Она обошла стол, закрывая двери. Обернувшись, упёрлась глазами в грудь мужчины. Подкрался бесшумно. Впрочем, как всегда.

Задохнулась, подаваясь назад, пряча руки за спину. Так был велик соблазн обнять его, прижаться, вдохнуть его запах.

— Сядьте, господин граф. — Увязла в его пепельном тоскливо-молящем взоре. На герцогиню он так же смотрит?

Герард, заметив её настороженность, с готовностью поднял ладони, отступая:

— Не буду.

Пфальцграфиня вернулась за стол, собирая разбежавшиеся мысли. Отчего так плохо? Прикрыв глаза, потёрла переносицу. Когда твою любовь отвергает тот, кого ты любишь больше всего… Когда предаёт тот, кто для тебя дороже всех… Тогда начинается твоё самоуничтожение. Ты запираешься в себе, прячешься в своём мире. Ты меняешься.

Он ждал, расслабленно раскинувшись на стуле, поглаживая чёрный мутный камень на рукояти кинжала, не делая резких движений, видя, что от его попытки приблизиться к ней становится только хуже.

— Что произошло?.. — переспросила она. — Я подозреваю свою сестру и её компаньонку в сговоре с Фальгахеном и соучастии в моём похищении и, возможно, в покушении на убийство. — Обвинение прозвучало полузадушено, чуть слышно. Как приговор. Чудовищный по своей сути. — Я подозреваю Вилли Хартмана, купца из Штрассбурха — жениха Эрмелинды. Когда меня похитил Карл, на карету было совершено нападение. Графа убили на моих глазах. Я чудом осталась жива.

Его сиятельство встрепенулся:

— Бюргер? Он спешно отплыл во Фландрию на ярмарку в Лилль. Мои люди преследуют его по суше. Доказать его причастность будет сложно. Сам он не признается. Хоть и труслив, но желание жить сильнее. Если компаньонка твоей сестры не выдержит пыток и признается в пособничестве Фальгахену, то и Хартман не вывернется.

— Я слышала имена: Шефер и Хельмут. Последний убил Карла и… — Приложила руки к груди, унимая сердцебиение, не решаясь окончить фразу. — Местная ведунья нашла меня в лесу. Вылечила, выходила. — Бросила взгляд на корзину. — Она по моей просьбе проникла в замок и узнала, что меня похоронили рядом с отцом. Понимаете? Похоронили кого-то другого, хорошо это сознавая. Затем я прошла в замок и сегодня утром вернула то, что по праву принадлежит мне. — Выпрямилась, расправляя плечи, с беспокойством следя за гостем.

— Почему ты не связалась со мной? — Смотрел напряжённо. Внимательно. — Ты очень рисковала.

— С вами? Я не могла довериться человеку, который не держит слово. — Не сводила с мужчины мрачного презрительного взора. — Который бросил меня без объяснения причины ради другой женщины. — Схватила кувшин, наливая вина, отпивая, опуская кубок, задевая им край блюда.

— Чёрт! Таша! — Вскочил, упёрся ладонями в стол, подаваясь вперёд, максимально приближаясь к ней. — Тогда почему я до сих пор здесь? Что заставляет гордую женщину сидеть за одним столом с подлецом?

Отпрянула, но не испугалась. За дверьми стража.

— Сядьте на место, господин граф, и не делайте резких выпадов и движений. — Глухой безэмоциональный голос. Прищуренный взгляд. — Вы не у себя дома. Не забывайтесь. — Отхлебнула вина, злясь, что не может расслабиться, что тянет к этому мужчине, как магнитом. — Мне нужна консультация.

Сел, скрипя зубами. Под кожей щёк ходили желваки. Руки сжались в кулаки:

— Нужна… Что? — сдерживал закипающий гнев.

— Я не знаю, как дальше поступить с арестованными. Как доказать их вину. Вилли… Я хочу, чтобы виновные были наказаны. К кому нужно обратиться за помощью? Какие службы занимаются этим? Сколько это будет стоить? Я хочу, чтобы вы мне рассказали. Неужели убийство аристократа ни для кого ничего не значит? Пусть Фальгахен был дрянным человеком, но он граф. Он сын. Неужели его мать не захочет найти и наказать убийц?

— Твой командующий… И герр Штольц. Они знают, что нужно делать в таких случаях.

Наташа безрадостно вздохнула: «Вот и всё. Отфутболил, гад».

— Я не подумала об этом. Вы правы. В таком случае я вас больше не задерживаю. — Решительно встала, направляясь к выходу.

Герард перехватил её, удерживая за локоть:

— Таша, ты выслушаешь меня! Я тебя не бросал ради другой женщины. — Горечь исказила черты лица. — Ты поверила Фальгахену. — В глазах билась тревога. — Ты, не задумываясь, поверила лжецу и завистнику. Ты так легко предала забвению то, что между нами было.

— А что было? — хмыкнула, мысленно прося у Бога поддержки и терпения. Сдавленное горло с трудом пропускало слова. Мужчина усилил захват вырывающейся руки. — Вы манипулировали мной, недоговаривая, используя в своих играх. Пустите!

— Я оберегал тебя. — Ослабил хватку. — Порой ты вела себя безрассудно.

— Меня травили, за мной охотились, на меня покушались, — шипела в его приблизившееся лицо. — Я не поверила бы словам Фальгахена, если бы сама не услышала от вас. — Натолкнувшись на его непонимание, кивнула, вздёрнув бровь: — Да, господин граф. Вспомните, как вы признались Карлу на мосту через Рейнс, когда встретили карету, что покорили неприступную герцогиню Ангелику фон Вайсбах, подтвердив, что она после смерти мужа подпустила к себе единственного мужчину. Вас! И тогда вы торопились к ней в Штрассбурх!

