— Джонни все еще любит Веронику. На днях он проговорился, что мог бы поехать в Мату-Гросу сводить счеты с Сан Тельмо, если бы узнал, что Вероника несчастна с ним, а она запросто может написать ему письмо и попросить о помощи. Веронике нужно дать понять, что ей нечего искать здесь.

— Но, доченька, а если ей и в самом деле нужна наша помощь? — засомневалась донья Сара. — Ты знаешь, я не люблю Веронику, но мы ее единственная родня.

— После того, как я выйду замуж за Джонни, мне будет безразлично, если она снова приедет в Рио. Тогда я уже не буду бояться ее, а сейчас боюсь. Джонни и дядя Теодоро, как всегда, простят ее, что бы она не сделала. А Джонни только и мечтает о том, чтобы снова видеть ее здесь. Нужно помешать ей вернуться в Рио.

— Дочка, ты говоришь так, будто тебе что-то известно, — не на шутку встревожилась донья Сара. — У тебя есть какие-то доказательства?

— Только предчувствия, тетечка, но для меня этого достаточно. Будь добра, помоги мне. В этом доме ты единственная, кто, действительно, любит меня! Напиши ей!

— Я не понимаю, что ты предлагаешь, но если это сделает тебя счастливой, — донья Сара пожала плечами.

— Очень, очень счастливой, тетечка! — радостно воскликнула Вирхиния. — Вот ручка, бумага, все здесь. Напиши ей очень ласковое письмо, понимаешь?.. Чтобы она заглотила наживку. «Моя дорогая племянница, — начала диктовать Вирхиния. — Несмотря на то, что после твоего отъезда все сильно изменилось, нас очень удивляет твое молчание. В нашем доме, наконец-то, воцарились счастье и покой. Дочка, я так счастлива, потому что Джонни излечился от своих приступов ярости и потихоньку начал влюбляться в Вирхинию!»

* * *

Дон Теодоро закончил свое длинное письмо Веронике, и начал писать на конверте адрес, когда в дверях кабинета, как всегда неслышно, появилась Вирхиния.

— Ты закончил свое письмо, дядя?..

— Да, закончил, а ты написала ей что-нибудь?

— Всего несколько строчек. Если Вероника мне ответит, тогда я напишу ей длинное письмо. Впрочем, я слишком глупа, чтобы выразить на бумаге свои чувства.

— Ну да ладно, позови Хенаро.

— Как я и сказала, мы с Джонни сами поработаем почтальонами. Ой, дядечка, прошу тебя, не запечатывай конверт. Позволь мне положить туда письмо!..

— Но, дочка!..

— Ты же не возражаешь, правда, дядечка? Вероника меня недолюбливает, и, пожалуй, не станет распечатывать письмо, увидев на конверте мой почерк. Будь моим покровителем, дядечка, — жеманно протянула Вирхиния, выхватывая письмо из рук оторопевшего дона Теодоро, — разреши отправить письмо вместе с твоим.

В мгновение ока Вирхиния с ловкостью, достойной иллюзиониста, подменила написанное доном Теодоро письмо на принесенное с собой. Не медля ни секунды, она заклеила конверт и облегченно вздохнула.

— Ну а теперь, я побегу. Джонни, должно быть, уже заждался меня в машине и злится. Я задержалась на полчаса. Пока, дядя!..

* * *

— Сан Тельмо!.. Сан Тельмо, черт бы Вас побрал! — громогласно окликнул компаньона Ботель, входя в комнату.

— Я здесь, — откликнулся тот, словно пробудившись и придя в себя от долгого летаргического сна. В каком-то болезненном забытьи, ничего не видя и не слыша, Деметрио несколько часов неподвижно простоял у окна, погрузившись в свои мысли. Наступила ночь, и слуга зажег лампы, чей неровный желтый свет мерцал и колебался по всей длине веранды.

— Да разуйте же глаза, Божий Вы человек, — радостно громыхал Ботель. — Протрите их, как следует, да посмотрите, что я принес с рудника.

— Это все золото? — равнодушно спросил Сан Тельмо.

— Оно самое, четыре мешочка… Парочка — для Вас, и пара — для меня. Чистейший золотой песок… За половину такого мешочка дают прорву денег, так что мы отлично обеспечены, — Ботель любовно погладил мешочек рукой. — Поймите же, чудак-человек, что за последние двадцать дней, мы удвоили состояние. Неужели Вы не рады?.. Это надо отметить… Адела, тащи виски! — гаркнул Ботель. — Святый Боже, взгляните сами, быть может, это подбодрит и развеселит Вас. Такое чудо порадует глаз любому. Подумать только! Еще два мешка золотых крупинок! — Ботель погрузил руки в один из драгоценных мешочков, чтобы показать горсть сверкающих крупинок в подрагивающих от вожделения пальцах. — При виде золота я пьянею, мне довольно иметь его, а Вы из другого теста, Сан Тельмо, у Вас иные помыслы и стремления. И все же здесь, в этих мешочках, можно увидеть все, что Вам заблагорассудится: огромный дом в Рио, драгоценности, машины, одежду, украшения для своей женушки!.. Это похоже на сон!

— Вот виски… О, боже! — увидев золото, Адела радостно всплеснула руками. — Хайме, ты принес это только что?..

— Эй, ты, не суй сюда свои лапы! Не прикасайся к этому, ясно?.. Наливай, давай… и скажи Веронике, чтобы пришла сюда. Ей уже можно вставать и ходить.

