Митч повернул к ней голову, немного отклонившись назад, и я обратила внимание, что также сделал и Билли. Я тоже повернула голову в ее сторону, а Билле еще сильнее прижалась ко мне, глядя на женщину.

Но женщина смотрела только на меня.

— Извините за беспокойство, но я просто хотела сказать, что у вас самая красивая и замечательная семья, которую я когда-либо видела. — Мое сердце остановилось, она широко улыбнулась, коснулась головы Билли, который смотрел на нее с широко открытым ртом, а потом снова посмотрела на меня. — Дети обычно капризничают, спорят, дерутся, шумят, бегают по ресторану. Приятно хоть раз увидеть воспитанную, счастливую, красивую семью. — Она кивнула мне и закончила: — Продолжайте в том же духе.

— Э-э... — пробормотала я.

— Спасибо. — Послышался низкий голос Митча.

Она улыбнулась Митчу, потом Билли, потом Билле. Она снова кивнула мне, развернулась и пошла прочь.

Я несколько раз моргнула, глядя на ее удаляющуюся спину.

— Она такая добрая! — Радостно воскликнула Билле, и я повернулась к ней, увидев ее светящееся и улыбающееся лицо.

— Да, детка, очень милая леди.

— Я никогда не была красивой семьей, — заявила Билле.

Я уставилась на нее, у меня сжалось сердце, повернув голову и поймав взгляд Митча, когда он обнял меня за плечи. Он притянул меня к себе, и так как Билле была в моих объятиях, она тоже притянулась к нему.

Митч наклонился к нам обеим так, что его лицо оказалось близко к Билле, и произнес:

— Так будь ей, красавица!

— Ура! — Воскликнула Билле.

— Тише, милая, немного громко, — прошептала я ей.

— Я не могу тише, — громко и логично прошептала она мне в ответ.

— Она подловила тебя, дорогая, — пробормотал Митч, сжав мои плечи, затем повернулся к официантке, которая принесла счет.

Я немного отодвинулась и втянула воздух. А потом выдохнула. Следующие несколько минут я представляла, что за этим столиком сидит моя прекрасная семья — Билли, Билле и Митч. Семья, которой у меня никогда не было. Семья, которую я всегда хотела. Семья, которая не для таких, как я.

Потом мы вышли из ресторана, отправившись разбираться с моим непутевым кузеном Биллом.


6

Бабочки и цветочки


У меня зазвонил будильник. Я открыла глаза и увидела, что он зазвонил на полтора часа раньше, чем обычно. Я моргнула, а потом вспомнила.

Протянула руку, чтобы выключить его, осторожно перекатившись на другой бок.

Билле спала мертвецким сном рядом со мной, растянувшись на моей кровати, обхватив правой рукой своего нового, маленького, пушистого розового плюшевого мишку. Она казалась такой маленькой на моей кровати, почти ее не занимая. А еще она точно не обращала внимания на будильник.

Я придвинулась к ней, поцеловала в лоб, потом встала с кровати и отправилась в ванную комнату, вспоминая вчерашний день.

Достаточно сказать, что дела у моего кузена Билла сложились не очень хорошо. На самом деле, дела стали намного хуже, чем я могла себе представить, потому что оказалось, что дела у Билла были и стали намного хуже, чем я себе представляла.

И это не потому, что он окрысился на меня, когда я заявила ему, что намереваюсь подать на опеку над его детьми. Хотя он и высказал мне все свое дерьмо, но не из-за того, что я заявила ему, что собираюсь забрать у него детей.

А все случилось потому, что Митч высказал ему все свое дерьмо. Я не хотела, чтобы Митч узнал о моем кузене Билле, Билли и Билле, и о том, как это все отражается на мне, но, когда все произошло, это доказывало только то, что я была права, очень права.

И все же это было удивительно. Хотя я не очень хорошо знала Митча, но впервые увидела, как он сердится. И впервые услышала, как он злиться. Хотя он мог быть настоящим придурком, когда злился.

С другой стороны, я не знала в тот момент, насколько плохи дела у Билла.

А его дела были очень плохими.

Когда мы появились в квартире у Билла, он лежал на диване, находясь в отключке под кайфом, парил так высоко, как воздушный змей. Его глаза были остекленевшими, тело обмякло, конечности не слушались. На грязном, захламленном кофейном столике перед ним стояла открытая полу бутылка водки и валялись приспособления для употребления наркоты.

Я уставилась на своего кузена, застыв в шоке. Я никогда не видела его в таком состоянии. Конечно, я видела его пьяным. Даже видела его пьяным в компании детей, хотя и нечасто. Я также видела его под кайфом, в прошлом, думая, что он все еще употребляет, но употребляет исключительно травку. Не то что обзавелся наркотическими приспособлениями, которые я увидела в этот момент. Я никогда не видела его в таком состоянии и уж точно не под таким кайфом с детьми.

Он не прятал свою выпивку от меня, ни от своих детей, что мне очень не нравилось. Я знала, что детям не нравится видеть, как их родители все время выпивают, пьют до тех пор, пока не упадут замертво, потом приходят в себя, выплескивая все свое дерьмо, такими тупыми, иногда даже агрессивными. И я не хотела, чтобы это видели Билли и Билле. Но это не являлось противозаконным и, насколько мне известно, случалось не так уж часто с моим кузеном.

