— И-и, вверх!.. И-и, вверх!.. И-и, вверх!..

Шесть потных смуглых тел снова и снова сгибались и натужно выпрямлялись, погружая в зеленоватую воду широкие деревянные лопасти весел…

— И-и, вверх!.. И-и, вверх!.. И-и, вверх!..

Рослый, крепкий, коренастый, словно вырезанный из старого красного дерева, индеец из племени тупи подавал гребцам команды, задавая ритм… Кажется, его голос вселял в них новые силы, и невольные каторжники еще крепче налегали на весла. Их иссиня черные, узенькие, как щелки, глаза в ожидании похвалы, не отрываясь, глядели на белого человека, сидевшего в середине пироги, но тот не замечал их. Сдвинув на затылок шлем из коры пробкового дуба, он тревожным взглядом обшаривал берега реки, на которых высился неприветливый и мрачный тропический лес…

— Когда мы приплывем в эту деревню?..

— Люди споро гребут, патрон, но течение сильное.

— Я спросил тебя, когда мы приплывем?..

— Сегодня, патрон, если нас не настигнет буря.

Над нависшим над рекой лесом взору открылся длинный и узкий лоскут неба, и белый человек взглянул на него, словно задавая безмолвные вопросы черным тучам, сулящим ливень и грозу.

— Уже восьмой день, как я в пути. Восьмой день борюсь с рекой. Кажется, этому не будет конца…

— Подниматься по реке — не спускаться. Наберись терпения, патрон.

— Терпение… Терпение!

Белый человек крепко стиснул зубы, сдерживая переполнявшую его боль. Он беспокойно сжал в руке конверт, лежавший в кармане сюртука, и вновь пристально вгляделся в темно-зеленый берег.

— Ты нанял мою лодку, чтобы отвезти тебя в Порто Нуэво, я и везу тебя в Порто Нуэво, — коротко ответил индеец с ледяной невозмутимостью, свойственной его народу.

— Порто-Нуэво там?.. Это вон те соломенные лачуги, что виднеются на песчаном пляже?..

— Нет, патрон. Порто-Нуэво еще далеко, намного дальше…

— Где-то на краю света, как я погляжу!

Это и в самом деле так. На краю света стоит Порто-Нуэво, в самом сердце непроходимой сельвы, в дальнем, глухом уголке Эстадо де Матто Гроссо, что в центре Америки, в неизведанных бескрайних бразильских чащобах… Деревенька горняков, искателей золота — алчных отчаявшихся авантюристов, рискующих жизнью в неприкрытой войне с этим враждебным миром… Таким предстает глазам добравшегося сюда человека Порто-Нуэво.

— Приплыли, патрон… Вот Порто-Нуэво.

Не медля ни минуты, Деметрио де Сан Тельмо выпрыгнул из пироги на плохо скрепленные доски причала. Словно задыхаясь, он глубоко и жадно втягивает в себя липкие, влажные и теплые испарения болот, посреди которых возвышается деревня.

Деметрио высок, поджар, с широкой спиной и крепкими кулаками. Прядь прямых каштановых волос безжизненно свисает на лоб, но серо-стальные глаза прищурены, словно демонстрируя силу, и как доказательство тому из расстегнутого ворота льняной рубашки видна богатырская грудь. Деметрио нетерпеливо потряхивает длинными ногами, затекшими от долгого неподвижного сидения в пироге…

— Сколько я тебе должен?

— Как договорились, патрон, и сколько пожелаешь на водку этим парням, которые хорошо гребли.

— Получай, возьми свои деньги, а остальные для них…

— Да поможет тебе Бог, патрон.

— Надеюсь. Можешь сказать мне, где живет Рикардо Сильвейра?

— Много лет я привожу на эти пристани груз и отвожу его, патрон, но никогда не высаживаюсь в Порто Нуэво. Почему бы тебе не спросить в таверне?

Индеец снова запрыгнул в пирогу, дал знак гребцам, и лодка отплыла от берега. Деметрио протянул вперед руку, словно желая задержать гребцов, но те продолжали взмахивать веслами, так же размеренно и безразлично.

— И-и, вверх!.. И-и, вверх!.. И-и, вверх!..

Лодка уплывала все дальше вверх по реке. Гребцы во главе с индейцем продолжали свой путь, даже не взглянув на Деметрио. Сан Тельмо нахмурился — до сих пор этот загадочный и равнодушный индеец был его единственным товарищем… Деметрио повернулся и посмотрел на деревушку, с ужасом осознав свое полное одиночество. Вряд ли благородство и знатность обитают в этих разбросанных на берегу реки бараках, в двух дюжинах домишек из необожженного кирпича, сгрудившихся в центре жалкого подобия главной площади, где церковь и таверна сошлись лицом к лицу в извечном противостоянии.

— Порто-Нуэво…

Секунду поколебавшись, Деметрио направился к таверне, снова зажав в руке сложенное пополам письмо, лежащее в кармане сюртука. В этом письме брат умолял помочь ему, и теперь пальцы Сан Тельмо стискивали письмо, словно прося у него совета, что же делать.

— Кто-нибудь может сказать, где живет Рикардо Сильвейра?

Посетители таверны ошеломленно и непонимающе уставились на вошедшего. Кто-то указал ему на стоящего у стойки бара рослого, грузного и краснощекого мужчину, с лицом пропойцы, который в эту самую минуту вырывал из рук буфетчика придвинутую к нему бутылку, чтобы еще больше напиться.

