Елена Хантинг - Ложь за ложь

Я бы очень хотела вот именно сейчас не волноваться. Ладони вспотели просто неприлично (признаться, кое-какие иные части тела у меня тоже намокли). Я взглянула на себя в зеркало кабины, проверяя, нормально ли растушевался консилер, которым я потыкала под глазами. Сегодня утром я только в лифте и спохватилась, что вышла из квартиры с двумя полосками поперек щек – вроде черных полос у футболистов, только телесного цвета.

Дверцы разъехались, и я вышла, пробормотав приветствие ожидавшим в холле соседям. Разумеется, среди них оказался и Уолтер. Вместо того чтобы войти в лифт, он пропустил всех вперед и крепко меня обнял.

Через окно на первом этаже я видела Эр Джея, сунувшего руки в карманы, сузившего глаза и наблюдавшего за нашими объятиями. Я отпустила Уолтера первой и шагнула назад; он тут же шагнул вперед.

Ну, нет у человека понятия личного пространства.

– Хорошо выглядишь. Собралась куда-нибудь? – спросил Уолтер, взявшись за кончик моей косы и, соответственно, почти касаясь моей груди.

Я снова покосилась на окно. Эр Джей практически прижался лицом к стеклу. Будь у него суперсила, не сомневаюсь, из глаз вылетели бы лазерные лучи, оставив Уолтера без руки.

– На кофе.

– Везет кому-то. – Уолтер наигранно подмигнул мне. – Когда вернешься? Я могу зайти в гости, посмотрим «Рискуй!».

– Давай не сегодня, ладно? Я точно не знаю, когда вернусь, и уже несколько ночей я мало сплю.

Улыбка Уолтера дрогнула.

– Конечно-конечно. Звони, если передумаешь. У меня пакет попкорна с солью и сахаром и особый мятный горячий шоколад, который тебе нравится…

– Мило. – Я вызвала для него лифт. – Я позвоню.

– Буду ждать. – Уолтер наклонился и поцеловал меня в щеку, прежде чем я успела отпрянуть.

К счастью, раздался звоночек, означавший, что лифт прибыл.

Эр Джей ждал меня у подъезда. Я незаметно оглянулась и с облегчением увидела, что Уолтер уже вошел в лифт. Он помахал мне на прощание, и тут Эр Джей привлек меня к себе и обнял. Улыбка сползла с лица Уолтера, как яичница с тефлоновой сковородки, но дверцы лифта сомкнулись перед ним.

– Твой приятель? – спросил Эр Джей.

– Да. Приятель. – Я поправила сумку на плече. Мне хотелось прибавить, что это не его ума дело, но я удержалась.

– Айтишник, что ли?

Я нахмурилась:

– Откуда ты знаешь?

Эр Джей усмехнулся:

– Угадал.

– Уолтер вполне нормальный человек. Не каждый сложен как греческий бог и выбивается в знаменитости.

Стану я нянчиться с его самолюбием! На основании того, что я узнала в результате Интернет-поисков (а это все, чем мне приходится довольствоваться, раз я понятия не имею, где у Эр Джея заканчивается ложь и начинается правда), добрая половина женского населения Чикаго в курсе, какое у него прекрасное тело. Я повернулась и пошла к ближайшему кафе. Там у меня знакомые бариста, и клиенты в основном постоянные, так что все нормально.

Эр Джей поймал меня за руку:

– Прости, я… ревную и придираюсь к мелочам.

Я поджала губы, стараясь не поддаваться бабочкам, всполошившимся в животе.

Эр Джей положил руку мне сзади на талию, вызвав внутри новый взрыв невидимых бабочек, открыл мне дверь и заплатил за кофе и булочки, хотя я попросила принести чай без кофеина – в последнее время не могу заснуть, зарядившись кофеином в середине дня.

Эр Джей выбрал столик в углу. Не успела я снять куртку, как к нам подошли два подростка и попросили автографы. Следующие полчаса Эр Джея дергали каждые две минуты, прося сфотографироваться или что-нибудь подписать. Тинейджеры, студенты, взрослые мужчины и лебезящие женщины, которые, не скрываясь, строили ему глазки, будто я не сидела здесь же за столиком, – это было в высшей степени неудобно и неприятно, но одновременно это многое объясняло.

Такова его жизнь. Так бывает каждый раз, как Эр Джей куда-нибудь идет. Это реальность, в которой он существует, и приходилось допустить, что бывает и гораздо хуже в зависимости от того, куда он идет и с кем. Мне вспомнились десятки фотографий, которых я насмотрелась в Интернете, и я нехотя (очень неохотно) внутренне согласилась – Эр Джей почти лишен возможности завести отношения, где присутствовало бы хоть какое-то подобие партнерского равенства.

