— Мне надоело с тобой пререкаться, официантка.

Взял меня за руку повыше локтя, подвел к длинному кожаному сиденью, на котором только что сидел сам, усадил с силой, чуть не бросив, и встал напротив.

— Могу помочь расстегнуть ремень. Остальное сама, и желательно ртом.

* * *

Я подняла на Донского глаза, ерзая почти голой задницей по дивану в его гостиной.

— Вообще-то я горничная, а не официантка.

Он глянул на меня исподлобья, занятый пряжкой ремня.

— Как официантка ты возбуждаешь меня больше. К тому же, где ты видела таких горничных, в самом деле?

Я подняла бровь.

— А официанток? Много мест, где официанток заставляют одеваться подобным образом?

— Двух рук не хватит, чтобы перечислить… Я даже знаю, где официантки ходят с голой грудью, в трусиках и чулках на подвязках.

— Ну… — протянула я. — Так эт не совсем и официантки…

Не дослушав меня, Матвей щелкнул пальцами.

— Экшен!

* * *

Я с ужасом смотрела на рвущийся ко мне через боксеры возбужденный мужской член.

О, его очертания хорошо были видны сквозь тонкую ткань. Толстый, с крупной, налитой головкой, наверняка тяжелый и весь перевитый венами. В принципе, даже вены можно было разглядеть сквозь ткань, натянутую до предела…

— Приступай! — приказал мужчина все тем же немного осипшим голосом, вырывая меня из странного, почти коматозного оцепенения. — У меня нет на тебя всего вечера.

— Я… я не буду, — выдавила, наконец, тихонько ущипнув себя в надежде, что все это сон, и я сейчас проснусь в общаге, насмехаясь над собственными эротическими фантазиями. — И вообще, если вы не оставите меня в покое… я буду кричать.

Мужчина усмехнулся.

— Вот и отлично, кричи. А я воспользуюсь твоими воплями — вставлю тебе в самое горло.

Будто подстегнутый собственной угрозой, он придвинулся ближе, утыкаясь членом чуть ни мне в лицо.

— Помогите… — пискнула я, от страха теряя голос. — Полиция…

Мой писк закончился невнятным бубнением — мужчина схватил меня за щеки и сжал их.

— Повторяю один раз и больше не буду. Я ВИП-клиент вашего клуба и очень хорошо знаком с твоим начальником — а ты знаешь, чем он занимается в свободное от работы время. Выбор у тебя только один — отсосать мне в уплату за испорченный костюм и забыть об этом, либо жалеть о своем упрямстве всю свою оставшуюся жизнь. Рычагов давления у меня много. А у твоего босса еще больше.

Странно было слышать столь артикулированную речь от мужчины со стояком, но еще страннее было то, что произошло сразу же после этого.

Потому что вопреки здравому смыслу, и вообще какому-либо смыслу, моя голова дернулась вперед. Где-то на краю сознания я понимала, что голова дернулась не сама по себе — ее дернули, вернее толкнули, крепко держа рукой за затылок…

Но вот рот мой точно никто не держал. И уж точно никто не заставлял его раскрыться, а зубы — ухватить замочек на молнии ширинки, плавно и аккуратно утягивая его вниз…


Глава 29

— Отлично… — похвалил мужчина.

Все еще в прострации, я смотрела на «кубики» на твердом животе мужчины, на короткие, жесткие волоски, формирующую дорожку, исчезающую под боксерами на плененный ими же член, который вот-вот должна буду вставить себе «в самое горло».

Я знала, что нужно теперь подхватить резинку этих боксеров и потянуть ее вниз вслед за молнией, оголяя возбужденное достоинство для моих дальнейших действий.

Каких — я слабо представляла себе. Как, впрочем, и причины, по которым я все это делаю.

Ведь если рассудить, жизненной необходимости расплачиваться минетом за облитые штаны не было — даже если мужчина не соврал и действительно на короткой ноге с моим начальником — все же не девяностые на дворе! Да и работу подобного рода пусть и не просто найти студентке, но если постараться, возможно все…

Однако рассуждать не хотелось.

Наверное, он загипнотизировал меня, этот наглый посетитель, заставляя делать вещи, на которые я не думала, что способна.

— Продолжай… — голос сверху снова зазвенел металлом и наполнил мое сердце страхом.

И не только страхом, вдруг поняла я. Где-то там внизу, между судорожно сжатых ног разливалось тепло — странное, пульсирующее, заставляющая кровь бежать быстрее по венам.

Отвратительно! Чтобы отвлечься от собственных ощущений — не хватало мне только возбудиться, когда вынудили сделать минет! — я быстро подняла руку, потянулась к кромке боксеров… но мужчина не позволил — отбил мою руку в сторону.

— Ртом.