— Вы можете ответить на мой вопрос, сеньор?..

— Ботель… Меня зовут Ботель. А с какой стати мне Вам отвечать? Может, Ваши поиски Рикардо не приведут Вас ни к чему хорошему.

— Если Вы знакомы с Рикардо, то прошу рассказать мне о нем. Я только что прибыл в Порто-Нуэво. Восемь дней плавания на лодке лишь для того, чтобы увидеться с ним. Индеец, который привез меня, посоветовал, чтобы я расспросил о нем в таверне.

— Минули те добрые времена, когда Рикардо делил свой виски с нами. Он пошел своей дорогой… так что спрашивайте о нем в другом краю. А до Вас нам дела нет. Какая нам разница, что привело Вас сюда.

Внезапно лицо незваного пришельца исказилось от ярости; он рванулся к пьянчужкам, собираясь что-то сказать, но чья-то крепкая рука мягко, но решительно схватила его за плечо. Всё закончилось, не успев начаться…

— Не желаете ли пойти со мной, сеньор?

— С какой это стати?!

— Прошу Вас, идемте. Думаю, я могу рассказать то, что Вам нужно. Рикардо Сильвейра ждал Вас… Идемте…

Несколько шагов через зал таверны, и вот они уже снаружи. Деметрио с удивлением разглядывал застегнутую наглухо черную сутану, гладко выбритое лицо и синие, спокойные и ясные глаза, смотрящие на него с неподдельным интересом.

— Я видел, как Вы выходили из пироги… А когда Вы проходили через площадь, я стоял у дверей церкви. Вы — Деметрио де Сан Тельмо, не так ли?

— Верно… Откуда Вам это известно?

— Я — преподобный Вильямс Джонсон. Я был довольно близким другом Вашего брата.

— Был?.. Вы хотите сказать, что больше не друг?.. И тем не менее…

— Я отведу Вас в дом Рикардо после того, как мы поговорим, и Вы передохнете с дороги. Я вижу, Вы очень устали, друг мой. Идемте со мной… Я живу недалеко отсюда, возле церкви.

— Не придавайте значения моей усталости… Если Вам известно, где живет Рикардо, умоляю, покажите мне. Я должен немедленно встретиться с ним. Я уверен, что он в отчаянии, и с нетерпением ждет меня.

— Теперь уже не ждет, к сожалению… Не может ждать…

— Что Вы имеете в виду?..

— Ваш брат умер…

* * *

— Выпейте, друг мой… Пейте, прошу Вас. Сейчас немного виски будет очень кстати… Я вижу, как Вы страдаете, и понимаю, что бедный Рикардо не зря ждал Вас, надеялся, что все будет по-другому, стоит Вам только оказаться рядом с ним. У него были на это причины, но, к несчастью…

— Я опоздал!.. Приехал, но поздно!.. Рикардо слишком долго ждал, нужно было написать мне письмо гораздо раньше, а теперь все мои усилия оказались напрасными… Господь не захотел, чтобы мы снова были вместе!.. Похоже, Бог не смотрит на землю!..

— Успокойтесь, друг мой… Я понимаю Вашу боль. От Рикардо я узнал, как много он значил для Вас…

— Он был моим единственным братом, преподобный отец.

— Полагаю, больше, чем братом, Вы были для него отцом… Несмотря на небольшую разницу в возрасте… Всего несколько лет, кажется восемь, верно?

— Да… Мы были сводными братьями по матери, поэтому у нас разные фамилии.

— Рикардо подробно рассказал мне об этом за несколько дней нашей дружбы.

— Несколько дней?

— Собственно говоря, мы не были друзьями, как таковыми. Понимаете, Рикардо был завсегдатаем таверны, и его неразлучным дружком был тот самый Ботель, к которому Вы подошли вначале. Они были не разлей вода все эти долгие девять месяцев, что Рикардо прожил в Порто-Нуэво. С Ботелем Ваш брат обнаружил залежи золота, и с ним же пил дни и ночи напролет.

— Что Вы говорите?.. Этот человек был другом моего брата?..

— Рикардо был не таким, каким Вы его знали. Он сильно изменился здесь, и Вы не должны винить его в этом. Здешняя обстановка, окружение… Впрочем, страдания и боль могут изменить даже самого благородного человека, ослепить его, свести с ума…

— Страдания и боль?

Деметрио вскочил на ноги. В простенькой комнатушке преподобного отца он кажется выше и сильнее. Его губы беспокойно подрагивают.

— Простите меня, преподобный, но я не хочу пить. — Деметрио почти грубо отталкивает стакан, который пастор настойчиво предлагает ему. — Сейчас мне позарез необходимы трезвый ум и здравый рассудок… А еще мне нужна правда… Вы сказали, страдания и боль. Неужели именно они привели Рикардо в Порто-Нуэво, заставили его бросить дела, друзей, карьеру, и счастливую жизнь в Рио-де-Жанейро?… Я всегда боялся чего-либо подобного!..

— В такие места, как это, приходят одни честолюбцы. Те, кто вожделеет золота и алмазов, как Ботель. И те, кто, как я, страстно желает обратить души к небесам… Ваш брат Рикардо был одержим манией разбогатеть, он неутомимо искал залежи, которые за несколько месяцев превратили бы его в миллионера… Но, получив какое-то письмо от некоей женщины, он бросил все…

— Кто она?.. Договаривайте, преподобный Вильямс, прошу Вас… Это точно женщина?