— Вот как, — разочарованно протянул Джонни.

— Этот самый месье Бело, несомненно, очень любезный господин. Он сообщил, что Вероника и Сан Тельмо остановились у него только на один день и сразу отправились дальше. Это было во вторник на прошлой неделе, так что они очень быстро добрались туда.

— И куда они поплыли?

— В Порто-Нуэво. Это самое близкое к руднику Сан Тельмо поселение. От Куябы до Порто-Нуэво можно доплыть только на индейских пирогах или плотах, так что немудрено, что письма оттуда могут задерживаться на несколько месяцев, — дон Теодоро, как мог, пытался утешить сына.

— А этот самый месье Бело видел их, разговаривал с ними?..

— Ну конечно, видел, сынок, бодрым голосом ответил дон Теодоро. — Сан Тельмо и Вероника пробыли целый день в его отеле. Похоже, месье обрадовался моей телеграмме и выполнил просьбу, прислал нам ответ. Так что теперь будем ждать новостей уже от самой Вероники.

— Порто-Нуэво, глухомань, в которую можно добраться только на пироге, или каноэ, — простонал Джонни.

— Сынок, Вероника сама выбрала свою судьбу, и она абсолютно права, разделяя участь любимого. Помнишь, ты обещал мне постараться забыть ее? Так прояви волю и будь сильным… А сейчас мне хотелось бы поговорить с тобой о Вирхинии.

— И ты туда же, папа? — пришел в отчаяние Джонни. — Мало того, что мама талдычит мне о ней каждый день, и сама Вирхиния… — Джонни замолчал, не договорив.

— Я знаю, что она без стеснения признается тебе в своей любви, — закончил за сына дон Теодоро. — Я уже говорил Саре, скажу и тебе: должен признаться, что Вирхиния весьма далека от идеала той девушки, которую я представлял твоей женой.

— У нас с тобой был один идеал, папа.

— Как бы мне хотелось, чтобы у тебя была моя выдержка, сын, чтобы ты мог перенести горькое разочарование и смириться с тем, что нельзя исправить.

— Возможно, когда-нибудь я и смирюсь, — равнодушно согласился Джонни.

— Но не так, как сейчас. Докажи это на деле.

— На деле?

— Сейчас я поясню тебе свои слова, — начал дон Теодоро. — Понимаешь, одна из причин, по которой мне не хотелось бы, чтобы матерью моих внуков была Вирхиния, — это ее слабое здоровье. Она всегда была болезненной. В последнее время я часто разговаривал о ней с доктором Ортега, и он считает, что с ее сердцем все в порядке.

— Я очень рад за нее и маму.

— Сделай милость, порадуйся и за себя. Послушай меня внимательно, сынок. Случай с Вирхинией очень необычный: похоже, что из-за нервного срыва у нее возникают мнимые симптомы болезни.

— Что это значит, папа?

— Все очевидно: Вирхиния больна из-за любви к тебе. Ты чахнешь, потому что тебя не любит Вероника, а Вирхиния больна, потому что ты не любишь ее.

— Я люблю ее, папа, но как сестру.

— Может, и так, — вздохнул дон Теодоро, — но она-то любит тебя не по-сестрински, а как женщина, и не хочет жить без твоей любви.

— Я все понял, папа, но должно пройти время…

— Ни в коем случае не торопись, сынок. У тебя будет время успокоиться и подумать, — дон Теодоро ласково похлопал сына по плечу. — А я пока пойду расскажу о новостях твоей маме. Мы скоро вернемся.

Дон Теодоро вышел из спальни, и Джонни остался один. Он разом приуныл, с тоской осознав, что потерял Веронику навсегда. Все в жизни стало вдруг безразличным, а в душе остались только глубокая жалость к родителям, чьи переживания огорчали его, и нежное сочувствие к застенчивой, робкой девушке с большими светлыми глазами и золотистыми волосами, которая была больна из-за отвергнутой им любви.

* * *

— Вам уже лучше, правда?.. По-моему, гораздо лучше, достаточно взглянуть на лицо, — радостно прощебетала Адела.

— Спасибо, Адела. Удивительно, но мне и в самом деле лучше.

— Я не собираюсь расхваливать Хайме, но все же он знатный врач, — с гордостью заявила сеньора Ботель.

Вероника лежала в кровати, удобно откинувшись на подушки. Теперь ее голова была забинтована не так сильно, как в прошлые дни. И вообще казалось, что она поправляется очень быстро, благодаря своему исключительному жизнелюбию.

Огромные, глубокие и печальные глаза Вероники сверкали каким-то внутренним, одухотворенным огнем, а губы снова стали сочными и красными, словно спелый, сладкий плод. Она была похожа на прелестный цветок.

— Кто это там бродит снаружи? — спросила она, услышав шум, доносившийся с веранды, и приподнялась. — Чьи это шаги? — не желая больше лежать, Вероника с легкостью уселась на кровати.

— Господи, ну чьи они могут быть, как не Вашего Деметрио? — ответила Адела. — Сеньор Сан Тельмо каждое утро раз сто пройдет от окна до угла дома, пока мой Хайме не выйдет, чтобы перевязать его и рассказать о Вас. А потом, узнав, как Вы, он идет смотреть, как строится новый дом.

— Новый дом?

— Да, он будет таким же просторным, как этот, и богато отделанным. Ничего не скажешь, красивый будет дом. Если хотите, я позову Деметрио, и он сам все расскажет, — предложила Адела.

