Натянув грубую длиннющую сорочку, которую принесла Фиона — явно свою — выстиранное и отремонтированное пончо, Наташа вышла из грота.

— Сами, сами… — знахарка придерживала подопечную, не давая упасть. — Через неделю бегать будете.

Кристально чистый воздух купальни сменился насыщенным ароматом хвои и пожухлой листвы. Пфальцграфиня зажмурилась. Кружилась голова. Хмурое, туманное и тёплое безветренное утро соответствовало настроению.

К пещере, вдоль отвесной скальной стены вела узкая натоптанная тропка, переходящая в каменистую и теряющуюся на однообразном фоне склона.

— Козья, — пояснила травница, заметив интерес госпожи. — Я их выгнала. Как только мы уйдём, они вернутся.

Густой кустарник закрывал главный и единственный вход в жилище, делая его с любой точки невидимым. Казалось странным, как смогли прижиться растения на скудной бесплодной почве?

Выйдя из дебрей, женщины присели на каменный пологий выступ. Внизу угадывался глухой еловый «чёрный» лес, даже в эту пору года кажущийся тёмным и загадочным. Вдали открывались восхитительные виды пологих горных вершин, тающих в сизой дымке.


В стороне от входа стёжка раздваивалась, огибая скальный выступ. Слышался звук падающей воды. Естественная пещера с купальней, вымытая за тысячелетия лечебными термальными водами, питаемыми тёплыми источниками, насыщенными различными газами представлялась идеальным местом для обитания монаха-отшельника. Не это ли зовётся раем? Если бы не заботы о хлебе насущном.

Наташа задавалась вопросом, почему в гроте, таком уютном месте для гнездовья летучих мышей, их не оказалось? Скорее всего, небольшое пространство, довольно высокая температура и недостаточное затемнение не понравились этим маленьким рукокрылым животным. К тому же они предпочитают тишину, а соседство коз не каждому по нраву.

Ведунья развернула пфальцграфиню спиной к себе, доставая из заплечной сумы деревянный гребень:

— Красивые у вас волосы, госпожа Вэлэри. — Разделила их на пробор, собирая часть и приподнимая за концы. — А я вот рыжая. — Фыркнула: — Не люблю.

— У тебя волосы цвета солнца. Красиво. В поместье есть кузнец, так он тоже рыжий. Но цвет другой. Темнее твоего.

— Он мужчина, его не дразнят, — вздохнула Фиона.

— Дразнят, — улыбнулась девушка, вспоминая Руди. — Расскажи, как тебе удалось выходить меня? Одно ежедневное купание чего стоит. — Прикрыв глаза, слушала свою спасительницу.

В какой-то момент поняла, что не вникает в перечисление входящих ингредиентов в настои, отвары, растирания и обёртывания, а просто наслаждается убаюкивающим журчанием голоса Рыжей. Ей нравится её тихий смех, его мелодичные переливы. Словно звук колокольчика дразнит и манит за собой.

Травница ежедневно спускалась в деревню, справляясь со своими делами, и снова возвращалась к больной, терпеливо выхаживая её.

— Почему ты делала это? Я ведь могла проснуться очень не скоро. Или вообще не проснуться.

— Не знаю, — пожала плечами Фиона, — я смотрела на вас и хотела, чтобы вы жили. Ерс вас притащил в заросли ягоды бессмертия. Возможно, он тоже хотел, чтобы вы выжили.

— Не понимаю, как медведь не убил меня, пока тащил? — Похоже, далеко утащил от места нападения на карету. Помассировала татушку на затылке. Герр Штольц рассказывал, что обладателя этого знака не трогают животные. Более того, они защитят, если «меченый» попадёт в беду. Её не трогали собаки графа, но она боялась лошадей. Кот Рухи бросился на бандита, и Наташа успела убежать. Поёжилась, представив себя в лапах зверя. Вспомнился хищник, которого она встретила в лесу, когда сбежала от Кристофа. Он тоже её не тронул. Обоняние у них самое острое из всех живущих животных на земле. Вот тебе и предрассудки. И всё равно не верилось. Зверь есть зверь. Ей крупно повезло.

— Они очень умные. Меня вот тоже не трогают. — Ведунья заплетала госпоже косу.

— Ладно, — вздохнула та, косясь на крепкие руки девы. Гребень в её длинных сильных пальцах выглядел хрупким, — давай подумаем, как мне вернуться в поместье. Надеюсь, меня ещё не похоронили и ждут. Далеко ли отсюда до деревни?

— Не очень. Вон там, за лесом, — махнула в сторону тропинки. — Вам туда не надо.

— Знаю, — тронула удавку. — А до Штрассбурха далеко?

— Полдня пути.

План родился сразу. Утром Фиона должна отправиться в поместье фон Россена, найти экономку и пфальцграфа, рассказать им обо всём. Хельга в свою очередь прихватит одежду и обувь для пфальцграфини и позовёт Руди для снятия ошейника. Самое главное — пригнать её мулицу, чтобы выехать отсюда.

— Там ещё до поместья часа три пешком, — дополнила девушка, полусонно покачиваясь от осторожных прикосновений женских рук к голове.

— Как вы сказали? — Рыжая склонилась, заглядывая в лицо.

— Ну да… — Всё никак не может привыкнуть к отсутствию часов. — Коня или повозку взять не у кого?

