— Что Вы имеете в виду?..

— Вы и сами это знаете, так что не стоит повторять. А теперь, хоть Вы и назвали меня трусом, я самым лучшим способом докажу Вам свою храбрость. Я уйду, не сказав Вам, что это Вы жалкий трус!

— Деметрио, но эти слова…

— Я возьму свои слова обратно, если Вы примете их, как предлог для вызова на дуэль… Я не вышел из себя, вытерпел Ваши оскорбления, и дальше буду терпеть их, сколько понадобится. Эту битву Вы проиграли, Джонни, но иногда поражение является победой. Не завидуйте моей победе, Джонни! — Деметрио развернулся и быстро пошел прочь.

— Деметрио! Деметрио! — только и успел сказать Джонни, протянув вперед руки, словно желая остановить его. От выпитого виски ноги вдруг стали ватными, в голове помутилось, и он без сил повалился на руки подбежавшего друга.

— Джонни, Джонни, пойдем отсюда, — затормошил его Хулио. — Слава богу, дон Теодоро! Как вовремя вы пришли, не иначе сам Бог послал Вас.

— Что здесь произошло? — Теодоро де Кастело Бранко решительно прошел через безлюдный бар и подхватил сына, помогая Хулио поддерживать его. Он с тревогой осмотрел опустевшие столики и одинокого бармена с почтением застывшего у стойки. — Что с Джонни?

— Ничего страшного, дон Теодоро, не волнуйтесь. Я нашел его здесь, когда он уже изрядно перебрал, и раз десять мог свалиться. Успокойтесь, это всего лишь виски.

— Мне не хватило терпения ждать вас дома.

— Но откуда Вы узнали, что мы здесь?

— Я немного знаю сына, и был уверен, что он станет вертеться у отеля «Палатино», чтобы найти Деметрио де Сан Тельмо.

— Сан Тельмо был здесь.

— Они встретились, Хулио, встретились?

— Да.

Напившийся до бесчувствия Джонни ничком повалился на стол и лежал, не шевелясь. Хулио заметил тревожный взгляд сеньора де Кастело Бранко, направленный на сына, и продолжил рассказ:

— Сан Тельмо был один. Он сидел вон за тем столиком в углу, там они и поговорили. Не волнуйтесь, дон Теодоро, их никто не слышал, кроме меня и почти никто не видел. Инженер Сан Тельмо вел себя весьма учтиво, хотя мне показалось, что он тоже был чудовищно пьян. Я собирался отвезти Джонни домой, а тут как раз появились Вы.

— Мы сейчас же отвезем его. Сделайте милость, дайте бармену щедрые чаевые и попросите у него машину напрокат.

— А разве вы приехали не на своей машине?

— Я предпочел ничего не говорить об этом слугам. Зачем им знать подробности? К тому же, шофер уже спал, пришлось бы его будить, а это ни к чему.

— Я сейчас же раздобуду такси, — сказал Хулио и ушел.

— Джонни, сынок! Джонни! — оставшись наедине с сыном, дон Теодоро потряс его за плечо, но напрасно: тот лежал пластом и даже не шелохнулся. — Бедный Джонни, — расстроенно прошептал дон Теодоро, горестно покачав головой.

* * *

Деметрио поднялся в свой номер в отеле «Палатино», запер дверь и закрыл окна. Он чувствовал себя загнанным в угол, и ему нестерпимо хотелось убежать от себя. Алкоголь не смог одурманить его. Ему казалось, что кровь с бешеной скоростью мчится по жилам, больно ударяя в виски, а неведомая доселе тревога колет его душу глубже, острее и тоньше жала.

— Ради любви она готова ехать со мной. Она сама сказала это Джонни: ради любви. Вероника меня любит… любит! Она ненавидела Рикардо, но любит меня… Его она погубила, безжалостно толкнула в лапы смерти, но готова ехать со мной, разделить мою жизнь… Возможно ли такое?.. Но если это так, я совершу преступление… Ох, нет!.. Остынь, успокойся! Речь не обо мне. Меня нет, я не живу, я лишь орудие в руках Провидения, ведь человеческая душа навсегда упокоилась в болотах Порто-Нуэво… И ради нее… только ради нее я сделаю это, когда придет день отмщения!.. Рикардо, братишка, я поклялся отомстить за тебя, и отомщу, перешагнув через себя! Меня не станет грызть совесть, я не буду сомневаться. Для нее не может быть прощения, иначе я втопчу в грязь твою кровь и возненавижу самого себя!

Деметрио быстро подошел к закрытому окну и настежь распахнул его. За окном был виден спящий город. На востоке разгоралось слабое розовое сияние, предвестник утра, и на фоне посветлевшего неба четко вырисовывались здания и холм, на котором возвышался аристократический квартал Рио…

— Господи, Боже мой, — взмолился Деметрио, — дай мне силы, чтобы я мог продолжить начатое. Не позволяй жалости, состраданию и глупой любви овладеть мной. Я должен продолжать, должен.

Он лихорадочно сжал виски дрожащими руками: его будущее — это черный, без выхода, тоннель, а настоящее — жгучая боль от душевной раны, которую нельзя забыть. Но вот Деметрио встрепенулся: его стальная воля была сильней инстинктов.

— Я должен написать ей, — он отыскал в столе бумагу и ручку. — Нужно стереть горький осадок прежних часов. Ужин, помолвка, меньше чем через месяц свадьба, а потом… Потом будет сельва. И там не придется притворяться… Там будет не рай в аду, а только ад. Сущий ад, и больше ничего! Ад, окончательный и бесповоротный ад!

