Он медленно двинулся по коридору в сторону лестницы. Здравый смысл подсказывал Мэг, что она должна пожелать Паркеру спокойной ночи и удалиться к себе. Желание и искушение побуждали ее догнать его и пойти с ним рядом. Желание и искушение возобладали над здравым смыслом.

На полпути к первому этажу Паркер спросил:

– Вы видели новую партнершу деда по шахматам?

– Вы имеете в виду миссис Феннистон? – Мэг удивилась, что Паркер не спрашивает ее о детях. – Она моя знакомая по Лас-Вегасу, пожалуй, мы почти подруги, миссис Феннистон присматривала за моими детьми.

Паркер с любопытством посмотрел на нее. Они вышли в вестибюль и направились в сторону библиотеки.

– Мой брат знал?

– Что у меня есть дети?

Паркер кивнул. Мэг сделала то же самое. Чем меньше слов, тем лучше.

– Должно быть, Жюль очень изменился, – мягко заметил Паркер.

Обычно суровые складки вокруг его губ тоже смягчились. У дверей библиотеки он помедлил и пропустил Мэг вперед.

– Ну и кавардак они устроили, правда? Действительно, обычно безупречную комнату было трудно узнать. Но нарушение строгого порядка пошло ей только на пользу, библиотека выглядела уютнее и гостеприимнее. Мэг прошла за Паркером к одному из двух двухместных диванов, стоящих перед камином. С того, на котором они сидели в прошлый раз, подушка была снята – дети положили ее в свой «шатер».

Казалось вполне естественным, что они делают что-то вместе. Со стороны их легко можно было бы принять за супругов, которые пришли в библиотеку отдохнуть и расслабиться после того, как дети легли спать.

Мэг захлестнули эмоции. Тед так часто задерживался на работе допоздна, что она обычно укладывала детей одна. Именно Мэг придумала ритуал разговора на подушке. Сегодняшний вечер с Паркером словно позволил ей одним глазком заглянуть в мир несбыточной мечты.

Усилием воли Мэг заставила себя посмотреть в другую часть комнаты, туда, где на большом письменном столе стоял компьютер. Паркер такой же трудоголик, как Тед. Вряд ли он пришел домой намного раньше девяти. Да, сегодня вечером Паркер был так добр, что присоединился к ним. Однако Мэг не так глупа, чтобы строить воздушные замки. Она села в угол дивана и подобрала под себя ноги. Миссис Феннистон, дай ей Бог здоровья, привезла кое-что из одежды Мэг, в том числе ее любимые лиловые леггинсы и просторную футболку. Пусть на фоне шелковой гобеленовой обивки и изящного резного дерева дивана ее удобный домашний наряд смотрелся несколько странно, зато в нем Мэг чувствовала себя вольготно и в безопасности.

Паркер сел на вторую подушку дивана, закатал рукава еще выше и, не глядя на Мэг, сказал:

– Сегодня я многому у вас научился.

– Правда?

Его замечание удивило Мэг. Она ожидала, что он станет дальше расспрашивать ее о детях, о планах на будущее. Паркер совершенно не производил впечатление человека, опасающегося вмешиваться в чужие дела – уж во всяком случае, не тогда, когда эти дела пересекаются с его собственными. Как-никак он Понтье.

Паркер повернулся к Мэг, положив одну руку на спинку дивана. Его поза так живо напомнила Мэг о той, другой ночи, что она невольно затаила дыхание. Как же ей хотелось наклониться и оказаться в его объятиях! Но Мэг удерживала гордость. Быть отвергнутой больно, и даже очень.

Рука Паркера лежала на спинке дивана, не касаясь спины Мэг. Почувствовав, что Мэг немного напряглась, он понял: она не готова к его прикосновению. Еще бы, в прошлый раз он повел себя как идиот. Узнав Мэг поближе, Паркер не мог упрекнуть Жюля за то, что тот влюбился в эту милую, невинную женщину, разительно непохожую на всех женщин, которых он знал раньше.

– Теперь ясно, почему вы так хорошо поладили с Гасом. Мне следовало догадаться, что у вас есть дети. Кто еще мог бы найти к нему подход, как не мать троих детей?

– Ну, одно не обязательно следует из другого, – заметила Мэг, наматывая на палец длинный локон.

«Интересно, она представляет хотя бы отдаленно, как на меня действует этот жест?» – подумал Паркер.

– Разве нет? – тихо спросил он, вовсе не желая углубляться в споры по поводу логики. С куда большим удовольствием Паркер передвинул бы руку со спинки дивана на плечи Мэг и обнял ее. Но он ждал более благоприятного момента.

– Насколько я понимаю, его мать не знает, как с ним обращаться.

– Это верно, – согласился Паркер. – Вероятно, все-таки умение обращаться с детьми не заложено в человеческих генах и не проявляется автоматически вместе с рождением ребенка.

Ему удалось произнести эту фразу без намека на резкость – на Тинси он давным-давно махнул рукой. Сейчас Паркера больше заботила тень, набежавшая на лицо Мэг. Он знал, что разбередил очень глубокие, старые раны. Подавшись вперед, Паркер взял ее руку в свою.

– Я сказал что-нибудь не то?

