* * *

Деметрио обыскал все причалы и нижние, и верхние, но все напрасно. Кругом — каноэ, шлюпки, плоты, дюжины маленьких, утлых лодчонок привязаных к столбам, или плавно скользящих по тихим водам реки; покинутое экипажем старое суденышко, на котором они приплыли сюда, безмятежно покачивающееся у причала; желтый песчаный берег, усеянный соломенными лачугами; прачки у реки — но ничего похожего на длинную пирогу и мускулистую, богатырскую фигуру Игуасу.

— Проклятый индеец! Какого черта он еще не здесь? Что ему помешало? — раздраженно пробормотал он.

— Месье Сан Тельмо… Месье Сан Тельмо… — раздался за спиной чей-то смутно знакомый голос.

— Кто Вы? — Деметрио резко обернулся. Когда-то он уже слышал этот своеобразный, грассирующий говорок. Увидев спешащего к нему приветливо-улыбчивого высокого толстячка с румяными щечками, маленькой бородкой и франтоватыми усиками в высоких кожаных сапогах и белой расстегнутой рубашке, Сан Тельмо вспомнил, что встречался с ним и раньше.

— Бонжуг, месье Сан Тельмо… Добгый день, добго пожаловать! Пгимите мои поздгавления, мон ами… Я — Белó… Месье Белó… Это моя фамилия. Вы меня не помните?..

— Нет-нет, постойте, кажется, припоминаю…

— Вы дважды оказали мне честь, остановившись в отеле «Сан Педго»… Я помню Вас, хоть Вы так поспешно уехали. Знаете, я никогда не забываю знатных гостей. А Вы были так благогодны и щедгы, дгуг мой… По-моему, вы чуть-чуть осунулись, однако, это немудгено. Как говогится, от счастья тают, не так ли?

— Я не понимаю, что Вы имеете в виду, господин Бело!..

— Чогт побеги, какой Вы скгомный!.. И какой скгытный!.. Почему Вы не послали мне телеггамму, не написали, что пгиедете с женой? Мы пгиготовили бы комнату, достойную мадам Сан Тельмо, постелили бы на догожке ковег из цветов…

— О чем Вы?..

— Ох, месье… Вы — самый счастливый человек в Бгезиль!

— Ради бога, господин Бело!

Когда Вы с женой пгиехали, я уже спал… Я так не научился гано вставать даже в диких лесах Бгезиль. Сквегная привычка тех лет, когда я был шансонье в самых лучших кабаре мон наталь Пари… О, золотые вгемена богемы… Минуло двадцать лет, а я до сих пог не забыл их… Но позвольте мне договоить. Я пгоспал, и не встгетил Вас… Не встгетил мадам Сан Тельмо… Ваша жена — исключительная женщина, чудесная богиня!.. Пгостите, дгуг мой, но с тех пог, как я покинул мон Пари, я ни газу не видел такой женщины.

— Позвольте узнать, где Вы ее видели?

— Поднимите голову, дгуг мой, и посмотгите во-он туда.

— О, Боже! — Деметрио невольно вздрогнул.

Вероника де Кастело Бранко, облокотившись на перила, с потерянным видом стояла на балконе, выходящем на реку, и о чем-то думала. Она была совсем рядом, гораздо ближе, чем думал Деметрио, но так далека от них, унесенная мыслями вдаль.

— Она — кгеолка, угоженка здешнего кгая? — месье Бело улыбнулся.

— Нет, из Рио-де-Жанейро.

— Но Вы не были женат, когда пгиесжали сюда в пгошлый газ. Месье, котогый женился на такой женщине, как мадам Сан Тельмо, не может печалиться, а у Вас было такое ггустное лицо.

— Вы слишком галантны по отношению к моей жене, господин Бело, но тогда я, действительно, не был женат.

— И когда же Вы добились этого счастья?

— Пять дней назад…

— О, мон дьё!.. Свадебное путешествие, се манифик!.. это так чудесно — свадебное путешествие в Куябу!

— В Порто-Нуэво, месье Бело. Как только приплывет пирога, о которой я договорился заранее, мы двинемся дальше, вверх по реке.

— Погто-Нуэво?.. Но Вы же не повезете туда мадам Сан Тельмо?

— Напротив, сеньор Бело, именно туда и повезу. В Порто-Нуэво у меня дела, и мы будем жить там.

— И она согласилась?..

— По-моему, это очевидно!..

— Но, чегт побеги!.. Мадам Сан Тельмо не только самая пгекгасная женщина в Бгезильен, но и самая отважная и самая гешительная!..

— Ах, бросьте, сеньор Бело!

— Не злитесь, дгуг мой! В здешних местах все люди маются печенью, это все климат. Я спасся лишь благодагя тому, что не пью воду. У меня есть восхитительный винный погъебок. Любые вина на выбог: «Сотегн», «Шато Боггон», коньяк и признанный шампань фгансез… с Вашего позволения я немедленно пошлю бутылку охлажиденного шампань мадам Сан Тельмо.

— Не стоит беспокоиться, это лишнее.

— Никоим обгазом, мон ами, никоим образом. Напготив, с вашего позволения для меня будет большой честью пгипасть к ногам мадам Сан Тельмо.

— Моя жена очень устала, а я намерен сей же час продолжить путь.

— Вы не в себе, дгуг мой? Такое путешествие ужасно.

— Мне отлично это известно, месье.

Бело, ведь я проделал этот путь уже дважды. Если бы этот проклятый Игуасу появился вовремя, мы были бы уже в пироге.

— Кажется, Вы с мадам Сан Тельмо договогились убить себя.

