— Благодарю Вас, Вероника… Я у Ваших ног, — Деметрио торопливо попрощался с хозяевами и быстро пошел прочь. Теодоро де Кастело Бранко, не скрывая досады, проводил его сердитым взглядом.

— Идем, дядя… Бокал «Опорто», чтобы ты провозгласил тост в мою честь?..

— Мы непременно выпьем в твою честь, Вероника. Идем. — Дон Теодоро отвел Веронику подальше от гостей, которые снова направились к помосту, и по-отцовски заботливо утер ей лоб своим платком. — Этот идиот не имеет понятия о том, что такое фехтование. Я так боялся, что он ранит тебя. Больше не фехтуй без маски, и вообще, не фехтуй больше с этим самым Сан Тельмо. Боюсь, его воспитание оставляет желать лучшего.

— Но он очень достойный человек, дядя, превосходный кабальеро, и, кроме того…

— Не спорю, его заслуга, как инженера и строителя мостов и дорог достойна восхищения и очень почитаема, но он — не тот мужчина, которого я хотел бы видеть рядом с тобой, дочка… и от кабальеро в нем…

— Но, дядя…

— Никто из твоих друзей не позволил бы себе фехтовать подобным образом даже с мужчиной, и уж тем более, с девушкой…

— Я сама виновата, я подшучивала над ним и сама вызвала его на поединок.

— Никакая шутка не оправдывает его поведение. Он был действительно груб, и я хотел, чтобы он это понял. Зачем ты позвала его, когда он уже уходил?..

— Это было плохо с твоей стороны, дядя. Все были неприветливы с ним. Он так растерялся и был так смущен, что, возможно, больше не пришел бы…

— Что было бы чудесно. Именно этого я и хотел: чтобы больше он не появлялся.

— Не говори так, дядя… Если ты меня любишь, не говори так…

— Он так понравился тебе?..

— Не в этом дело, дядя, просто это несправедливо… Он ничего не сделал, это я была виновата. В конце концов, у него была на то причина. Я плохо обращалась с молодыми людьми, бросала им вызов, превозносила себя за их счет, рассчитывая на их галантность. А сейчас я поняла, что они поддаются мне, позволяя победить.

— Они относятся к тебе с должным уважением, которое ты заслуживаешь, и только. Уверяю тебя, будь я лет на двадцать помоложе, я сам преподал бы урок этому джентльмену, как это хотел сделать Хулио Эстрада. То же самое я скажу этому глупцу Джонни… А, кстати, я ведь не знаю, где он.

— Ему по-прежнему плохо?..

— Не знаю. Пойду, поищу его. Не переживай и не обращай внимания на таких гостей. Помни, что ты — краса и гордость этого дома…

— Спасибо, дядя…

— И знай: я хочу, чтобы ты всегда сияла от радости и заняла более важное место в нашем доме.

— Дядя Теодоро…

— Нечего стыдиться и краснеть… Ты и Джонни — мои любимцы; больше я ничего тебе не скажу… Увидимся позже…

Вероника без сил повалилась в удобное кресло и стала ласково поглаживать куклу.

— Дядя прав, — прошептала она самой себе и как-то странно улыбнулась, несмотря на огорчение. — Он не кабальеро, он — дикарь… Очаровательный дикарь, безумно желающий нежности…

Глава 6

— Джонни!..

— Что?.. Кто там?..

— Это я, сынок…

— А-а-а, папа! Гости уже ушли?..

— Пока — нет, за исключением одного, но с гостями Вероника и Сара, они позаботятся о них. Тебе все так же плохо?..

— Да нет, мне стало лучше.

Теодоро де Кастело Бранко подошел к Джонни поближе, с беспокойством всматриваясь в бледное, расстроенное лицо сына. Джонни сбежал от родных и гостей и укрылся в своей комнате, удобном и уютном уголке. Его убежище просторно, но скромно и представляет собой спальню с небольшим смежным кабинетом, пристроенной ванной и верандой, дверца которой выходит прямо в парк.

Джонни страдал, спрятавшись ото всех. Кажется, даже улыбки больно ранили его, и самые безобидные слова и учтивые фразы, адресованные Веронике, терзали душу. Сама же Вероника, присутствие которой он едва терпел, и искренняя озабоченность отца, похоже, лишь усиливали беспокойство и тоску.

— Иди к гостям, папа, и извинись за меня перед друзьями…

— О гостях позаботятся женщины, к тому же остались только свои. Твой незваный инженер Сан Тельмо только что ушел.

— Сан Тельмо…

— Да, он вел себя с Вероникой как невоспитанный и наглый грубиян.

— Что?..

— Я уже сказал Веронике, что не стоит относиться к нему, как к близкому другу. Если этот человек тебе симпатичен, если тебе по душе его профессиональные качества и идеи, пожалуйста, встречайся с ним, но только в казино, в театре, или в клубе инженеров… да где пожелаешь.

— А что сделал Деметрио?..

— Разве ты не видел?..

— Нет.

— Ты же был в зале, когда начался поединок…

— Я сразу же ушел. Жара была невыносимой.

— Этот тип не нашего круга, а Вероника слишком добра с ним.

— Боюсь, у Вероники это вошло в привычку.

— Что?..

— Водить дружбу с людьми не нашего круга.

— С чего ты взял?