– Все нормально. – К радости и облегчению Паркера, Мэг не отдернула руку. – Просто, наверное, когда ты сирота, трудно остаться равнодушной к подобному утверждению. Я давно перестала терзаться по этому поводу, но все-таки даже сейчас иногда задумываюсь, почему же все-таки родители от меня отказались. На свете очень, очень много мужчин и женщин, которым просто не следует становиться родителями. Так что нет, материнский инстинкт не появляется вместе с рождением ребенка.

Паркер погладил ее по руке.

– Мне жаль, что вам пришлось пережить эту боль, но вы прекрасная мать.

– Спасибо. – Мэг слегка потянула руку к себе.

– Хотите, чтобы я отпустил вас?

Мэг подняла на него глаза. Некоторое время она молча вглядывалась в его лицо, очевидно, обдумывая вопрос, потом ее губы тронула нежная улыбка.

– Честно говоря, нет.

Паркер перевернул ее руку ладонью вверх и провел пальцем вдоль извилистой линии, идущей от запястья к указательному пальцу.

– А еще вы сегодня научили меня играть в «понарошку».

– Правда?

Паркер поднял ее руку и коснулся губами кончиков пальцев. Мэг затрепетала. Другой рукой он обнял ее за плечи и привлек ближе к себе, стараясь не слишком прижимать. Паркер знал, что Мэг пуглива и часто непредсказуема, а сегодня он совсем не хотел бы отпугнуть ее.

– Вы собираетесь меня поцеловать или это только игра моего воображения? – прошептала Мэг, поворачиваясь к нему и приподнимая голову.

– Эта часть, – Паркер приблизил к ней свое лицо, – будет уже не понарошку.

Паркер не мог даже представить себе, что ее поцелуй будет так сладок. Он был сладким, трогательно несмелым и потому еще более завораживающим. Но когда он обнял Мэг крепче и обвел языком контуры ее губ, от ее нерешительности не осталось и следа. Мэг приоткрыла губы, и Паркеру пришлось собрать всю силу воли, чтобы не ворваться в ее рот слишком стремительно. Их языки вступили в игру. Он слышал, как Мэг вздохнула. Паркер положил одну руку ей на затылок и продолжал целовать ее до тех пор, пока сила собственной страсти не вынудила его остановиться. Если бы Паркер не отстранился, то не смог бы сдержаться и взял бы Мэг здесь и сейчас, прямо на диване, при открытых дверях библиотеки.

Когда он оторвался от ее губ, Мэг посмотрела на него удивленными, потемневшими от страсти глазами.

– Ох… А вы уверены, что это было не понарошку? Паркер покачал головой, снова взял ее за руку и сказал низким, глухим голосом:

– Вы не против, если я запру дверь?

Мэг облизнула губы, по-видимому, поняв, что он имеет в виду. Воспользуется ли она случаем, чтобы сбежать? Напомнит ли ему, что когда они в прошлый раз были близки так же, как сейчас, именно он ее оттолкнул. Паркер мысленно чертыхнулся, полагая, что ему следовало бы напомнить себе самому обо всех причинах, по которым Мэг следует уйти. Однако сейчас, когда он видел, что в ее глазах горит страсть, а губы покраснели и стали влажными от его поцелуев, Паркер меньше всего был способен внимать доводам рассудка.

Его телом управлял сейчас не рассудок. В ожидании ее ответа Паркер заерзал на сиденье, прекрасно понимая, что его возбуждение более чем очевидно. Не сказав ни «да», ни «нет», Мэг встала с дивана и как в замедленном кино пошла к двери.

Паркер готов был волосы на себе рвать от досады.

Она закрыла дверь и повернула в замке ключ.

Прислонившись спиной к двери, она опустила руки. Мэг не считала себя импульсивной натурой, но когда чего-то хотела, то не скрывала это от самой себя. Не многие из тех, кого знала Мэг, решились бы воспользоваться предложением Жюля. И уж конечно, ни одна женщина не отвернулась бы от Паркера, во всяком случае, Мэг не могла такого представить себе. Паркер двинулся к ней, не отрывая взгляда от ее глаз. Мэг вдруг поняла, что он нуждается в поощрении. Паркер жаждет знать, что она хочет его. От этой мысли у нее слегка закружилась голова. Мэг протянула руки, и Паркер привлек ее к себе.

– В тебе есть что-то особенное, – прошептал он в промежутке между поцелуями.

Мэг целовала Паркера, наслаждаясь крепостью его объятий, прикосновением его заросшего щетиной подбородка к своему лицу, смакуя едва ощутимый запах того же одеколона, который она помнила по другой ночи.

– Прости, если что не так, – продолжал Паркер, – но я хочу тебя.

Мэг кивнула, касаясь щекой его груди. Паркер медленно подводил ее к середине комнаты. Возле построенного детьми шатра из одеял он остановился.

– Мне не помешает еще один урок игры в «понарошку», – сказал он.

В окна библиотеки стучали дождь и ветер, но Мэг в объятиях Паркера наслаждалась ощущением тепла и защищенности. Наверное, она повредилась в уме, потому что как раз сейчас ей следовало побеспокоиться о том, что он подумает о ней утром.

Целуя ее шею, Паркер проложил дорожку до того места, где кожа скрывалась под хлопковой тканью футболки, потом взялся за нижний край длинной футболки и стал поднимать его до бедер, до талии. У Мэг захватило дух.

– Вот так и играют в «понарошку». Берут то, что существует на самом деле, и к нему прибавляют то, чего нет, но что вам хочется, чтобы было.