Все это совсем не располагало к унынию и постепенно я заставила себя не думать о том, что будет после этого мирного, изысканного уюта в обществе профессоров и деканов.

Принесли салат — аккуратную нарезку из моцареллы и помидоров на вытянутой подушке из шпината. «Капрезе» — вспомнила я. Салат «Капрезе». А еще вспомнила, что не ела из-за нервов с самого раннего утра.

В желудке предательски заурчало — так громко, что услышали абсолютно все сидящие за нашим столом.

И нет чтоб проигнорировать — зловредные старушенции!

— Если он тебя плохо кормит, милочка… — профессор Коллинс доверительно наклонилась ко мне, кривоватым перстом тыкая в декана, — позвони мне — я с удовольствием потащу его симпатичную задницу в Гаагу.

Я испуганно покосилась на Донского — теперь точно взбесится! Однако, к моему вящему изумлению, он и тут остался спокоен, как удав. На меня бы он так реагировал, как на подъебки этой бабули в очках!

— Ты визитку-то ее возьми, — невозмутимо, по-русски порекомендовал он, цепляя на вилку салат. — Она их абы кому не раздает.

Я повернула голову и увидела на столе, рядом со своей тарелкой маленькую, довольно скромную карточку с коротким именем, должностью и телефоном.

— Я динозавр и не люблю имейлы, — призналась англичанка. — Но, если думаешь про аспирантуру, можешь смело звонить мне. Будем через тебя дергать твоего мужа за ниточки, когда он нам понадобиться.

При слове «муж» нога Донского, прижатая к моему колену, ощутимо дернулась, а сам он закашлялся.

Ах ты ж гад! Я очаровательно улыбнулась ученой даме.

— То есть — если он меня обидит, вы… — я поморщилась, вспоминая нужные слова, — поможете мне… засудить его, а если все будет хорошо — будете дергать его… как это… блин… за «ниточки»? Это же прекрасно! Обязательно позвоню вам.

И принялась за салат, не обращая внимания на испепеляющие мой правый бок взгляды.

* * *

Обед закончился быстрее, чем мне того хотелось бы и, постепенно, по мере того, как приближался мой судный час, я нервничала все сильнее, все больше убегала мыслями из реальности.

Не помогло даже безумно дорогое, бриллиантовое кольцо, которое декан, как и обещал по истовые рукоплескания и поздравления надел мне на палец, пристально глядя мне в глаза и крепко держа за трясущуюся руку.

Мне еще придется расплатиться с ним за это кольцо причем очень скоро.

Не спасло ситуацию и то, что после окончания банкета он все же довез меня до своего дома — элитной многоэтажки в самом центре Москвы. Пусть молча, не спуская руки с моего колена и все время пытаясь залезть рукой как можно выше под платье — но все же довез.

На не сгибающихся ногах я зашла в лифт, где он тут же прижал меня к стенке, наплевав на камеру, встроенную в угол кабины. Засосал властно, не торопясь, будто намекал на то, что очень скоро будет иметь меня как хочет и в каких угодно позах, и спешка здесь ни к чему.

Еле отпустив возле самой квартиры, все так же молча отпер дверь, втянул внутрь, закрыл и включил в прихожей дверь.

И тут уже мы оба вскрикнули.

— Сюрприиз! — в голос заорали со всех сторон какие-то нарядно разодетые люди в накинутых на шеи гирляндах из цветов.

И кинулись нас обнимать.

Глава 15

— Что за?.. Откуда вы взялись?! Что это за маскарад?!

Донской отбивался как мог, и я тоже — хоть меня и не пытались обнять с таким неистовством, как его.

Людей оказалось гораздо меньше, чем показалось в первый момент, и по реакции Матвея я поняла, что он хорошо знает их всех, хоть и шокирован посторонним присутствием в своей квартире без его ведома.

У меня же были смешанные чувства — с одной стороны я готова была разрыдаться от счастья, что моему наказанию дали еще одну отсрочку, с другой — боялась, что из-за этой самой отсрочки декан еще больше разозлится и выместит потом свою злость на мне.

— Как откуда мы взялись? — наконец ответила на его вопросы высокая седеющая женщина лет пятидесяти. — Ты же сам написал мне и попросил приехать, отметить твою помолвку.

— Я попросил вас приехать? — Донской смотрел на них, как баран на новые ворота. — Когда я такое просил?

— Да вот только что… полчаса назад как получила сообщение… и тут же выехали — женщина принялась рыться у себя в телефоне.

— Ага-ага, получила, я сама видела! — весело тараторила похожая на нее девчушка лет пятнадцати. — А сюрприз — это уже мы сами решили устроить! Правда здорово, дядь Матвей? — перевела быстрый и цепкий, как у самого декана, взгляд на меня. — Это твоя невеста? Хорошенькая! Пойдешь со мной и мамой на шоппинг?

— Тшш… — Донской на секунду закрыл глаза. — Не тарахти. Ключи вы откуда взяли?