— Я…

— Я бы не допустил подобного, да и Вероника не способна на такое, и не столько из-за гордости в крови, сколько из-за воспитания и принципа. Вспомни, ты сам привел в дом этого выскочку, о котором на самом деле никто ничего не знает.

— А Рикардо Сильвейра не был выскочкой?..

— Рикардо Сильвейра?..

— Да, твой адвокат, или секретарь, или кем он там был… который почти два года, можно сказать, жил в этом доме.

— Он был совсем другим…

— Ах, вот как!..

— Рикардо был прекрасным молодым человеком — воспитанным, обходительным, с высокими моральными устоями. Простой служащий стал почти что членом семьи по заслугам.

— Надо же — по заслугам! А, может, это посоветовала тебе любимая племянница?

— Кто?..

— Вероника… Ну да, Вероника!..

— Джонни, но ты же говоришь, как безумец… Что с тобой?..

— Ничего!..

— Не может быть. Ты был совершенно здоров, а сейчас, ты, кажется, сошел с ума от гнева. Твое недомогание в оружейном зале было не физическим — что-то тебя до крайности разозлило, выбило почву из-под ног и почти лишило рассудка… Думается мне, что причиной тому тот самый пресловутый Деметрио…

— Не впутывай в это дело Деметрио. Он не имеет к нему никакого отношения! Возможно, он грубиян, дикарь, но он — честный человек, это очевидно. А вот тот, другой, — напротив!..

— О каком другом ты говоришь?.. Я не думал, что ты разозлился на человека, с которым даже не был знаком, и который не сделал тебе ничего дурного.

— Он принес мне беду, худшую из всех!

— Джонни!.. Что ты имеешь в виду?..

— Ничего. Я не должен, не хочу и не могу сказать.

— Наоборот, я считаю тебе необходимо немедленно все рассказать.

— Ты знаешь, где может находиться Рикардо Сильвейра?..

— Откуда мне знать, где он?.. Рикардо уехал почти год тому назад, и я так и не узнал, зачем и куда он уехал… Его уход из этого дома был необычным и странным… Но к чему все это?.. С каждой секундой ты заинтриговываешь и запутываешь меня все больше, Джонни. Что с тобой? Что тебе сказали?..

— Как ты думаешь, может кто-нибудь сообщить мне, где находится Сильвейра?..

— Не думаю, и я не понимаю, для чего тебе необходимо знать, где он?.. Ты говоришь о какой-то ерунде, как о чем-то жизненно важном. Может, расскажешь мне все, объяснишь?..

— Расскажешь!.. Какой толк в разговорах…

— О чем ты?..

— Так, пустяки, папа. Забудь этот бессмысленный, глупый, пустой разговор. Возвращайся к гостям, позаботься о них, и забудь про меня.

— Джонни, я — не ребенок, которого можно обмануть. С тобой происходит что-то очень серьезное. Я не сдвинусь с этого места, пока ты мне все не расскажешь.

— Даже если я поклялся молчать?.. Чтобы все услышать, я дал честное слово, что никто ничего не узнает.

— Ты считаешь, что я не могу хранить секрет?..

— В данном случае я не смогу сохранить его.

— Ну, хорошо, как бы то ни было мне все равно, что ты поклялся, дал честное слово. Тебе сообщили что-то, что мучает тебя. Ты сошел с ума от злости. Вероятно, это как-то связано с Вероникой. Но раз ты отказываешься рассказать мне, я сам расспрошу всех!..

— Нет, папа, только не это, ты не можешь устроить скандал! Она не должна узнать об этом…

— О чем?..

— Ни о чем!.. Тебе лучше оставить меня, папа!..

— Ты отлично понимаешь, что я не могу оставить тебя. Расскажи мне, в чем дело. Можешь довериться мне, я даю тебе честное слово молчать, а иначе я заставлю Веронику прийти сюда, и ты при ней…

— Нет, папа, я не могу ее видеть сейчас!..

— Значит, дело в ней!.. Тебе рассказали что-то о Веронике? Кто этот сплетник, что оклеветал ее?..

— Это не сплетня и не клевета; к несчастью, все логично, даже слишком.

— Кто обвинил Веронику?.. Надеюсь, это не Сара?

— Нет… Бедная мама…

— Но ведь это кто-то очень близкий… Вирхиния!

— Откуда ты знаешь?..

— Я не знаю, я спрашиваю. Однако ты невольно дал мне ключ… Так что же такого поведала тебе Вирхиния о Веронике?..

— Я поклялся, что никому не скажу этого, тем более, Веронике. Я пообещал, что у нее не будет никаких неприятностей, что я смогу молчать и притворяться, сохранив для себя единственное преимущество — знание правды. Ты не заставишь меня нарушить клятву и мое слово…

— Нет, не заставлю, но мне нужно знать правду. Если Вероника совершила ошибку, если она в опасности, то ты первый должен помочь мне защитить ее, спасти, пусть даже и от себя самой. Мы с тобой — мужчины в доме, и наш долг — храбро и с честью защищать и оберегать наших женщин даже от их собственных слабостей!..

— Но, папа!..

— Это — отличительный признак мужчины и кабальеро вообще, и дворянина из рода Кастело Бранко, в частности!.. В любой благородной семье, как наша, женщины как символ Отечества, как знамя, которое нужно беречь и защищать даже ценой собственной жизни. Позор и бесчестье нам, если знамя окажется в чужих руках!..