— Не надо, не зовите его, — остановила подругу Вероника.

— Коснись это меня… — начала сеньора Ботель.

— Это никого не касается, — оборвала Аделу Вероника. — Я не хочу его видеть, он меня не интересует!

— Ну ладно, как хотите, — уступила та.

— Он уже ушел?..

— Нет, стоит в углу веранды и пьет кофе, которое принесла ему Аеша. Я Вам так скажу: если бы не эта девчушка, Ваш муж умер бы от голода, поскольку его невозможно усадить его за стол и заставить как следует поесть.

— Я хочу посмотреть на эту самую Аешу. Если, как Вы говорите, она наша служанка, то почему не приходит и не убирается в комнате?

— Видите ли, соплеменники Аеши довольно своеобразны.

— Адела, будьте любезны, сходите на веранду и позовите Аешу.

— Вряд ли у меня что-нибудь получится, но попробую, — ответила Адела. — Аеша! Аеша! — громко крикнула она, выходя на веранду. — Сеньора Сан Тельмо зовет тебя… Аеша, кому я говорю? Вот ведь, чертова девчонка, умчалась, как пуля! — проворчала себе под нос Адела.

— В чем дело? Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Деметрио, вбежав в комнату. — Зачем ты звала Аешу? Что-нибудь нужно? Что принести? — Он озабоченно посмотрел сначала на Веронику, потом на сеньору Ботель, и снова на жену. Деметрио не мог насмотреться на Веронику; его зрачки расширились, словно желая впитать в себя любимый образ. Он соскучился по Веронике, по ее красоте, и теперь был несказанно рад ее видеть Глаза Деметрио сияли от счастья.

— Ничего не нужно, сеньор Сан Тельмо, — ответила Адела. — Вероника просто хотела увидеть Аешу. Мы очень много говорили о ней… Надо сказать, она очень своеобразная девушка.

— И в самом деле, она очень забавная. У нее отменная память. И не стоит забывать, что она была служанкой моего брата Рикардо, — Деметрио пристально посмотрел на Веронику, стараясь разглядеть, что скрывает лицо жены под невозмутимо-холодной маской. — Иногда простолюдины бывают трогательно верны и преданны господину, — добавил он.

— Ах, мой милый Сан Тельмо, оставьте Ваши фантазии. Аеша всего-навсего невоспитанная нахалка, которая не знает, как надо себя вести! — со смехом воскликнула Адела, но тут же встревожилась: — О, Боже, — засуетилась она, — вот-вот вернется мой Хайме, а у меня ничего не готово. Пойду приготовлю пинцет и бинты, возможно он прямо сейчас снимет Вам швы, — добавила она, посмотрев на Веронику.

— Адела, — попыталась остановить ее та.

— Я скоро вернусь, Вероника, а пока воспользуюсь случаем, что Вы в хорошей компании, — шутливо сказала Адела и вышла.

Оставшись наедине, супруги молча смотрели друг на друга.

— Не нужно жертвовать собой, можешь возвращаться к своим прогулкам, — с горьким сарказмом сказала Вероника, наконец прервав молчание.

— И пренебречь благосклонностью сеньоры Ботель, подтвердив слухи о деспотичном и жестоком мужа?

— По-моему, тебя вполне устраивает подобная слава, — язвительно заметила Вероника.

— Возможно, ты тоже довольна своей ролью жертвы, — в тон ей ответил Сан Тельмо.

— Я не играю никаких ролей! — возмутилась Вероника.

— Насколько мне известно, — холодно ответил Деметрио, — ты послала людей на поиски преподобного Джонсона, у которого хватило здравого смысла найти дела в верховьях реки, и который, кстати, до сих пор не явился на твой зов.

— Как я понимаю, ты шпионишь за мной.

— Я никогда не опускался до такого, но поскольку ты все еще далека от реальной жизни здешних мест, напомню, что в деревянных домах отличная слышимость.

— Особенно, если пристроиться под раскрытым окном и слушать, что происходит, и о чем говорят в комнате, — насмешливо обронила Вероника.

— Комнату, о которой ты говоришь, чета Ботель предоставила нам двоим, но, чтобы не беспокоить тебя, я повесил свой гамак на веранде. Надеюсь, ты не собираешься заставить меня спать под деревьями.

— Меня не интересует, где ты спишь, — отрубила Вероника. — А что касается небезысвестной тебе комнаты, то очень скоро она будет только твоей.

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня мне снимут швы, и с завтрашнего дня Аделе не придется ухаживать за мной, так что я пойду туда, куда захочу.

— Извини, но я спущу тебя с небес на землю, — усмехнулся Деметрио. — В Порто-Нуэво нет гостиниц, разве что номера на верхнем этаже таверны, так что представь себе, какого сорта люди, в особенности женщины, селятся в подобного рода местах.

— Я не собираюсь оставаться в Порто-Нуэво.

— Зато я собираюсь, а ты должна следовать за мной.

— Должна? — воскликнула Вероника. — Я должна? Перестань смешить меня своими глупостями!

— Вероника!..

— Да-да, глупостями, пустой похвальбой и словоблудием, словно ты стал хозяином Вселенной, и трава должна просить у тебя разрешения расти, а звезды — вращаться. Возможно, ты спятил, считая себя полубогом. Так скажи за это спасибо мешкам золота, добытым чужим трудом и преподнесенным тебе на блюде!