Никаких напольных ваз, никаких цветов и никаких штор в комнате не было — совершенно открытые, чернеющие по вечернему времени окна высились почти от пола до потока и привлекали взгляд не хуже картины.

Довершали жилище богатого холостяка деревянные двери на шарнирах — как принято в ультра-модерновых лофтах, из тех, что принадлежат звездным спортсменам и реперам.

Пока гости устраивались — кто на диване, а кто в креслах — сестра декана нашла сообщение с его личного имейла, которое он, конечно же, не посылал.

— Ирина, — услышала я, как он тихо прорычал, качая головой. — Вот ведь ссука…

Я насмешливо хмыкнула. Это ж надо было так опростоволоситься, чтобы не проверить, разлогинился ли ты из почты на компьютере любовницы, которую собираешься бросать! Я бы тоже устроила на ее месте какую-нибудь каверзу — и это он еще легко отделался!

Видимо, решив не ставить родственников в неловкое положение, Донской вслух подтвердил, что да, мол — пригласил отметить помолвку, но, увы, по рассеянности забыл. Извинился, что не подготовился к гостям и пообещал, что вот прям сейчас все исправит.

И потащил меня на кухню.

— Максимова, если ты сможешь за пятнадцать минут сварганить каких-нибудь закусок, чтоб побыстрее ушли, я…

— Отпустишь меня? — с надеждой спросила, уже прикидывая, что можно «сварганить» из того минимума продуктов, который я без сомнения найду в его холодильнике.

— И не мечтай… — ухмыльнулся, наваливаясь и закрывая моей же спиной дверь. — Но, если поможешь мне с закусками и не будешь специально затягивать вечер, трахну тебя так, что останешься очень довольна.

Я даже за губу себя укусила, чтобы не ляпнуть что-нибудь хамское.

Да уж, не просто играть искушенную особу, когда тебе всего лишь девятнадцать и ты отродясь шлюхой не была.

Терпи, терпи… пару дней, и он потеряет интерес…

С застывшей на лице гримассой, которая должна была обозначать то ли смущение, то ли предвкушение, я в очередной раз вытащила его руки из-под подола своего платья. Вывернулась из разгоряченных объятий и пошла к холодильнику, мимоходом оборачиваясь.

— Сыр есть?

Глава 16

В холодильнике оказались сыр, оливки, готовые к употреблению креветки и масло. Что ж, вполне себе закуска — достаточная, чтобы не ударить в грязь лицом, и не сильно сытная, чтобы все наелись и расслабились. Племянникам такая еда точно на один зуб, а раз кормить больше нечем — придется, тетя Лена, везти их в ресторан или к бабушке на ужин.

— И что, вот это все нести? Вот прямо так? — Донской с недоумением рассматривал гору еды на столешнице.

— Конечно, нет, — я улыбнулась его неприспособленности. Девчонки в общежитии умели из любой банки соленых огурцов сделать красивое блюдо. — Багет есть? Или крекеры?

Ни того, ни другого не оказалось, зато я нашла огурцы — не соленые, обычные. И полбуханки хлеба. И тостер.

Через пятнадцать минут — я засекла по времени — на гранитной столешнице красовались три большие тарелки — на одной аккуратно нарезанные и поджаренные квадратики хлеба с маслом и сыром, на другой — шпажки из зубочисток с оливками и тем же сыром, порезанным кубиками, и еще одна тарелка — с невероятно изящными канапе из огурцов и креветок, посыпанные все тем же сыром, только расплавленным.

— Ты подработку, случайно, не ищешь, Максимова? — декан рассматривал все это богатство с таким видом, будто не сам только что все это помогал резать, рубить и намазывать.

— Уже нашла, — ядовито ответила я.

На самом деле, к моему стыду приходилось признать, что мне понравилось возиться с ним на кухне.

Не умея ровным счетом ничего из того, что люди умеют обычно делать, он совершенно не суетился, не паниковал и очень быстро учился всему, что я показывала. Прям цеплял на лету — один раз только посмотрит прищуренным взглядом и тут же повторяет действие, причем в улучшенном варианте и с удвоенной эффективностью.

Может, из-за того, что это не очень-то и бином Ньютона — тостов поджарить и канапешек нарубить, да и паниковать-то особо было не из-за чего — все ж родная мать с сестрой пожаловали, а не ректор Лондонского Экономического…

И, тем ни менее я, была под впечатлением от его сноровки. Как, впрочем, и от самой его компании, которая оказалась на удивление приятной — когда руки не распускал и забывал скабрезно шутить по любому поводу.

Я ведь и забыла уже какой он умный и приятный в общении, наш декан. Вообще забыла его в роли интеллигентного человека — хоть мы и знали его больше как препода, чем как декана.

Вот он и напомнил. Во-первых, без всяких заумных объяснений и нотаций, минуты за полторы объяснил мне задачку с суммой арифметической прогрессии, которую я не понимала еще с девятого класса — на примере кружочков огурца, которые сам же и нарезал. Да так объяснил, что я не просто заучила, а поняла саму суть абстракции и никогда больше не озадачусь этим вопросом.

