырос перед ней. В новой одёжке, с аккуратной стрижкой, выспавшийся, он выглядел обычным ребёнком, смахивающим на деревенских мальчишек, пожалуй, любого времени. — Сходишь на конюшню, посмотришь, как там Зелда, чисто ли у неё, накормлена ли, поводи её, а то застоялась. Это будет твоё основное задание — смотреть, чтобы она была ухожена. Я после обеда наведаюсь к ней, проверю. В остальное время будешь находиться поблизости, и выполнять мои поручения. Если кто-то будет меня искать, скажешь, где я. Так же ты должен знать, где кто в данный момент находится, чтобы я могла найти, например, экономку. — Обернулась в поисках тёмной фигуры. — Вот тебе первое задание: найти Хенрике и сказать ей, что я жду её в кухне.

Чертёнок, сиганув под ноги входящему мужчине с ящиком, прикрытым холстом, унёсся через открытую боковую дверь. Прибыла «молочная кухня».

Помощница по хозяйству вошла свежая и бодрая, нисколько не смущаясь и не волнуясь по поводу позднего появления. Поставив на стол завязанный лоскутом кубок, поздоровавшись с хозяйкой, вежливо отчиталась:

— Как вы просили — пчёлы.

— Благодарю. — Пфальцграфиня, прихватив чашу с насекомыми, поднесла её к уху. Тихо сидят. — Готовы показать мне кладовые?

— Вы позволите дать указания по уборке покоев? Мне нужна вот эта девка, — указала на дочь стражника.

В дворике слышался гомон нанятых женщин.

Как ни показалось странным, но экономка велела новой работнице присматривать за наёмницами. Наташа осматривала деву. Одного роста с ней, молоденькая, лет семнадцати-восемнадцати, светлые глаза, то ли серые, то ли голубые, обрамлённые длинными чёрными ресницами, отливали сталью. Волосы, небрежно уложенные венцом вокруг головы, придавали намеренно неряшливый вид, подчёркивая их густоту и красивый цвет. Ей очень шло. С какой стати со стороны Хенрике такое лояльное доверительное отношение к незнакомой девке? Такой ли уж незнакомой? Не связано ли это с её отцом, приставленным к охране входа у первых ворот? Родственные связи? Скоро выяснится. Стражника на воротах девушка не помнила. Да и меняются они там.


Наташа отметила, что становится подозрительной. Во всём ищет скрытый умысел, и заранее готова противостоять неприятностям. Недели, проведённые в замке Бригах, не прошли даром.

Глава 10

Осмотр начался с кухни.

Запертая кладовка изобиловала полками. Преимущественно пустыми. Дотянуться до последней могла разве что Маргарет. Кувшины с оливковым маслом, топлёным сливочным, миски с яйцами, знакомый ларь с белой мукой, крынки с молоком, низкие ёмкости с мёдом, творогом, сметаной, сыром, деревянный коробочек с солью.

В соседней не запертой каморе, предназначенной для хранения копчёностей, в данный момент пустовало. Не выветрившийся запах съеденных мясных изысков дразнил воображение. На скобе болтался защёлкнутый навесной замок.

Следующая кладовая предназначалась для продуктов длительного хранения. Лари с различными крупами, мукой, изюмом, орехами. Удивилась белому рису. Как особая драгоценность, отдельно стояли ящички с солью и специями, свешивались связки лаврового листа. В маленьких деревянных шкатулках пфальцграфиня вынюхала перец горошком, гвоздику, кориандр, тмин. Сердито чихнула в носовой платок.

Хенрике вела себя спокойно, уверенно отвечая на вопросы хозяйки.

— Как вы ведёте учёт всего этого?

— Выдаю, когда требуется. Перед отъездом управляющего на ярмарку, говорю, что нужно пополнить. Хозяин сам решает, что докупать, а без чего можно обойтись. Здесь остатки пряностей, хозяйка. Они несколько лет не пополнялись.

— Здесь что? — Наташа подтащила к краю небольшой мешок на нижней полке, наполовину наполненный сыпучим продуктом. Развязав завязку, опустила в него руку…

— А, это… — женщина небрежно махнула. — Хозяин несколько лет назад привёз, когда ещё сам ездил. Грити. Очень дорого купил… Плохой оказался.

— Гречка? — Девушка не верила глазам, катая на ладони пирамидальные зёрна: мелкие, с зелёным отливом. — Почему плохая?