— Ты ж маме сам давал, — невозмутимо напомнил блондинистый мальчик примерно одного с девочкой возраста. — Чтоб она за квартирой следила, когда ты в отъезде.

— Черт… И то верно… — Матвей явно пытался успокоиться, несколько раз даже глубоко вдохнул и выдохнул.

— А это откуда? — и подцепил пальцем цветочную гирлянду на шее паренька.

— А… эт бабушка нашла — они у нее с тура в Индию остались!

Надо же, а я думала такие штучки только гавайцы туристам на шеи вешают… Интересно, что это за бабушка у них такая — лягушка-путешественница?

Ответ, а вернее бабушка не заставила себя ждать.

— Боже, неужели это наконец случилось! Сынок! Неужели я наконец увижу внуков! — из коридора на нас неслась, распростерши объятья, маленькая, кругленькая как колобок бабуля, вся в цветах, слезах и только что не соплях. Хотя, впрочем, может и в соплях, учитывая, как часто она терла лицо вышитым носовым платочком.

Донской страдальчески поднял глаза к потолку и наклонился обнять старушку. Они смотрелись почти комично — высокий, крупный мужчина в парадном костюме и крохотная бабуля в гирляндах из цветов, в которых она, из-за своего маленького росточка, просто тонула.

— Как я счастлива, сынок… как я счастлива! — и метнулась ко мне, из-за чего мне тоже пришлось наклониться. — Какая же ты красавица! Лена, ты только посмотри! Представляешь, какие красивые у них будут детки?

Женщина с ранней сединой скептически оглядела меня и покивала — явно больше из вежливости. Я уже поняла, что она сестра Донского, хотя, может, и сводная — некоторое сходство между ними улавливалось, как, впрочем, и между ним с матерью.

Племянники смотрели на меня с тем же восторгом, что и «свекровь» — особенно белобрысый мальчик, который, совершенно не стесняясь, пускал слюни на мои ноги в черных чулках.

— Ну что ж… проходите, — вздохнул Донской. — Чего в коридоре толпиться?

«Толпиться» — это он сильно поскромничал. В такую огромную прихожую чтобы прям «столпиться» нужно было еще как минимум человек десять набить — а не вот эти вот четверо с бабулей-колобком во главе… И как ее только угораздило родить таких высоченных детей?

Без всякого смущения незваные гости повалили в гостиную, видимо ожидая, что в награду за усилия их ждет как минимум чай с предсвадебным тортом.

— Чтоб сидела ниже травы, тише воды, — прошептал мне в ухо декан. — Никаких твоих выходок, никаких подколок, не то я тебе устрою…

В этом и был весь Матвей Александрыч. Нахамил, и тут же галантно помог мне снять пальто, с тоской скользнув взглядом по моим обнаженным плечам.

Прижал к себе, шлепнул по мягкому месту, и мгновенно отстранился, вежливым жестом и кивком приглашая в гостиную.

Честное слово, мне начинало казаться, что у этого товарища раздвоение личности, как в том фильме с Джеймсом Маккевоем в роли маньяка. Я вздохнула — ну хоть раздвоение, а не «растроение»… И на том спасибо.

Кинула быстрый взгляд в зеркало, убедилась, что «маньяк» не успел окончательно растрепать и разметать в клочья всю ту красоту, которую навели подружки… и пошла впереди него по широкому коридору в сторону дверей в гостиную.

(Ну разумеется, он успел ущипнуть меня, пока я цокола каблучками по мраморной плитке!)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Квартирой Донской обладал настолько огромной, что так, с налету, сказать, сколько у него комнат, не представлялось никакой возможности. Даже кухня была пока непонятно где, не говоря уже о таких мелочах, как ванные комнаты, туалеты и балконы…

Пользуясь неожиданной отсрочкой, я с удовольствием оглядывалась — с одной стороны анализируя жилище с точки зрения дизайнерских навыков, с другой — гадая на какой из поверхностей меня бы сейчас имели, если бы не завалившиеся на мое счастье родственники.

А поверхностей в этом доме было много и самых разнообразных. Особенно в гостиной — обставленной хоть и со вкусом, но очень, очень по-современному. Прям на любителя.

Во-первых, низкий, строгой формы диван во всю длину правой стены — вот туда бы декан завалил меня в первую очередь. Без всякого сомнения.

Во-вторых, два широких барселонских кресел, утопающих ножками в белом, ворсистом ковре.

Ну и сам ковер, разумеется — особенно та его часть, что прилегала к белоснежно-мраморному газовому камину во всю высоту левой стены. Интересно, как скоро этот милый коврик превратится в наипошлейший траходром?

Заставив себя перестать воображать картины разнузданного секса перед камином, я переключилась на остальную обстановку.

При ближайшем рассмотрении квартира удивляла изысканностью и, вместе с тем, какой-то… простотой. Почти минимализмом.

Кроме той стены, в которую был встроен камин, остальные были выкрашены простой, светло-серой краской, что фокусировало внимание на единственной картине — какой-то совершенно непонятной абстракции с кубами, точками и кругами — причем, явно не копией.