Во-вторых, рассказал пару новостей из мира большого бизнеса и дал дельный совет по составлению резюме.

Ну, и в-третьих — наверняка, чтобы не выглядеть совсем уже занудой — рассказал пару университетских и сплетен, а одну даже развеял — про то, что Маргарита Геннадьевна из деканата — лесбиянка (как именно он это проверял, я уточнять не стала).

Напоследок, угостил рюмочкой шикарного коньяка и даже разрешил покурить в форточку, когда мы все закончили.

С последним правда, не обошлось без нотаций.

— Ты в курсе про лошадь, Максимова? — скептически спросил, глядя, как я изо всех сил стараюсь дымить строго в окно.

Я закашлялась. Вот чего настрой портить? Сам же только что дал мне прикурить!

— Это которую можно угробить каплей никотина?

— Именно.

— Да ерунда все это. Опыты были?

Он поднял бровь.

— Конечно, были. Там не глупей тебя люди сидят.

Я нарочито глубоко затянулась и выдохнула аккуратное колечко.

— Вот прям взяли и убили лошадь, дав ей слизать каплю никотина? Вы серьезно думаете, что так оно все и было?

Он скептически скривил губы, явно развлекаясь.

— Я уточню, но удивлюсь, что именно так все и было.

— А как же защитники животных? Неужели не вмешались?

— Максимова… — он вздохнул. — Я впишу в твое расписание на следующий год обязательный курс по истории науки новейшего времени.

— Чего?! — я задохнулась от возмущения. — С какой это стати?! Нам не полагается обязательная история! Хоть науки, хоть Ренессанса!

— С такой, Максимова, что, похоже, ты не представляешь себе, насколько циничны были ученые в девятнадцатом и двадцатом веках. Тогда, в принципе, и человека могли заставить слизать каплю никотина, чтобы посмотреть, как долго он будет мучиться, умирая. А могли и в кровь впрыснуть, чтоб уж наверняка.

Меня передернуло. И курить отчего-то расхотелось.

— Заодно и всякую статистику полезную узнаешь… Сколько народу, к примеру, от этой дряни померло за все время использования табака…

— А индейцы? — я стряхнула пепел в стаканчик с водой, который специально для этого держала.

— Что индейцы? — не понял он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Ну, индейцы же табак придумали — те самые, которые супер-мудрые и всё про всё знают, в том числе и про конец света. И лечат всякие опухоли подорожником. Чего бы они свои трубки курили если это прям так смертельно?

Он посмотрел на меня не верящим взглядом — так будто у меня рога вылезли на лбу.

— Что? — я с подозрением отодвинулась.

— Да ничего. Удивляюсь я, Максимова. Как можно быть такой умной и такой дурой одновременно? Прям талант у тебя.

Пока я думала, обижаться мне или нет — все же меня еще и умной обозвали — он забрал у меня сигарету, со смаком затянулся, затушил ее в стакане и взял со стола две тарелки с закусками.

— Пошли кормить родню. Кстати, если тебе предложат посмотреть вместе шоу «Кружок», откажись обязательно. Иначе сама пожалеешь — замучают.

И пошел вон из кухни.

— Какое шоу? — не расслышав название, я засеменила следом. Потом вернулась, подхватила оставшуюся тарелку с канапе и догнала его.

— «Кружок». «The Circle». Это британское шоу, племянники на Ютубе старые серии смотрят по сотому разу… Что-то про знакомства вслепую. Достали жутко, тем более оно не детское, это шоу. Но попробуй запрети! Особенно, когда сестра их обоих скидывает и уматывает в свои командировки. И ведь будут ныть, пока не включишь, говнюки мелкие…

Хорошо, что он не видел, как высоко взлетели мои брови. Декан в роли бебиситера! Вот уж точно сплетня века.

И тут меня осенило — так вот отчего он беспокоился, что в доме нет еды! Не боялся ударить в грязь лицом, а просто не хотел разочаровывать любимых «говнюков», с таким воодушевлением помчавшихся к нему в гости!

Оууу… Милота какая!

Спинным мозгом почувствовав, с каким удовольствием я буду рассказывать об всем этом подружкам, Матвей резко остановился — да так, что я чуть не врезалась в него, перевернув тарелку с канапе.

— Надеюсь, мне не надо напоминать о том, что ты должна держать язык за зубами обо всем, что касается моей семьи и личной жизни?

Кусая губу, чтобы не улыбаться, я кивнула. Потом помотала головой.

— Как рыба, Матвей Александрович! Честное слово! Как рыба!

— Смотри у меня! — погрозил он, но как-то… нестрашно. Придвинулся ближе и чертыхнулся, отставляя в стороны руки с мешающими тарелками.

Между ног мне воткнулось колено, и я прикусила губу уже по другой причине.

— У меня дежавю… Охх…

И ведь почти не играла — на самом деле было очень приятно, как он пытался облапать меня без помощи рук.