— Нет, Мара, две недели назад я вошел в дом твоего кузена. И пришел к нему после того, как сначала сходил на ланч с красивой женщиной и двумя очень хорошими детьми, и пришел в бешенство, потому что этому придурку было наплевать, что его дети сбежали из дома и ничего не ели целый день. Его дом находился в ужасном состоянии, он сам был пьян и под кайфом, даже не вздрогнул, когда его увидели дети в таком состоянии. Я пришел в бешенство, потому что они выросли из своей одежды, их ботинки разваливались по частям, но он нашел деньги на водку, наркоту и сигареты. И я пришел в бешенство, потому что он не извинился перед тобой, что тебе пришлось бросить все свои дела, забрать его детей, и судя по тому, как ты это делала, я понял, что спасала ты их от их придурка отца уже не первый раз.

Я уставилась на него, он поднял наши руки, расцепил пальцы, но продолжил удерживать меня за руку, крепко, прижав ладонь к ладони, его глаза встретились с моими.

— А три с половиной недели назад, я вошел в твою жизнь, в твой мир, Мара. В убранную квартиру с хорошей мебелью, с цветами на покрывале, когда я узнал, что из инструментов у тебя имеется только молоток. Я тогда узнал, что ты даже не догадываешься, почему мужчины покупают у тебя матрасы и кровати. Потому что ты носишь узкие юбки, обтягивающие твою великолепную задницу. Потому что у тебя ноги, которые растут от ушей. Потому что ты закалываешь волосы, поэтому они как зомби двигаются к кроватям и матрасам, единственное, о чем думая в этот момент, представляя тебя с распущенными волосами, со своими руками на твоей заднице и ногами, обернутыми вокруг них на этой кровати, которую ты хочешь им продать. И кровать может быть сделана из гвоздей, им будет насрать на это. Они купят любую кровать — свою фантазию, ты получишь свои комиссионные, ни хрена не понимая, как все работает.

ОМойБог. Неужели он всерьез думает, что это так на самом деле?

— Митч…

— И я понял, что у тебя отличный музыкальный вкус, и о причине, по которой ты почти не обращала на меня внимания в течение четырех лет, потому что ты — патологически застенчива.

— Митч…

— И это очень мило.

— Прошу тебя, Митч…

— И это была отличная чертовая новость для меня, твоя застенчивость означала, что ты была в меня влюблена, следовательно, я наконец-то смог вступить в игру.

— Прекрати, — прошептала я.

— И наблюдая за тобой и твоими племянниками, как вы общаетесь друг с другом, я понял, глядя на вас, что это будет стоить моих усилий, хотя понимал, что будет трудной и непростой задачей — вытащить твою голову из задницы.

— Перестань. — На этот раз произнесла я с шипением.

— И я уже знал о тебе достаточно, ты отлично выглядишь в шортах, отлично выглядишь в бикини, отлично готовишь, много работаешь и твои друзья любят проводить с тобой время.

Все мысли вылетели у меня из головы, и я испуганно заморгала, глядя на него.

— Ты видел меня в бикини?!

Он не обратил внимания на мой вопрос.

— Итак, я вступил в игру.

— Когда это ты видел меня в бикини?

— И сейчас мы заключим сделку.

Я снова моргнула и напряглась.

— Что за сделка?

— Мы продолжим с того, где ты находилась в определенном состоянии на прошлой неделе. Была расслаблена, вышла из своего кокона, и на этот раз ты выйдешь навсегда и дашь мне шанс. А я собираюсь использовать этот шанс, пытаясь убедить тебя, что ты не та, за кого себя принимаешь, а именно та, какую тебя знают все остальные.

Я дернула руку в его руке, но он только сильнее сжал ее.

— Отпусти мою руку, — потребовала я.

— Нет, — возразил он. — По рукам?

Я уставилась на него, а потом напомнила:

— Ты же понимаешь, что этот шанс включает двух детей, долбанутого кузена, за которым гоняется русская мафия, да еще сумасшедшие идеи моей матери и тети Луламэй. Может они и продолжают пить, и за столько лет убили все свои мозговые клетки, используя и наркоту, чтобы поднять себе настроение, но, когда они входят в раж, все может выглядеть довольно-таки ужасно, если не сказать уродливо, — я сделала паузу, — или еще более уродливым.

— Мара, детка, смотри на жизнь широко открытыми глазами и вспомни, что всю прошлую неделю я жил с тобой рядом. Я все прекрасно понимаю, милая, а вот ты — нет.

Вот тогда-то меня и торкнуло.

Точно. Всю прошлую неделю Митч жил со мной, вернее я с ним.

Нет, это было не совсем так. Он не только жил со мной, но и заботился обо мне и детях. Я была слишком занята, слишком измотанной и слишком напуганой, чтобы осознать всю полноту его помощи. Неделю без Митча я бы ни за что не справилась. У меня был очень горький привкус моего одиночества, и он истощил меня так, что просочился до костей. Мне пришлось бы взять отгулы. Пришлось бы разбудить Билли, когда заболела Билле, чтобы я смогла сходить в аптеку и купить ей «Тайленол». На самом деле, я бы даже не догадалась купить «Тайленол».

Хотя, наверное, позвонила бы Роберте, и она бы мне сказала.