Немного бледная, но спокойная и решительная Вероника подошла к столу. Даже в простом хлопчато-бумажном платье, одолженном ей сеньорой Ботель, она выглядела очень элегантной.

— Ха, а в юбках Вы ничего, даже миленькая, — доктор с видимым удовольствием оглядел Веронику с головы до ног, что не ускользнуло от ревнивых глаз Деметрио. — Росточком кажетесь повыше, что ли… Хотите немного виски?..

— Нет, благодарю Вас, — отказалась Вероника. — Для нас с Деметрио вполне достаточно стакана воды. Мы не можем пить, как вы, поскольку не привыкли к такому климату. Виски — худшая болезнь здешнего края.

— Вы будете пить воду, инженер? — хохотнул Ботель.

— Ни воду, ни виски. Спрячьте это золото туда, где оно лежало, доктор, и оставьте меня в покое. Все отлично знают, что я проклинаю золото этого рудника.

— Вашего мужа можно выставлять напоказ!..

— Да, верно…

— Но Вы не можете пить воду за первую партию золота, которую принес рудник с тех пор, как вы поселились в Мату-Гросу… Адела, поищи-ка бутылочку «Опорто», она должна быть где-то здесь!..

— Вот это мне очень даже по душе, доктор, — воскликнула Вероника. — Мы с Аделой с удовольствием выпьем «Опорто».

— Моя жена никогда не пьет.

— Она и не стала бы пить, но теперь Вы достаточно богаты для того, чтобы заказать ей коробку славного вина, когда будете заказывать виски.

— Хотите изменить мир? — хмыкнул Ботель. — Превратить меня в мужа из романтических романов.

— Не настолько, доктор, — серьезно ответила Вероника, — но Адела заслуживает чуть больше уважения с Вашей стороны.

— Да что Вы говорите? — Ботель задумчиво поскреб рукой затылок. — Может, прочтете мне лекции, или урок преподадите?..

— Я начну с уроков для Аделы…

— Вот как?..

— Мы задумали создать школу мужей. Думаю, отсутствие такой школы в Мату-Гросу — большое упущение…

— Хотел бы я посмотреть, как Вы будете убеждать индейцев в том, чтобы они не избивали полудюжину жен, которые обычно имеются у каждого вождя, — развеселился Ботель.

— Мы начнем с белых, у которых есть жены, и которые должны подавать индейцам хороший пример.

— Никогда не ожидал услышать что-нибудь настолько веселое, — заметил доктор.

— Вот «Опорто» и бокал, — сказала мужу Адела.

— Тащи еще один, себе, — приказал он.

— Мне? — удивленно переспросила Адела.

— Ну конечно, дура, не мне же! И не наливай мне эту топленую карамельку. Я буду пить, как всегда, чтобы поприветствовать эти желанные мешочки и сеньору Сан Тельмо. Черт возьми, как бы там ни было, а чертовски приятно, что в Мату-Гросу есть такая милашка!

В проеме двери снова появился Деметрио. Его хмурое лицо немного смягчилась, когда он смотрел на Веронику при желтом свете керосиновых ламп. Увидев, что Вероника выпила вино и вышла на веранду, Деметрио бесшумно пошел следом за ней.

— Вероника! — тихо позвал он.

— Что? — холодно ответила она.

— Ты хорошо себя чувствуешь?.. Думаешь, ты уже поправилась?..

— Вполне, так что можешь снова нападать…

— Вероника!..

— Враг уже на ногах, и с клинком в руке. Полагаю, это — единственная причина твоего интереса к моему здоровью, — язвительно заметила Вероника.

— Но ты выглядишь еще не совсем здоровой, — Деметрио озабоченно покачал головой.

— Как ты слышал, доктор Ботель считает иначе.

— Ты похудела. Это платье…

— Это платье сеньоры Ботель… Оно мне так же велико, как тебе — эта рубашка.

— Да, верно, — согласился Деметрио. — Именно такой нелепой мелочи нам и не хватало — одалживать одежду, да еще у кого!

— По-моему, мы должны поблагодарить чету Ботель за их любезность…

— Послезавтра приплывет пирога с нашим багажом, который мы оставили в Сан-Карлосе.

— Так быстро? Как же ты добился подобного чуда, ведь плыть вверх по реке очень долго?

— Деньги могут все.

— Ах да, конечно… я совсем забыла! — горько усмехнулась Вероника. — Когда ты женился на мне, ты был беден, как церковная мышь, и сказал, что я должна отвыкать даже от своей одежды, моей последней кокетливой частички. Я поверила тебе, и с радостью принесла себя в жертву. Я была слепа, и сходила с ума от любви!

— Вероника!..

— Не делай такое скорбное лицо, иначе ты упадешь в моих глазах и потеряешь свою репутацию… Вспомни, что что ты неумолим и беспощаден. Мы здесь одни, стоим друг перед другом, как в том символическом фехтовальном поединке. Тогда я слабо дралась, потому что любила тебя… Теперь же все иначе, и как верный враг, предупреждаю: не опускай шпагу и не проявляй ко мне ни малейшего снисхождения, потому что если я стану драться с тобой, то только для того, чтобы разбить тебе сердце, ранить тебя так же глубоко, как ранил меня ты!..

Глава 23

— С добрым утром, — поздоровался Джонсон.