Кто бы мог подумать, что профессиональный, сфокусированный на конкретных задачах шоппинг — это такая адская мука! Уже к обеду я не могла ходить из-за натертостей, но Дашенька Привалова — знакомая стилист Донского — только забежала в ближайшую аптеку и накупила мне пластырей. Помогла мне обклеить мои несчастные ножки и потащила в очередной бутик — на другом конце торгового центра, потому что только там, видите ли, были подходящие к моей новой блузке брюки. К одной из них. А к другой — юбочку в тон и фасон продавали — кто бы мог подумать! — в совершенно противоположном конце центра, да еще и на другом этаже!

Уж не знаю, сколько денег Донской ей обещал, но замучила она меня так, что вечером я совершенно разучилась ходить, и пришлось вызывать Матвея, чтобы он спустился к такси и занес меня в квартиру на руках. Следом за нами горделиво вышагивали таксист и Даша — каждый неся по двадцать пакетов шмотья, туфель и аксессуаров.

Слава богу, Донской запретил нам покупать бижутерию, настаивая на том, что украшения должны быть непременно золотыми или, на крайняк, серебрянными. Иначе бы, уже полумертвую, меня затащили бы еще в десяток-другой магазинов.

Наконец, закутанная в банный халат, я сидела в том самом кресле, в котором у Донского произошло первое знакомство с моей девственностью, и старалась удержаться, чтоб не расплакаться от боли в ногах.

А эта невозможная женщина спокойно крутилась рядом, доставала из пакетов шмотку за шмоткой, вздыхала, восхищалась, прикладывала к себе, ко мне, и, наконец, вешала на вешалки, с наслаждением расправляя каждую складочку и рюшечку.

Именно тогда мне пришло в голову понимание, что шопаголики — это люди какого-то иного сорта. Примерно, как врачи или каскадеры в цирке. У них другое устройство организма — только и всего. И другое восприятие мира, которое мне никогда не понять. Потому что мне лично на эти шмотки больше смотреть не хотелось, не то, что их примерять или восхищаться.

Вошел Донской, бросил на меня беглый взгляд и сразу оценил же ситуацию правильно.

— Так, Даша… Давай-ка закругляться…

Женщина разочарованно надула губы, явно рассчитывая, что ей позволят еще долго играться с новыми одежками, как ребенку с куклами.

— Но я же еще не все развесила… И надо приготовить комплекты, чтобы Лерочка знала, что и с чем носить!

— Зайдешь на днях и приготовишь, — твердо ответил Матвей.

Она вздохнула.

— Ну ладно… уговорили… Пока, красавица…

Помахала мне рукой, и они оба вышли — Матвей пошел проводить ее до двери и расплатиться.

Раскинувшись чуть ни поперек кресла, я позволила себе закрыть глаза и в первый раз за день, наконец, расслабилась.

Боже, я никогда больше не куплю ни одной шмотки! Я не позволю даже затянуть меня в одежный магазин или торговый центр! Если истинной целью Донского было внушить мне отвращение к шоппингу, он своей цели добился сполна.

С другой стороны, мой теперь шкаф забит изысканными, со вкусом подобранными вещами — блузками, брэндовыми, модными джемперочками, платьишками на все случаи жизни и… боже, когда я начала называть шкаф моего декана своим?!

— Расплатишься натурой, — на пол рядом с креслом поставили что-то твердое, плеснувшее водой.

Я приоткрыла один глаз.

И тут же села, в полнейшем изумлении от невероятной картины — Донской на коленях, с закатанными рукавами, перед миской с водой, от которой поднимался густой, благоухающий пар.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Не сводя с меня взгляда, поднял сначала одну мою ноющую ступню, потому вторую… и поставил обе ноги в таз, в воду, мгновенно пронизавшую меня живительным, до костей прогревающим теплом.

Я блаженно застонала, снова откидывая голову на мягкую спинку кресла.

— Скажи спасибо, что до крови не исходила, — пробормотал он, осторожно отлепляя пластыри, столь вовремя наклеенные Дашей. — А то нельзя было бы…

— Это рай, Матвей… просто рай…

У меня даже голова закружилась — до такой степени это было вовремя и в тему. А от мысли, кто все это делает, захотелось немедленно броситься моему мужчине на шею и расплатиться натурой прямо сейчас.

Но это еще было не все! Дав мне понежиться несколько минут, Матвей вытащил одну из моих распаренных ног, уложил к себе на колено и принялся массажировать.

— О да… — не удержавшись, я заурчала от удовольствия, плавясь и тая под сильными, жесткими нажимами пальцев.

Невероятно… Декан делает мне массаж ног! Разминает каждый пальчик, проводит костяшками по самой серединке ступни, массажирует икру и подколенную впадинку… Могла ли я мечтать об этом еще две недели назад? Браво, Настя! Хоть ты и пыталась меня подставить целых два раза…

— Вообще-то это подкуп.

Я снова приоткрыла глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Массаж — это подкуп, чтобы ты подобрела и согласилась с моим планом.