И все же без него мне было бы тяжелее.

Гораздо сложнее.

Опустошительнее.

Я уставилась на Митча. Он совершал все эти действия, даже не жалуясь, не говоря, что устал, не злясь, и самое главное, я его об этом не просила. И несмотря на весь бардак, он продолжал заботиться обо мне, прижимаясь на диване, когда мне необходимо было отключиться. Приготовил чили на ужин. Готовил мне и детям завтрак. Ставил будильник, просыпался, проверял Билле, не будя меня, чтобы я могла выспаться.

Какой здравомыслящий мужчина во всех Штатах будет так нянчиться с патологически застенчивой женщиной Две и Пять Десятых, у которой из инструментов есть только молоток? Женщиной, которая даже не подозревала, что есть такая штука, как винтель для перекрытия воды? Женщиной, которая сбежала скорее всего с нашего первого свидания и подставила его на втором? А потом вдруг она оказалась опекуном двоих детей и у нее появилась адская семейка, потому что даже сам дьявол не захотел проводить время с ее адской семейкой?

— Ты очень необычный человек, детектив Митч Лоусон, думаю, возможно, потому что ты немного сумасшедший, — выпалила я то, что бурлило у меня внутри и вырвалось наружу, прежде чем я смогла сдержаться.

Митч моргнул пару раз, потом запрокинул голову и расхохотался.

Я наблюдала, как он смеялся, уверяя себя, что это и есть доказательство того, что он сумасшедший, и в то же время думая, что он был безумно красив, как всегда, и предполагала, когда он смеялся.

Когда он закончил смеяться, наклонился ко мне, поднеся наши скрещенные руки к своим губам.

— Ты хочешь сказать, что мы договорились?

— Нет. — Я отрицательно покачала головой, веселье исчезло с его лица, поэтому я поспешно добавила: — Здесь вопрос касается не только меня, Митч, чтобы согласиться. Замешаны еще два человека.

— Запомни, Мара, я это знаю.

— Значит, ничего не получится…

— Я когда-нибудь давал тебе повод думать, что поиграю с тобой и выкину на обочину или их?

— Нет, но...

— То, что у меня происходит и что хочу иметь с тобой, то же самое у меня есть с каждым из этих детей. То, что я могу дать им — они всегда получат от меня, если захотят, независимо от того, сложится у нас с тобой или нет.

Я почувствовала, как у меня сдавило горло, а на глаза навернулись слезы.

Боже, он действительно был отличным парнем.

— Они тебе нравятся, — прошептала я.

— Они хорошие ребята, — ответил он.

— Ты тоже им нравишься, — заявила я.

— Я знаю.

Я сжала губы, сглотнула и сделала глубокий вдох, чтобы сдержать слезы, прежде чем они польются и испортят весь мой макияж.

Митч молча наблюдал за происходящим.

Затем спросил:

— По рукам?

— Мы с тобой нарушаем все законы вселенной, — объявила я.

— Нет, ты и я против всех законов извращенного, испорченного мира Мары, но я собираюсь исправить мир Мары, так что ответь мне, по рукам?

Я прикусила губу, обдумывая сделку, которую он предлагал, понимая, что буду однозначно сумасшедшей, если соглашусь на его условия.

Затем, поскольку я и так уже была сумасшедшей идиоткой, прошептала:

— По рукам, если ты мне кое-что пообещаешь.

Его рука напряглась, глаза впились в меня.

— Что?

— Когда ты все же уйдешь и начнешь жить своей красивой жизнью, не сожалей о том времени, которое потратил на меня.

Он секунду пристально смотрел мне в глаза, потом прикрыл их, повернул голову и поднес наши руки к своим губам. Он просто приложил наши руки к своим губам на очень долго, так мне показалось.

Затем провел моими костяшками своим губам, открыл глаза и посмотрел на меня.

— Обещаю, что никогда не пожалею о том, что провел с тобой время, Мара.

Я молча кивнула.

— Тогда договорились.

Вот тогда-то и принесли нам еду.


* * *


Ужин состоял из трех блюд. Митч выпил еще пива, а я — два бокала вина

Во время ужина Митч не позволял мне впадать в панику из-за идиотской сделки, которая приведет меня к разбитому сердцу, скорее всего до остатка своих дней, которые я проведу рыдая над стихами Сильвии Плат (или похожей поэзии). (Сильвия Плат (англ. Sylvia Plath; 27 октября 1932 — 11 февраля 1963) — американская поэтесса и писательница, считающаяся одной из основательниц жанра «исповедальной поэзии». — Прим. пер.)

За время ужина я узнала, что Митч родился в Пенсильвании, его отец перевез семью в Колорадо, когда ему было пять лет. Я также узнала, что Пенни была его старшей сестрой, младшая сестра по имени Джуди работала физиотерапевтом в реабилитационном центре в Вейле.

Дальше он поделился со мной убийственной новостью, что был помолвлен с девушкой, с которой учился еще в школе, и они продолжали встречаться, пока он учился в университете. Он продолжил рассказывать мне убийственные новости, сказав, что порвал с ней, когда стал полицейским, кем всю жизнь хотел стать, не отправившись работать в банк на ее отца, как она того хотела, отчего она очень разозлилась.