Всевышний, она ревнует! Но… От её издевательского тона у Бригахбурга чёрные точки прыгали перед глазами. Хотелось заткнуть ей рот. Поцелуем. Кажется, он отвлёкся.

— …Такой радостный и счастливый! — Ёрничала злючка. — Я находилась в той карете, не имея возможности двигаться и говорить!

Снова ощущала удушье от действия сонного зелья. Снова мысленно билась в стену кареты, держась за удавку на шее, удерживаемая натянувшейся цепью.

— Таша!..

Заметив, как от него отшатнулись, выпустил руку строптивицы, возвращаясь за стол. Пусть успокоится.

Девушка отступила к камину, потирая локоть, утихомиривая дыхание.

Герард покрутил головой, разминая шею:

— Всё было не так. — Истолковав её молчание, как поощрение продолжить, вздохнул: — Я спешил к тебе. Но опоздал. Фон Россен лежал в беспамятстве. Твоя сестра переусердствовала с успокоительным отваром и не могла ничего вымолвить. Её компаньонка сказала, что ты уехала с графом добровольно.

— Неправда! — Вскинулась, напрягаясь.

— Знаю. Я всё понял и без их участия. Компаньонка потом призналась, что тебя выкрали. Вот, — вытащил из-за ворота рубахи тельный крест, — посмотри. Можешь забрать. Его нашёл мальчишка у твоего ложа. Цепь порвана.

— Гензель. — Подавшись вперёд, всматривалась в поблёскивающие золотые звенья между витками кожаного шнурка. Её крестик! Второго подобного в этом мире нет. Значит, Герард был в замке. Тогда он ехал к ней.

— Мы догнали карету, но всё уже было кончено. Карл был мёртв. Ты… Я пошёл по твоим следам… — Говорить стало нелегко. Он переживал всё заново. Своё тогдашнее состояние, надежду, сменившуюся отчаянием и болью.

Наташа, прижав кончики пальцев ко рту, шмыгала носом. Текли слёзы. Горячие. Горькие. В ушах шумело. Сквозь рокот пульса пробивались слова.

— Ты лежала в водороине. Вся в крови. Бездыханная. Ледяная. Мёртвая. В рабском ошейнике.

Девушка качала головой, борясь со слезами, раздирающими глаза осколками стекла:

— Я была жива. — Отвернулась к огню, сдерживая вырывающиеся рыдания. — Я спала. Так бывает. Летаргия. И вы бросили меня на съедение зверью.

— Таша… — Стоял за её спиной, не решаясь прикоснуться.

Обернулась на его голос, поднимая испуганные заплаканные глаза.

— Посмотри на меня, — осторожно взял её за руки, разворачивая к себе. Она не вырывалась. Вглядывался в тёмную зелень её глаз. — Я бы никогда тебя не бросил. Появился медведь… Когда воины нашли меня, тебя рядом не было. Очнулся в своём замке. Через четыре дня. Тебя искали. В замке ждали требований о выкупе, посчитав, что тебя захватили бандиты. У Фальгахенов о тебе ничего не слышали. Таша, я сделал всё, чтобы найти тебя. Твоё тело. Как только оправился, прибыл сюда, чтобы разобраться во всём и покарать виновных. Верь мне.

Она молчала, сквозь слёзы глядя на него. Её ладони, зажатые в его руках, согревались. Унималась дрожь. Поверить? Он — один из немногих — видел её в ошейнике. Он не лжёт. Её легко можно было принять за мёртвую. Кому, как не ей, знать об этом?

— Таша, моя душа умерла там, в водороине рядом с тобой. Каждый день я оплакивал твою смерть, моля Всевышнего вернуть мне тебя или воссоединить нас в том мире. Ложился спать с мыслями, что наконец-то буду с тобой и просыпался, сожалея, что мне дарован ещё один день жизни без тебя. Таша, прости меня. Я не смог приехать, как обещал. Я не смог всё предусмотреть.

Пфальцграфиня высвободила ладони из его рук, отходя к столу, не упуская из вида мужчину, который тяжело опустился на стул и смиренно вздыхая, облокотился о стол, устало растирая лицо. Потёрла ноющий тупой болью бок:

— Верните мой крестик, пожалуйста.

В вытяжное отверстие камина с треском взмыл сноп горючих искр: прогорело и распалось на угли толстое полено. Повисшую напряжённую тишину ничто не нарушало. Словно Небеса боялись спугнуть души этих двоих — мужчины и женщины — заплутавшие среди миров и отыскивающие дорогу друг к другу.

— Возьми. — Снял шнур с крестом, кладя на край стола рядом с собой.

Неслышно подошла, подхватывая, рассматривая:

— Плотно сплетено. Быстро не отделить. — Встретилась с его взглядом: затуманенным, задумчивым.

Опустил глаза на кресты в её руках: крупный, серебряный с Христом благославляющим и крохотный золотой, изящный, словно из другого мира, с распятым Спасителем.

Она смотрела на тонкие кожаные шнуры, свитые с её цепочкой в одно целое. Пальцы дрожали. Будто наяву видела перед собой Герарда, склонившегося над плетением, смахивающего набегающие слёзы, желающего сохранить на своей груди у сердца частичку её обездоленной души. Зажав в руке символы веры, медленно направилась к двери, с каждым шагом погружаясь, словно в дрёму.