Удивленная такой прямотой, я слегка выпрямилась. Он поставил мою ногу обратно в ванну и взял к себе на колени другую.

— То есть, ты просто расслабляешь мои мозги?

— Именно. Пока ты соглашаешься со мной, я продолжаю. И поверь — я еще долго так могу…

Я немного подумала, но мозги действительно работать отказывались, и я так ничего и не решила.

— Делай, а я пока подумаю… — промямлила, снова обмякая в кресле.

Восхитительный массаж остановился.

Я возмущенно заныла.

— Ну хорошо-хорошо… заранее соглашаюсь со всем… только не останавливайся… ну пажааалутса…

Сильные пальцы снова принялись разминать мою ступню.

— Что вернуть Ольге ее подляну, надо снова запустить в интернет ее видео. Разумеется, подкорректированное и очищенное от самых пикантных моментов.

— Что?! — я подскочила, выдирая ногу и разбрызгивая по деревянному полу воду. — С какой стати! Ты ведь только что заплатил кучу бабла, чтобы его убрали!

— А теперь заплачу столько же, чтобы его поставили обратно. С ее личного аккаунта и компьютера, взломав пароль.

Я замерла, хмурясь и пытаясь понять, что за очередную игру он ведет… С моей стороны все выглядело очень так себе. Снова пережить это позорище? Но зачем?! Что это даст?!

И тут до меня запоздало, но дошло.

— Ты хочешь засудить ректоршу за распространение контента интимного характера?!

— Именно, Лера. Засудить по самые помидоры. Хотя она, скорее всего, предпочла бы более традиционный вариант этой фразы.

Никакой массаж не помог. Никакие уговоры, разъяснения, убеждения, что это видео только ленивый еще не посмотрел, и что теперь, когда мое положение невесты стабильно, я могу не бояться сплетен… и вообще мне все только завидовать будут! — ничего не помогло.

Умом я все прекрасно понимала, но и представить себе, что снова, только зайдя в Ютуб, я буду любоваться собственной задницей с просунутой под штаны рукой декана, я не могла.

Потому что это я сейчас «невеста декана». А что будет с моей репутацией завтра, если он вдруг решит, что все же не готов к серьезным отношениям?

Несмотря на угрозы прекратить, если я не соглашусь, массаж мне Донской все же доделал, уложил в кровать, поцеловал в лоб и ушел — сказал, что ему надо немного прогуляться. Уже было совсем темно и, совершенно обессиленная сумасшедшим днем и расслабляющим массажем, я очень быстро уснула. Почти мгновенно.

* * *

Проснулась от того, что зажглась ночная лампа на тумбочке и просела под весом еще одного человека кровать. Поморгала спросонок, разлепила глаза… и снова зажмурилась — от ярко сверкнувшего в желтоватом свете лампы драгоценного камня.

— Что это? — облизала пересохшие губы и отодвинула от себя руку Донского, чтобы получше рассмотреть.

— Кольцо. Выйдешь за меня замуж?

Я нахмурилась, пытаясь собрать мозги в кучу.

— Еще одно кольцо? Ты ведь же уже дарил мне… — я приподнялась на локте, пытаясь найти взглядом то самое, первое кольцо, которое он подарил мне в ресторане.

— Забудь, — он нетерпеливо повернул к себе мою голову. — Я отнесу его обратно в магазин. Оно не настоящее.

— В смысле? — мои брови поползи наверх. — Это подделка?

Донской досадливо закатил глаза.

— В смысле, что оно не было подарено с правильными намерениями. Теперь я делаю тебе предложение по-настоящему. Чего тянуть — раз уж все и так знают, что мы женимся?

Я села в кровати и прищурила глаза.

— Ты ведь не просто предлагаешь, не так ли? Хочешь, чтобы я согласилась позволить тебе опубликовать то видео с аккаунта ректорши, да? Типа, раз я твоя жена, мне уже ничего не страшно?

— Да, Лера! — ответил он, вкладывая в тон весь свой сарказм. — Я предлагаю тебе войти в мою жизнь, родить мне ребенка, а может и двух, разделить со мной имущество, непосильным трудом нажитое, между прочим… потом, если мы вдруг разведемся, забрать себе половину этого добра и кататься как сыр в масле на мои же алименты… и все это для того, чтобы отомстить гребаной ректорше! Я думал, ты обо мне лучшего мнения.

Не отрывая от него взгляда, я потянулась за кольцом.

— То есть, если я откажусь от твоего хитроумного плана… твое предложение останется в силе?

— Разумеется, — его голос даже не дрогнул.

Я это оценила. Бросилась к нему на шею и тут же, как последняя дурочка из турецкого сериала, разревелась от счастья.

— Я согласна!

Он судорожно выдохнул, обнимая меня в ответ и позволяя мне вымочить его рубашку слезами насквозь.

Потом отстранился, медленно вытирая мне слезы большими пальцами, вытащил из коробочки кольцо и надел его на палец — неправильный, разумеется, но я ничего не сказала. Главное, что надел.

— Интересно…