— Платить нужно, тогда отвезут.

— А если авансом? Потом заплатить?

Травница почесала голову:

— Нет, я лучше пройдусь. — Совсем не была против утомительной прогулки. — Если напрямую через лес пойти, как раз к Рейнсу выйду. Короче будет. А там спрошу, где ваше поместье.

— Тебе видней, — согласилась Наташа. — Я расскажу, куда повернуть от Штрассбурха.

Фиона кивнула, скрываясь в зарослях, и через некоторое время появилась с корзиной. Расстелив полотенце на выступе, достала три крупных яблока, кольцо вяленой колбасы, кусок зажаренного цыплёнка. Развернула салфетки с творожным сыром, хлебом, пирожками с яблоками и капустой, потрясла фляжкой, вручая ёмкость больной:

— Сначала вы, — шмыгнула носом. — Если не брезгуете.

— Вино, — улыбнулась пфальцграфиня.

После утвердительного кивка, сделала глоток. Вкусно. Повторила.

— Господи, не прими за пьянство, а прими за лекарство, — уверенно перекрестилась, как будто делала это всю сознательную жизнь.

— Как вы сказали? — прищурилась Рыбка.

— Ну, это у нас так говорят. Типа того, что вино тоже лечит.

— Да, — русалка улыбалась, — так и есть. — Приняла фляжку. — Вам только на пользу.

Жизнь налаживалась.

— Расскажешь про праздник? — Запах колбасы с чесноком и травами кружил голову.

— Угу… — Жевала ведунья, поглядывая на вязаный узор пончо. — Научите?

— Угу…

За щеками смешно перекатывалась пережёвываемая пища. Девчонки смеялись, глядя одна на другую.

Травница радовалась, что выходила незнакомку, казавшуюся неизлечимой.

Неизлечимая была довольна, что страх отступал. Она отогревалась в заботливых руках простой крестьянской девушки, собираясь предложить ей поехать с ней. Она сможет отблагодарить её, облегчив той жизнь, насколько это будет возможно.

Глава 32

Фиона ушла ещё затемно. Снова накрапывал дождь. Наташа стояла у входа в пещеру, прислушиваясь к звукам просыпающейся природы. Выскочившая на тропу коричневая коза, с загнутыми назад небольшими рожками, прядая большими ушами, остановилась, уставившись на человека, занявшего её жилище. Позади неё показались два козлёнка.

Пфальцграфиня улыбнулась:

— Приходите завтра.

Миг и животные исчезли. Стало пусто и одиноко. Развлечь себя нечем. Если бы была хорошая погода, она бы попробовала прогуляться за скальный выступ, откуда слышался шум водопада. Отсутствие обуви усложняло передвижение. Стёжка, местами усеянная острыми камешками, представляла собой опасность. В порезанную рану могла попасть инфекция. Ослабевший организм может не справиться с ней без антибиотика. От идеи пройтись, даже если распогодится, девушка отказалась.

Присев на мох у выхода из грота, она, оглянувшись по сторонам, приподняла подол сорочки, рассматривая рану. Прикасалась подушечками пальцев к тонкому рубцу, представляя, каким бы глубоким и безобразным он был, если бы не цепь. Она, попав между телом и мечом, не дала убийце зарезать жертву. От воспоминания передёрнуло.

Цепь, в данном случае являясь символом рабства, спасла её от смерти. А ведь она золотая. Ошейник довольно толстый и увесистый. Переплавить? А потом? Что делась со слитками потом? Не чеканить же монету. Наташа усмехнулась, представив себя в роли фальшивомонетчицы. А зачем заниматься чеканкой? Не проще ли заняться ювелирным делом? Об этом она знает много. Начиная с создания эскиза до непосредственной работы над изделием.

Поглаживала нежно-розовую кожу рубца, недоумевая, почему не умерла от заражения крови. А ведь Руха тоже говорила, что излечила бы Ирмгарда, если бы её позвали раньше. Руха… Её знания целебных свойств растений бесценны. Термальные лечебные источники в помощь. Такие знания нужно передавать из поколения в поколение. Жаль, что старушка осталась одна.

Рыжая позаботилась о том, чтобы госпожа не голодала, взяв в дорогу только необходимое. На плоском камне стоял кувшин с морсом и кубок с мёдом. Рядом ягоды брусники в маленьком лукошке. Жидкая серая каша не вызывала аппетита, но на вкус оказалась довольно приличной. Кусок рыбного пирога ведунья заработала, вылечив запущенную резаную рану бондаря. Как выразилась травница, если бы не его женщина, то через некоторое время её мужчина остался бы без пальца.

К вечеру дождь усилился. Наташа лежала на подстилке изо мха, побегов брусники с вкраплениями рубиновых ягод и ещё неизвестной травы, отпугивающей ползающих и залётных насекомых, привлечённых тёплым духом пещеры, вдыхала запах «бессмертия» и смотрела в темнеющее округлое отверстие выхода. Она сегодня много спала. То ли погода так действовала, то ли организм просил покоя и сказывался недосып накануне.

* * *

Очнулась мгновенно. Открыв глаза, сощурилась от бьющего в них света. Свеча. Низко. У самого лица. Девушка слышала навязчивый смрад прогорклого сала. Когда её щеки коснулись, в панике откатилась в сторону, прячась в темень, не обращая внимания на острые края камней, впившихся в бок.