Через пару секунд бесполезных попыток балансирования, кружение уже было уже во все стороны и при участии всех составляющих — моя голова вместе со стулом, с комнатой, с мелькающей перед глазами посудой…

Страх сломать декану шкаф оказался сильнее инстинкта самосохранения, и пару раз нелепо взмахнув руками, я отпустила ручку дверцы и полетела, зажмурившись, куда-то вниз и вбок, навстречу сломанным рукам, ногам и сотрясению мозга…

— А чтоб тебя… — услышала откуда-то снизу.

И в следующий миг вместо пола каким-то чудом оказалась в крепких объятьях декана — охнувшего, чуть присевшего от тяжести, но все же удержавшего меня от падения. В точности, как принц из сказки.

Вот только расточать комплименты и нести меня под венец этот принц, похоже, не собирался. Наоборот, готов был, судя по его взгляду, выставить меня вон.

— Ты что творишь, Маскимова? — прерывисто дыша, он поставил меня на ноги, и я тут же почувствовала себя маленькой — без каблуков, я была ниже его на целую голову.

— Убираюсь… — я опустила глаза, чувствуя себя теперь еще и дурой. — Я хотела протереть верхние полки и не нашла других стульев, только вот эти…

Я замолчала и съежилась под его не верящим взглядом, справедливо ожидая, что сейчас меня начнут поносить, называя глупой курицей, клушей и вообще, человеком без всякой фантазии, которому скажешь молиться, а он и лоб расшибет…

Но вместо этого я почувствовала пальцы на моей щеке — прям как тогда в машине.

— Я все время забываю, что ты невинное создание, а не искушенная, умудренная опытом женщина… — прикладываясь к моему лбу щекой, пробормотал декан.

Я вздохнула, еще глубже зарываясь ему в шею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Это месть, да? За то, что я тогда сказала, что тебе пятьдесят два?

— Пятьдесят три, Максимова. Ты сказала, что мне пятьдесят три, и я буду мстить тебе за это до конца своих дней…

Он замолчал.

Сердце мое бешено забилось, и я поняла, что и его тоже — отчетливо чувствовала это сквозь рубашку. Делая вид, что ничего особенного не услышала, я слегка отстранилась, отчаянно пытаясь изобразить на лице насмешливое выражение.

— Уже и за это собираетесь мстить, профессор? Вы всегда такой злопамятный?

Он выдохнул, явно благодарный мне, что не вцепилась в эту странную фразу — «до конца своих дней». Не заставила объясняться, не полезла в душу, не поставила в неловкое положение человека, случайно пообещавшего того, чего никогда не сможет выполнить.

Выдохнул и тоже усмехнулся.

— Да, Лера. Я очень и очень злопамятный. А теперь иди и переодевайся в нормальную одежду, раз не умеешь играть по-взрослому…

Он отпустил меня, слегка подтолкнув к двери. Напряжение в воздухе растаяло, отпустило нас, и вдруг захотелось немного покуражить.

— Это я-то не умею играть по-взрослому?! — я прищурилась, потянулась и взяла с полки стакан. — Сейчас увидишь, какая я тебе невинное создание…

— Мне уже интересно, — изогнув бровь, Донской отодвинул оставшийся стоять у островка стул и сел на него, скрестив руки на груди и всем своим видом показывая, что к шоу готов.

И получил это шоу сполна.

Сунув ноги в туфли и набрав почти полный стакан воды, я демонстративно вылила его на пол, брызгая во все стороны мокрыми, холодными каплями. Затем взяла перекинутую через кран чистую тряпку и медленно, не отрывая глаз от лица декана, опустилась перед ним на колени.

— Совсем интересно… — медленно повторил Матвей, прикрыв глаза и обволакивая меня своим бархатным, глубоким голосом.

Чтобы не выдавать, как сильно на меня действует этот голос, я отвернулась, наклоняясь все ниже, чувствуя, как он буквально обжигает взглядом мне спину… и то, что ниже спины — то, что без всякого сомнения, уже хорошо видно было из-под ооочень короткой юбки.

Чувственно выгибаясь при каждом движении, я собрала всю воду, выжала тряпку обратно в стакан и так же медленно и плавно поднялась на ноги.

— Чисто? — спросила, неожиданно оробев.

Он ответил не сразу. Молча забрал стакан, подтянул меня к себе за запястье и указал на собственные брюки — как и тогда, на вечеринке, забрызганные по моей вине.

— Пока нет, — ответил, наконец, на мой вопрос. — Но будет.

И положил мою руку с тряпкой себе на ширинку, явно предлагая закончить давно начатое.


Глава 28

— Ты облила не только пол, несносная ты девчонка… — мужчина говорил жестким, звенящим металлом голосом, будто я натворила черт знает что, а не забрызгала его брюки коктейлем. — Ты хоть приблизительно представляешь себе, сколько стоит этот костюм?