Я сглотнула слюну. Ртом, значит…

Что ж, он и так уже совсем близко к моему рту — так близко, что я чувствовала тепло, исходящее от сильного мужского тела, а ноздри уже улавливали запах — мускусный, терпкий и до одури, по животному притягательный…

Я передернулась от отвращения к самой себе.

Можно смело переставать спрашивать себя, зачем я это делаю, или винить во всем какой-то там гипноз. Я — извращенка. Просто извращенка, и ни чего больше.

Смирившись с этой мыслью, я подхватила зубами кромку брэндовых серых боксеров и потащила ее вниз — вдоль стремительно натягивающей ткань эрекции, рвущейся наружу так нетерпеливо, так яростно что пришлось изловчиться, оттягивая ткань, чтобы не поранить плоть.

Наконец, упруго подскочив и задев по дороге мои волосы, эрекция закачалась перед самым моим лицом.

* * *

— Признайся, ты мечтал об этом с того самого момента, как я попыталась вытереть тебе штаны в том клубе, — чуть отодвинувшись, я посмотрела наверх, с самым невинным видом потираясь щекой о твердый, бархатистый и удивительно гладкий член.

Этот член можно смело отправлять на конкурс красоты, подумала мимолетом, а заодно решила узнать, не проводят ли их хоть где-нибудь. Мы с Донским явно сможем претендовать на первое место.

— Нет… — мотнув головой, Матвей пихнулся вперед, и по выражению его лица понять можно было одно — если я снова не открою рот, он трахнет меня в ухо.

— Нет? — я подняла бровь.

— Нет. Я мечтал об этом с того самого момента, как увидел тебя в аудитории.

Мне стало немного не по себе от такого признания — кто бы мог подумать? Столько времени хотеть и не получать того, что хочешь…

Непостижимо. Невыносимо. И ведь если бы не афродизиак, так и продолжал бы хотеть и ходить вокруг да около… Мне почему-то стало жалко Ирину, оказавшуюся во всей этой истории пятым колесом.

— О чем думаешь? — Матвей все еще говорил очень внятно и почти безэмоционально, что совершенно не вязалось с его общим видом — со всем этим плохо сдерживаемым, животным возбуждением… с тяжелым дыханием, пробивающимся сквозь раздутые ноздри, с явно болезненным стояком, готовым разрядиться хоть куда, но желательно во что-нибудь тесное и теплое… С рукой, крепко сжимающей мои волосы на затылке.

— Я думаю о том… что хочу сделать тебе минет.

Утвердившись в этой своей мысли, я кивнула и еще больше отодвинулась, преодолевая давление на затылок. А потом обхватила губами крупную, теплую головку и закрыла глаза, привыкая ко вкусу и наслаждаясь совершенно восхитительными звуками сверху.

* * *

— О да…

Слегка приподняв голову и открыв глаза, я увидела, как мужчина запрокинул голову, обнажая крепкую шею под воротничком рубашки.

Кайфует, гад… Причем непонятно от чего больше — от физических ощущений или от моего унижения.

Нет, ничего такого прям ужасного от касания моих девственных губ члена не произошло. Я не умерла — ни от стыда, ни от отвращения… разве что к себе.

Вкусовые рецепторы тоже не нашли, чему возмутиться.

А вот когда рука в волосах сжалась крепче и мужчина задвигался, насаживая меня на член, как перчатку — я заскулила и попыталась выкинуть ЭТО изо рта, чтобы попросить его не быть таким грубым. Ведь должен же понимать, что не все девушки прожженные шлюхи и любят «пожестче». Хотя, судя по его поведению, ему в принципе плевать, что чувствуют девушки и что они любят…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Член скользнул глубже, заполняя полость моего рта целиком, и мужчина застонал — хриплым, протяжным стоном, тут же отозвавшимся у меня в промежности.

Извращенка! Гребанная извращенка!

И снова, чтобы не поддаться совершенно неуместному возбуждению, я решила действовать — хоть что-то делать, хоть как-то отвлечься от свербящего, ноющего напряжения между ног, от собственной похотливой натуры, наблюдающей за всем этим безобразием со стороны и готовой застонать в такт трахающему меня в рот мудаку в брэндовых трусах…

Как он сказал — отсосать и забыть? Будет сделано, господин клиент!

Стараясь не обращать более внимание на руку в волосах, я принялась обсасывать толкающуюся в меня головку так, как видела в порнофильмах — плотно сжимая губы, чтобы создать нужное трение и одновременно пуская слюну, чтобы хорошо скользило. Представляя себе, что это леденец на палочке или мороженное…

Хотя никогда еще я не поедала леденец или мороженное с таким энтузиазмом…

— Я знал, что тебе понравится, — прохрипел мужчина, освободив, наконец, мои несчастные волосы и толкаясь все быстрее, стараясь сделать все, чтобы наши ритмы движений совпали. — Маленькая шлюшка…