— Что?

— Успокойтесь, дгуг мой. Ваш индеец появится, когда ему заблагогассудится. Так поступают все индейцы. А пока, позвольте мне засвидетельствовать мое почтение мадам Сан Тельмо.

— Мы очень спешим, господин Бело.

— У Вас оггомный багаж. С ним вы не сможете подняться по геке вплавь. Будьте благогазумны, месье. Вы не пгиживетесь в здешних кгаях, если будете спешить. Вот видите, вы опять гассегдились. Не стоит все воспгинимать так близко к сегдцу.

— Господин Бело!

— Успокойтесь, и смотгите на жизнь философски… Я велю найти этого самого Игуасу, или кого-нибудь дгугого вместо него. Вы не знаете этих людей, так что положитесь на меня. А пока что, идемте в отель. Вы не можете запгетить мне принести ужин мадам Сан Тельмо. А что до Вас, счастливый муж, у Вас еще будет вгемя побоготься с Куябой.

Бело подхватил Сан Тельмо под руку и потянул за собой. Деметрио машинально, не сопротивляясь, пошел за французом. Он был даже рад тому, что ему не придется оставаться наедине с Вероникой, этой креольской[1] Венерой с божественным телом, жаркими алыми губами, огромными, бездонными, страстными глазами, еще более темными от печали, но такими роковыми и притягательными.

Глава 16

По периметру огромного внутреннего двора отеля «Сан Педро» протянулись четыре просторных галереи с расставленными на них маленькими столиками, образуя обеденный зал. Музыканты исполняли машише[2], и радостные нотки народного танца наполняли весельем атмосферу этого удивительного вечера.

Между украшенными экзотическими цветами столиками сновали нарядные официанты в безупречно белой униформе.

За одним из столиков, стоящих на отшибе и отделенном от прочих тонкими побегами ареки[3] и широкими сочными листьями гигантской маланги, сидела Вероника.

— Какой чудесный случай толкнул Вас в эти дикие кгая, мадам Сан Тельмо? — поинтересовался Бело, в четвертый раз наполняя бокалы шампанским. — Мне кажется, во всей Куябе будет мало шампань, чтобы отметить это событие.

Собрав силы, Вероника любезно улыбнулась в ответ на комплименты гостеприимного и галантного хозяина.

— Вы называете мою женитьбу случайностью, господин Бело? — не слишком учтиво отозвался Сан Тельмо.

— Ну что Вы, конечно, нет, ведь Вы бы мне этого не пгостили, не так ли, дгуг мой? К тому же, увидев утгом Вашу жену, я сгазу сказал Вам, что Вы счастливейший в Бгезиль человек. Пгосто не вегится, насколько Вам повезло. Неважно, где жить с такой женой, хоть и в чащобах сельвы, ведь одно только пгисутствие мадам Сан Тельмо пгевгатит любую жалкую лачугу в самый лучший пагижский отель на пгоспекте Опера. Позвольте мне пгоизнести тост в Вашу честь, мадам!

— Мне кажется, достаточно.

— Я собирался сказать Вам то же самое. У Вас отменное шампанское, господин Бело, но не следует им злоупотреблять.

— Вам позволительно говогить так, дгуг мой. Когда мы встанем из-за стола, Вы отпгавитесь в блаженный гай, ну а мне останутся только мечты, навеянные шампань… Игнасио — крикнул Бело, подзывая официанта. — Игнасио, откгой еще бутылку, естественно, из моего запаса…

— Прошу Вас, довольно, месье Бело, — попыталась урезонить француза Вероника.

— Мадам Сан Тельмо, пгошу у Вас чуточку состгадания к бедному изгнаннику-фганцузу, котогого Вы наполнили воспоминаниями и тоской по его годному Паги.

— Не стоит преувеличивать, прошу Вас…

— Пгеувеличивать?.. Я едва могу выгазить свои чувства. Ваша утонченная кгасота, изысканность, ваша элегантность делают Вас достойной того, чтобы быть фганцуженкой.

— Отдаю должное Вашим соотечественницам, месье Бело, — грубо прервал француза Сан Тельмо, сжав в кулаке салфетку, и его учтивые слова прозвучали угрожающе и зло, как вызов на дуэль, — но женщины нашей страны не хуже, и Вероника тому примером.

— Вегоника… Чудеснейшее имя, — улыбнулся француз, пребывая в лучшем из миров, — смелое, но теплое, достойное такой женщины, как Вы. Какая у Вас была фамилия до замужества, мадам Сан Тельмо?

— Кастело Бранко.

— О-ля-ля! Как Вы сказали? Кастело Бганко? Уж не те ли, часом, что живут в Гио-де-Жанейго? Дон Теодого, банкиг, не годственник Вам?

— Я — его племянница.

— О, мон дьё, подумать только! Боже мой, но это значит, что знаменитый капитан Гобегто де Кастело Бганко, тот самый, что выступал на стогоне племен Альто-Амазонас, и погиб на известной всем дуэли, тоже доводился Вам годней. Кем же?

— Он был моим отцом.

— О-о-о, мадам Сан Тельмо, стагый пагизьен не утгатил нюх. Чутье меня не подвело. Кгепкая погода и сильный хагактер не солгут. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, Вы — настоящая дама. И в самом деле, месье Сан Тельмо, Вы, должно быть, маг, чудотвогец, гипнотизег… Только так можно объяснить…

— Довольно, месье Бело! — Деметрио вскипел. — Всему есть предел и Вашим комплиментам тоже; думаю, Вы уже перешли черту.