«Вероника, любимая», — начал писать Деметрио, судорожно вцепившись рукой в бумагу, скрипя зубами от злости и смеясь над самим собой.

«Вероника… Вероника… Любимая… Да-да, любимая, для нас с тобой это будет ад», — ликовала мятущаяся в отчаянии душа Деметрио.

Глава 12

— Ай, сеньорита, Вы только посмотрите, какие изумительные розы! Такие красивые, и так рано… Видимо, указания были отданы еще с вечера, и посыльному пришлось ждать под дверью открытия цветочного магазина. Розы такие свежие, будто их только что срезали, боже мой, а какой у них аромат.

Вероника с трудом разлепила веки, и ее глаза просияли, едва она увидела цветы, которые служанка осторожно достала из коробки и разложила на расстеленном на кровати покрывале.

— Ваш жених — просто чудо, сеньорита Вероника.

— Кто их принес?..

— Посыльный из отеля, кто же еще? Принес и, как всегда, убежал.

— Он принес только цветы?..

— И этот запечатанный конверт для Вас. Простите меня, сеньорита, что я держала его в кармане. Это потому, что сеньорита Вирхиния всегда хочет быть в курсе дел. Вот и сегодня она поднялась ни свет ни заря, — оправдывалась служанка.

Но Вероника уже не смотрела на цветы. Ей не терпелось разорвать длинный белый конверт. Она быстро читала, точнее, жадно впитывала в себя слова, написанные Деметрио.

— Принести Вам кофе, сеньорита?

— Нет-нет, не сейчас. Ступай.

— Может, мне поставить цветы в воду?

— Не отвлекай меня, я потом сама поставлю их в воду.

— Тогда я вернусь к Вам попозже.

— Делай что хочешь, только оставь меня.

Служанка улыбнулась и подошла к двери. Она обернулась, чтобы посмотреть на радостное, счастливое лицо Вероники с сияющими черными глазами. И, наконец, повинуясь импульсивному порыву Вероника целует эти слова…

— Деметрио, любимый мой! — Повинуясь внезапному порыву Вероника поцеловала письмо. — Ну как же не простить тебя за все, если ты такой чудесный?

* * *

— Теодоро!.. Теодоро, ты здесь?..

— Да, входи.

— Ты так и не поднялся в спальню. Ты что, не ложился?

— Еще будет время отдохнуть…

Донья Сара с утра пораньше пришла в библиотеку, где накануне заперся дон Теодоро.

— Скажи мне, что с Джонни, Теодоро?

— Джонни отдыхает, но нужно кое-что уладить.

— А что было вчера?.. Он подрался с Деметрио? Они снова встречались? Ох уж эта мне Вероника!

— Тише, Сара, помолчи и успокойся, Джонни уже ничто не угрожает! Все позади, так что успокойся, и меня оставь в покое, с меня и так достаточно.

— Что значит «уже ничто не угрожает»?.. Где вчера был Джонни?..

— Здесь, неподалеку, выпил немного, как все юноши. Хотел убежать от себя. Не волнуйся, с ним был Хулио Эстрада, он на всякий случай присматривал за Джонни, чтобы чего не вышло.

— Но Джонни не подрался с Деметрио?.. Не поссорил его с Вероникой? Я отлично знаю сына и понимаю, что он хочет во что бы то ни стало расстроить свадьбу. Это его единственное желание.

— Несомненно, это так, Сара, но он не помешает свадьбе.

— Ты поговорил с ним об этом?..

— Я поговорил с Джонни обо всем, что нужно, и предложил ему поехать за границу.

— Превосходно!..

— Но он не согласился.

— Так заставь его.

— Не нужно, Сара, Джонни дал мне честное слово сохранять спокойствие.

— Не очень-то верь ему.

— Я и не верю, а потому договорился с Хулио Эстрада поохотиться. Хулио с друзьями повезет Джонни на пару-тройку дней к себе в усадьбу, а задержит его там на две-три недели. Потом они поедут в лагуну и, надеюсь, что Джонни вернется домой только ко дню свадьбы Вероники. Он не может не присутствовать на свадьбе, иначе поплзут слухи.

— Пусть судачат, о чем хотят! Господи, только бы Деметрио нас не подвел, и Вероника не поняла бы, чего она лишилась, потеряв Джонни. Наш бедный сын — безвольный тюфяк, и на него надежды нет. Вероника его к себе приворожила…

— Теперь Джонни увидит Веронику только в подвенечном платье, и не раньше.

— Вот только дойдет ли дело до свадебного платья? Вспомни, с каким видом выскочил вчера из дома Деметрио. Будто кипятком ошпаренный. Он был так зол.

— А как еще он мог ответить на бестактность Джонни? Давай подумаем, как это уладить.

— Почему бы тебе не пригласить его к завтраку?

— Сегодня?

— Чем раньше, тем лучше. Я сейчас же распоряжусь подать кофе на застекленную веранду. Ты, как всегда, пойдешь по своим делам, а я придумаю, как оставить их наедине с Вероникой. Ну а дальше, она сама охмурит его.

— Сара!

— Они официально помолвлены, и я не понимаю, что особенного в том, что она станет обольщать его? Давай, Теодоро, ступай и черкни инженеру несколько строчек, прежде чем уйти… Ну, Вероника, на этот раз я верю, что, наконец-то, увижу тебя под венцом! На твоей свадьбе я буду танцевать, как танцевала, когда мне было двадцать лет!..