— К несчастью, я приехала слишком поздно, но сейчас самое время узнать правду!

— Тетечка, тетечка, — Вирхиния бросилась к подоспевшей на шум донье Саре, — не верьте ей, она все врет, это клевета!

— Доченька, душенька моя, — засуетилась донья Сара. — Да что же это такое? Что они тебе сделали?

— Вероника сошла с ума и хочет отобрать у меня Джонни!

— Рассказывай, Вероника, — неожиданно раздался повелительный голос незаметно подошедшего расстроенного и взволнованного дона Теодоро. — Говори правду, но будь осторожна! Не говори того, что не сможешь доказать, потому что женщина, которую ты будешь обвинять, теперь жена Джонни.

— Я тоже Кастело Бранко, дядя! — побледневшая от гнева Вероника гордо выпрямилась. Она была необычайно спокойна, сурова и тверда, как и пожилой кабальеро, оскорбивший ее. — И этим именем, которое я уважаю, как свою собственную жизнь, клянусь, что с моих губ не сорвется ни одного лживого слова. До этой самой минуты я искала правду и только правду, — Вероника повернулась к сестре. — Ну же, Вирхиния, скажи всем правду, признайся, что ты была любовницей Рикардо Сильвейра!

— Что? — раздались возмущенные и изумленные голоса доньи Сары, Джонни и дона Теодоро.

— Сильвейра влюбился в тебя. Ты свела его с ума, а потом поставила перед ним условие: Рикардо должен был за короткое время разбогатеть, чтобы суметь жениться на тебе. А затем, пока он пытал счастья в дебрях сельвы, ты бросила его ради другого, более богатого, или которого считала более богатым. Ты бросила его ради Джонни, за которого вышла замуж из жадности и честолюбия, ведь ты не смогла бы лгать человеку, которого любила, если ты, и в самом деле, любила бы его.

— Только этого мне и не хватало услышать, — вышла из себя донья Сара. — Это уж чересчур! Довольно, Вероника, всему есть предел! Все это не имеет смысла! Вирхиния — ангел, и никто не поверит тому, что ты о ней говоришь. Но, ты, Вероника, в своем репертуаре! Ты приехала, чтобы огорчить нас в этот счастливый день.

— В этот счастливый день Джонни де Кастело Бранко женился на недостойной, подлой и низкой женщине! — смело и решительно ответила Вероника.

— Я запрещаю тебе оскорблять ее! — вспылила донья Сара. — Замолчи сейчас же!

— А я запрещаю тебе затыкать ей рот! — вмешался дон Теодоро. — Продолжай, Вероника! Какие доказательства, улики и аргументы есть у тебя, чтобы подтвердить свои слова?

— Нет сомнений, что только Вирхиния могла быть любовницей Рикардо, дядя! Джонни, разве не она наговорила тебе против меня? А ты, дядя Теодоро, почему ты не сказал мне ни единого слова? — упрекнула дядю Вероника. — Ты тоже поверил, что я виновна?.. Почему ты не позвал меня и на правах отца не расспросил? Почему вы все молчали, защищая позор и подлость?

— Я ждал признания с твоей стороны! — оправдывался дон Теодоро.

— Но как я могла признаться в том, чего никогда не совершала!

— Нет, совершала! — Вирхиния снова осмелела. — Тебе не удастся свести меня с ума! Это ты была любовницей Рикардо, и не можешь доказать обратное!

— Могу, и докажу! — Вероника достала платок. — Вот, смотри, это улика, которая выдает тебя! Взгляни на эту вещицу, смотрите все!

— Платок?

— Да, да, посмотрите на платок, тетя Сара. Это платок Вирхинии. Вы помните платки, на которых велели вышить ее инициалы? Возможно, дядя Теодоро и Джонни не вспомнят их, но Вы-то должны помнить!

— Действительно, это — платок Вирхинии, — задумчиво промолвила донья Сара.

— Этот платок принадлежал Рикардо Сильвейра. Он был единственной вещью Вирхинии, которую Рикардо увез с собой в Мату-Гросу.

— Это — неправда, неправда! — воскликнула Вирхиния. — Ты только что украла его. У меня как раз потерялись все платки. Ты лжешь, лжешь! Этот платок дала тебе Мария, она принесла его из гладильной!

— У тебя есть другие доказательства, Вероника? — спросил дон Теодоро.

— У меня есть все недостающие доказательства! — громко сказал Деметрио, твердым шагом входя в комнату.

— Инженер!

— Сан Тельмо! — в один голос воскликнули потрясенные дон Теодоро и донья Сара.

— Ты? — потрясенно прошептала Вероника. — Ты здесь, Деметрио?

— Здесь, и, слава Богу, пришел вовремя, чтобы хоть чем-то помочь тебе.

— Но как ты?..

— Богу было угодно, чтобы правда оказалась в твоих руках раньше, чем в моих. Я узнал ее лишь через несколько часов после твоего отъезда, и, не мешкая, пустился вдогонку за тобой. — Деметрио немного помолчал и обвел взглядом собравшихся в комнате людей, на чьих лицах застыл немой вопрос. — Рикардо Сильвейра был моим братом, — продолжил он, — и я поклялся на его могиле отомстить женщине, которая довела его до отчаяния и смерти. Так вот этой женщиной оказалась не Вероника, а Вирхиния де Кастело Бранко! У меня есть улики и доказательства. А этот платок, якобы украденный Вероникой, я сам швырнул ей прямо в лицо. Он был единственной зацепкой, единственным следом, по которому я мог найти вероломную, неверную любовницу брата, гнусную, честолюбивую мерзавку, которая не остановилась ни перед чем. Она пошла даже на самую грязную ложь, чтобы заполучить миллионое состояние хозяина этого дома. У Рикардо была с собой фотография любимой женщины, и на той фотографии была Вирхиния.