Я никогда не видела у Билла приспособлений для наркоты. Никогда.

Вид Билла, сидящего на диване под кайфом, не беспокоящегося о том, что его дети пропали, не ищущего их повсюду, а вместо этого напившегося и уколовшегося, бесил меня до безумия.

Кроме того, я приезжала к ним убираться дважды на той неделе, а сейчас его квартира выглядела так, будто ее не убирали десять лет. Как он смог превратить относительно чистую и убранную квартиру в полную катастрофу за несколько дней, было выше моего понимания, но это было именно так. Доказательство были прямо передо мной.

Но я не могла сильно задумывать об этом, поскольку мне больше нужно было задумываться о детях, и мне не хотелось, чтобы они видели нечто подобное. Поэтому я повернулась к ним и сказала:

— Дети, идите в свою комнату.

На это Билли, не сводя глаз с отца и кривя губы в усмешке девятилетнего ребенка, ответил:

— Ничего страшного. Мы уже видели его в таком состоянии и раньше, тетя Мара. Мы все время видим его таким.

Я снова застыла на полсекунды, изучая то, что мне сообщил Билли, внимательно посмотрев на свою племянницу, поняв, что она выглядела совершенно нешокированной и не удивленной состоянием своего отца. Хотя она при этом прижалась к брату, словно искала какой-то защиты. Единственным намеком на то, что она чувствовала себя неловко от состояния своего отца, была ее немного выдвинутая вперед нога и ее маленькая ручка с силой, ухватившаяся за руку брата. Я повернулась к своему кузену, в свою очередь увидев, что Митч тоже внимательно изучал реакцию Билли и Билле, при этом его челюсть была твердой, как камень.

Потом Митч тоже развернулся к Биллу и прорычал голосом, от которого у меня по спине пробежал холодок:

— Твои дети сбежали, у тебя нет еды в доме, но ты смог раздобыть смак (смак — героин сленг.) и купить себе выпивку?

Билл моргнул, глядя на Митча, потом моргнул, глядя на меня, потом ухмыльнулся кривоватой (совсем неочаровательной) улыбкой и пробормотал:

— Привет, прекрасная Мара.

— Билл... — начала я, но Митч перебил меня:

— Забирай их дерьмо, — коротко приказал он, и тут я заметила, что он теряет самообладание. Он держался на волоске. Я поняла это, потому что не только его челюсть стала твердой, как камень, но и все его лицо.

— Прости? — Осторожно прошептала я.

Он стал рыться в заднем кармане джинсов, но его глаза не отрывались от Билла, когда он приказал мне:

— Забирай все их барахло.

— Митч... — начала я, и его взгляд скользнул по мне.

— Забери все их барахло, — прорычал он. — Все.

Затем он вытащил мобильник, я подумала, что, может мне стоило бы попытаться приручить внезапно ставшего диким зверя, поэтому заикаясь произнесла:

— Может, я поговорю с Биллом, а ты поможешь детям… — начала было я, но Митч подался ко мне, я тут же замолчала, потому что в этот момент его самообладание, висевшее на волоске, закончилось, он взревел: — Мара, забирай все их барахло!

Я моргнула от его рева, сердце бешено заколотилось в груди.

Подумав мимолетно, что это была моя сцена, моя борьба, мое сражение, но Митч решил один сразиться за меня. И глядя в его искаженное яростью лицо, я поняла, что не контролирую ситуацию и не собираюсь ее контролировать ни в коем случае. Ни за что.

Поэтому прошептала:

— Хорошо, Митч.

Резким, сердитым движением он раскрыл телефон, при этом стоя так, словно готовый ринуться в бой, будто если он не перестанет себя контролировать, то не ручается за то, что совершит его тело само по себе.

Затем он нажал какие-то кнопки, Билл произнес поморщившись:

— Чувак, потише. Что х*йня?

— Заткнись, — выдавил Митч, не отрывая глаз от телефона.

Билл посмотрел на меня.

— Кто этот долбаный парень и в чем его гребанная проблема?

— В данный момент я — твоя проблема, мудак, — отрезал Митч, бросив взгляд на Билла.

Я взглянула на Билли и Билле. Билле широко раскрытыми глазами смотрела на происходящее, а Билли с трудом сдерживал улыбку.

О боже.

Возможно, мне все же следовало попытаться взять ситуацию под контроль.

— Митч, — сказала я, придвигаясь к нему поближе, — может, тебе стоит...

Я снова не успела договорить, потому что его глаза снова впились в меня, и он спросил очень опасным шепотом:

— Что я сказал тебе сделать?

Я уставилась на него, застыв на месте. Ладно, вот и ответ на мою попытку взять ситуацию под контроль. Митч был здесь явно главным.

Поэтому я кивнула и повернулась к детям.

— Ладно, ребята. Пойдемте соберем ваши вещи. — Я направилась к ним. — Ну же, пошли.

Билли ухмыльнулся мне, потом потянул сестру за руку, и они пошли по коридору. Они жили в одной комнате, которая была довольно чистой сейчас, учитывая их возраст. Билли взрослел, ему требовалась собственная комната, вскоре брат с сестрой уже не смогут жить в одной комнате.