— Пробовали варить кашу. Горькая. Так и остался. Выбросить птице жалко, а есть нельзя.

— Понятно. — Не умеете её готовить, вот и плохая. — Хорошо, что не выбросили. — Семена? Не прожаренные. Они живые и их можно посадить? Надо проверить.

Хенрике пожала плечами: «Что ж тут хорошего? Деньги на ветер».

Следующая кладовая оказалась самой интересной. Небольшие, навскидку двадцатилитровые, винные и пивные бочонки разных цветов выстроились в два ряда.

— Понимаю так, что это не всё. Большие бочки хранятся в подвале?

— Да.

— Понятно. От этой кладовой ключ будет у меня. — Выйдя и подождав, пока экономка закроет замок, протянула руку, мысленно ставя две галочки — два ключа. Пора обзаводиться брелоком. За клетью с крупами и пряностями она понаблюдает, будут ли хищения продуктов. Пока не доверять помощнице повода не было.

Выйдя из кухни, направились в правое крыло первого этажа.

Закрытые двери вызывали подозрение. Если в хозяйстве Герарда замков практически не было, включая его кабинет со свободным доступом к мешочку с золотыми монетами, то здесь, не означает ли изобилие «сторожей» недоверие к прислуге? Не продиктовано ли это необходимостью оградиться от хищений? Кто признается?

— Воруют? — Наташа, не церемонясь, задала интересующий вопрос.

— Воруют, — вздохнула экономка.

— Как ловите? — Действительно, как?

— Трудно поймать. Хитрые и ловкие. Только под замки не могут залезть.

— Значит, во время готовки не докладывают продукты.

— Похоже. Над всеми стоять не будешь.

— Те, кто живут в деревне, должны выносить через ворота, нести в семьи. — Завершила мысль: «А те, кто живёт в замке, съедают сразу?» — Проверять на выходе у ворот пробовали?

— Нет, не буду этим заниматься. Я женщина одинокая, заступиться за меня некому.

— Боитесь мести?

— Боюсь. — Даже глазом не моргнула. — Много не воруют.

— Но регулярно. Убытки подсчитываете?

— А толку? Я не настолько грамотная, чтобы заниматься подсчётами.

— Насколько вы грамотны?

— Считаю, пишу и читаю… немного.

Наташа перевела её слова, как умение считать деньги. Всё. В остальных знаниях ей нет необходимости. Или прикидывается.

За закрытыми дверями находились склады постельного белья, матрасов, подушек, одеял, шерстяных пледов. Отдельно содержались меховые накидки, ковры, шкуры на пол. Здесь остро пахло полынью. За низ платья цеплялись еловые лапки. Плоды каштана, пучки сухого донника, душицы встречались во всех кладовых. Чих не заставил себя долго ждать.

Выбрав в качестве прикроватного коврика мех с длинным серым ворсом и короткошерстный прямоугольный ковёр бордового цвета к креслу у камина, распорядилась:

— Пусть выбьют и проветрят.

Комната с тканями не удивила скудностью. Мысленно махнув на неё рукой, ключ у экономки забрала, передав старшей швее. Она понравилась девушке несуетливостью и покладистостью. Ни о каких шелках или парче речи не шло. Грубые полотна, серый холст, четыре рулона постельной ткани. Позже она забежит перемерять и учесть имеющееся. Что там у пфальцграфа с бумагой? Лучше всё записать.

На втором этаже у обеденного зала находилась комнатушка с серебряной посудой и выбеленными скатертями. Ключ от неё безоговорочно перекочевал в сумочку новой хозяйки. Три галочки. «Надо сделать перепись серебра, — довольно подумала Наташа. — Хоть его здесь и немного, но учёт не помешает».

В подвал спустились в последнюю очередь. По кислому запаху огурцов догадалась, что овощехранилище уже заполняется. Позже добавятся бочки с квашеной капустой, мочёными яблоками.

— Грибы солите на зиму?

— Нет.

И она знала, почему. Дело в соли.

— Рыбу, сельдь солите?

— Немного. Зимой ловцы с реки свежую доставляют.

Свежая — хорошо, а вот селёдочка домашнего посола, как солила её мама, да с картошечкой… О чём она? Какая картошка? Ещё Америка не открыта… Ни помидорчиков, ни тыквы, ни кабачков, ни кукурузы, ни баклажан, ни душистого и стручкового перца… А горчица? Она должна быть и всегда была популярна во Франции.