— Вы видели фотографию? — спросил дон Теодоро.

— Несколько человек видели фото и описали мне женщину, что была на ней.

— Это ложь, — отчаянно выкрикнула Вирхиния, собрав все силы.

— Я был свихнувшимся слепцом с того самого дня, когда услышал эту грязную клевету из уст Вирхинии! Я прятался в кустах и слышал, когда она лгала Джонни.

— Нет-нет, это неправда, — еле слышно пролепетала Вирхиния.

— Нет, правда! — зло выкрикнул Джонни; сейчас он был похож на разъяренного тигра. — В тот распроклятый, поганый вечер ты отвела меня вглубь парка и лгала мне. Твоя грязная ложь сбила меня с толку, свела с ума, потому я и не смог фехтовать с Вероникой. Я впал в тоску, меня душили боль и гнев, а рапира выпала из рук.

— А я ее подобрал, — подхватил Деметрио. — Мне тоже было больно, как и Вам. Боль пронзала мою душу, я страдал, как и Вы, и мне было жаль Вас. Я, Ваш соперник, Ваш враг, человек, которого Вы ненавидели, был единственным, кто мог понять глубину Ваших страданий.

— О, боже! — потрясенно охнула Вероника, поднося руку к губам.

— А потом, что потом? — нетерпеливо спросил Джонни.

— Потом? — на миг Деметрио запнулся и сжал кулаки, вспоминая пережитый ужас. — Потом я тоже страдал, мучился и терзался. Я хотел уехать и отказаться от мести, но это было невозможно. Мои любовь и ненависть были равны, они сковали меня цепями, связали по рукам и ногам, но этого было мало. Судьба безжалостно посмеялась надо мной, ибо неожиданно я понял, что Вероника действительно меня любит.

— Деметрио! — еле слышно прошептала она.

— Да-да, она меня любила, а я безумно любил ее! — твердым голосом продолжал СанТельмо. — Никто и никогда не любил так сильно, как я, но моя любовь была прóклята, отравлена, и я мог лишь присоединиться к своей ненависти и раздувать пламя этого костра! Так мы поженились, направились в Мату-Гросу и жили хуже, чем в аду. И все это — из-за Вас, — Деметрио шагнул к Вирхинии, но никто не встал на его пути. Вирхиния, пошатываясь, пятилась назад. Никто не мешал Деметрио, словно все негласно заключили пакт, отдав Вирхинию на откуп праведной мести. — Я поклялся, что Вы оплатите каждую слезинку, пролитую моим братом, поклялся, что его боль и позор падут на Вас стократно. Я дал себе клятву затащить Вас в нищету, издевательства, унижения, в ужас сельвы, во все то, что стерпел из-за Вас мой благородный брат, вручивший Вам свое по-детски чистое и искреннее сердце. Но Вы столь низки и ничтожны, что не заслуживаете даже мести. Не стоит из-за Вас приносить в жертву свою жизнь. Такая женщина, как Вероника, была бы достойна моей мести, а Вы — нет, для мести Вы слишком презренны!

— Джонни, Джонни, защити меня! — слабо простонала Вирхиния, закрыв лицо руками и продолжая отступать.

— Вы заслужили тысячу смертей, — жестко продолжал Сан Тельмо, не обращая внимания на жалобные стоны и мольбы, — но теперь не я один должен требовать расплаты. Есть и другие, кого Ваша подлость и злоба заставили страдать. Я не смог бы мстить Вам, хоть Вы и разбили мне сердце, разрушили мою жизнь, довели до позора и смерти брата, превратили меня в чудовище, которое ранило и оскорбляло ту, что любила… Нет, не смог бы, ибо то зло, что Вы мне причинили, слишком велико… — Деметрио резко замолчал и отвернулся от Вирхинии.

— Вероника, — робко начал он и посмотрел на жену умоляющим и пылким взглядом.

— Нет-нет, Деметрио, не сейчас, — Вероника в смятении покачала головой. — Я слышать тебя не могу, оставь меня!

— Вероника! — эхом откликнулись остальные.

— И Вы все тоже оставьте меня, будьте милосердны, — Вероника выбежала из комнаты, и Деметрио, как одержимый, бросился за ней, опьяненный отчаянием и неизвестностью. Так же отчаянно, рискуя жизнью, он совсем недавно продирался сквозь лесные дебри в безнадежном желании догнать жену.

Глава 27

Вероника, не отвечая на приветствия и замечания знакомых, стремительно прошла через холл под изумленными взглядами гостей. Ей было все равно, что скажут или подумают люди, она старалась убежать от себя, а возможно, от крика своей души. Девушка яростно боролась с неистовым желанием вновь и вновь слушать взволнованный и печальный голос, звучавший за спиной.

— Вероника, постой, выслушай меня, — безнадежно повторял Деметрио. — Месье Бело! — в полном отчаянии окликнул он француза, семенившего рядом с ней.

Бело остановился, и Деметрио тоже последовал его примеру. Стоя в нескольких шагах друг от друга, мужчины обменялись вызывающими взглядами.