Черт, черт! Меня точно уволят… Предупреждали ведь — смотри куда ноги ставишь… Не дай бог, кого-нибудь из гостей обольешь…

— Простите, я нечаянно… сейчас все вытру… сейчас…

Прижимая тряпку, я пыталась высушить сухим полотенцем пятно, которое оставила на брюках посетителя, весь вечер следившего за мной, но основной вред был не брючинах, а… на ширинке, куда я не смела даже сунуться.

И как я умудрилась так точно попасть?!

— Ты ведь специально это сделала, — цепкими пальцами мужчина поднял мое лицо к себе за подбородок. — Специально меня облила, я видел.

— Что вы! Нет, конечно! — я испуганно закрутила головой. — Я… я бы никогда не посмела!

— Хотела опозорить меня перед гостями? — продолжал выспрашивать он. — Или просто решила испортить мне вечер? Чем я тебе не угодил?

— Ничем не угодили! То есть, ничем не НЕ угодили… — от страха язык мой заплетался, мысли путались, в голове рисовались картины моего будущего позорного увольнения. Что я буду делать, оставшись без зарплаты?!

Моя рука поднялась выше — думая только о том, как бы убрать причиненный вред, я принялась промакивать самое главное пятно — то самое, вдоль ширинки. Которая внезапно сильно натянулась.

— А может, ты сделала это… по другой причине? — на мою руку легла чужая, тяжелая ладонь, плотно прижимая ее. Голос мужчины слегка изменился, стал ниже и будто бы слегка осип. Будто человеку хотелось прокашляться, но он не смел привлекать к себе внимание.

— По какой… другой? — я дернула рукой, пытаясь ее вырвать, но у меня ничего не получилось — пальцы были хваткими и на удивление сильными.

Вместо этого мужчина вытащил из-под моей ладони тряпку и прижал руку уже к самой ширинке, заставляя пальцы округлиться вокруг полностью оформленной эрекции.

— Может, ты хотела привлечь мое внимание таким нелепым образом?

Сердце панически забилось, жар возбужденного мужского органа ощущался даже сквозь плотную ткань штанов и каким-то образом отозвался и в моем теле.

Попросту говоря, мне стало жарко. И стыдно. И страшно до дрожи.

— Что вы за чушь говорите! — мельком я огляделась, пытаясь решить звать ли уже на помощь или попытаться выкрутиться самой…

Однако, даже если бы и решила звать, дело происходило в приватной кабинке для ВИП-клиентов — плотная шторка наполовину задернута, остальные девочки заняты своими делами… Менеджер далеко, да и музыку не особо перекричишь…

Мужчина расценил мои лихорадочные поиски выхода по-своему.

— Даже если никто ничего не увидел, мне поверят скорее, чем тебе. А уж я расскажу, как ты устроила скандал за недоплаченные чаевые и вылила на меня полный стакан Маргариты…

— Что?! — я вскинула на него голову. — Да как вы смеете так лгать! Вы… вы подлый человек!

Он угрожающе сузил глаза.

— Я передумал. Скажу, что ты пыталась договориться со мной о встрече за деньги, а скандал устроила, когда я послал тебя куда подальше. Знаешь, что бывает за занятия проституцией?

Я дернулась от него, словно меня и впрямь ошпарила его взбыдленная вверх и туго натянутая ширинка.

— Вам что, делать больше нечего, кроме как несчастных студенток гнобить?!

Отпустив наконец мою руку, клиент ощутимо расслабился.

— Студентка, говоришь? Бюджет?

— Да! Какая вам разница? — я поспешно вытирала руку о край, уже чувствуя себя грязной.

Его рот растянулся в довольной улыбке.

— Огромная. Куда ты пойдешь, если тебя сегодня уволят со скандалом? Папочки ведь богатого нет, на жизнь сама зарабатываешь, на так ли?

Понимая, куда он клонит, я смотрела на него, как самого настоящего монстра. И ведь не скажешь, что мудак! Красивый, высокий мужчина, приветливый, на вид интеллигентный, атлетически сложенный. У такого вряд ли есть проблема с женщинами…

— Что вам от меня нужно?! — прижав руки к груди, проникновенно спросила я таким тоном, каким спрашивают у не совсем нормальных людей, не забыли ли они принять сегодня лекарства.

Как назло, музыка сменилась, стала тише, мягче, и на это фоне мой вопрос прозвучал не столько проникновенно, сколько чувственно.

И судя по еще выше приподнявшему домику на его ширинке, мужчине это понравилось.

— Минет, — сразу же ответил он. — Один маленький, быстрый минет в оплату за испорченные брюки. Прямо сейчас.

— Вы сумасшедший… — прошептала я, отступая на шаг назад. — Я оплачу вам эти чертовы штаны, если уж такое понятие, как химчистка, вам не знакомо… Но то, что вы требуете…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Вздохнув, он встал, обошел меня и задернул в кабинке штору, отрезая нас от шумного и людного зала — как от взглядов, так, частично, и от шума.