Он не может знать, интересуются ли им самим или только его известностью – разве это не ответ на вопрос, который не дает мне покоя? Эр Джей, с которым я познакомилась на Аляске, был добрым, милым и отнюдь не небожителем, поэтому происходящее не укладывалось у меня в голове. Вот как он живет на самом деле… Я отодвинулась, не в силах выдержать напиравшую толпу, и наблюдала со стороны, как Эр Джея одолевали поклонники. Он держался снисходительно, покладисто и обаятельно, но я угадывала его раздражение – щеку дергал тик. Ради селфи со звездой люди буквально давили друг друга. Наконец, когда посетители кафе с ним нафотографировались и Эр Джей подписал все бейсболки и клочки бумаги, которые ему подсовывали (клянусь, я видела даже пару журнальных разворотов), он обратился ко мне со страдальческой улыбкой:

– Нет ли поблизости менее людного места? Зря я не надел бейсболку, в ней меня меньше узнают.

– Здесь рядом парк, можем туда пойти, – предложила я.

В квартиру ко мне он сегодня не поднимется. А может, и никогда не поднимется, смотря до чего мы договоримся.

Я зашла в туалет в кафе, а когда вернулась, Эр Джей уже стоял с двумя картонными стаканами. Я не знала, как поступить. Уолтер довольно мил, ему не приходится надолго уезжать по работе, он не привлечет ничьего внимания и не соберет толпу, если пойти с ним в кафе. И он ни разу не предъявлял мне никаких претензий по поводу моей нынешней ситуации и откровенного нежелания вступать в новые отношения.

Я решила поговорить с Эр Джеем начистоту – это единственный способ выяснить, серьезно ли он настроен. Если правда ему не понравится, он снова исчезнет из моей жизни, и все.

В парке мы отыскали свободную скамейку. Напротив, у игрового комплекса, сидели молодые родители, но к нам никто не подходил и не мешал.

– Извини за… это. Надо было мне догадаться сразу идти в парк. Не всегда набегает столько народа, но скоро начало нового сезона, идет активная реклама… Я всячески сторонюсь СМИ, но капитану команды сложно не попасть на медиарадар. – Эр Джей положил руку на спинку скамьи, задев пальцами мое плечо.

– Можно тебя спросить? – начала я, теребя картонный ободок стакана и ковыряя край, чтобы не глядеть на Эр Джея (при виде его красивого лица пропадало всякое желание скандалить).

– Да, конечно.

– Я не понимаю, почему ты так упорно ходишь за мной, если можешь выбрать буквально кого угодно. Кто я для тебя, кроме как случайная знакомая, с которой ты шесть недель притворялся кем-то другим?

– В том-то и дело, Лейни, что не притворялся. Я солгал насчет своей профессии, но в остальном я был собой, таким, каков я есть.

– Да неужели? А только что в кафе ты кем был? Неужели подобное столпотворение начинается всякий раз, стоит тебе куда-то прийти?

– На Аляске мне чертовски захотелось, чтобы кто-то взглянул на меня по-настоящему, и мне показалось, что ты видишь меня взаправдашнего. Я никогда не чувствовал себя более реальным, чем когда был с тобой.

Я невольно вспомнила, как в наши недели вместе и я чувствовала себя особенной, красивее и лучше обыкновенного. С Эр Джеем было надежно, и обращался он со мной как с королевой.

– Я должна тебе кое-что сказать. – Собираясь с мужеством, я стиснула стакан с горячим чаем. Я уже не знала, кем хочу видеть Эр Джея – человеком, с которым я провела несколько незабываемых недель, или лжецом, который вновь свалился мне на голову. Оба варианта по разным причинам представлялись сложными.

– Я слушаю.

Я подняла голову, чтобы видеть реакцию Эр Джея, потому что – к добру ли, к худу ли – это и решит дело.

– У меня есть сын.

– Чего?!

Не знаю, что я ожидал услышать: может, что-то вроде «я тебя до сих пор люблю», или «я по тебе соскучилась», или «я раньше работала в цирке клоунессой», но вот на наличие сына у меня фантазии не хватило.

– Его зовут Коди. – Лейни поставила стакан с чаем на скамью и вынула из кармана телефон. Руки заметно дрожали, пока она вводила пароль. – Родился четвертого апреля, на десять дней раньше срока. Беременность протекала хорошо – я чувствовала себя прекрасно, врач попалась замечательная, все меня очень поддерживали… Родные, понятно, сперва не обрадовались, но куда деваться – смирились. – Глядя в телефон, она продолжала говорить, будто не в силах больше сдерживаться. – Я только месяца через два поняла, что беременна. Я списывала недомогание на любовную тоску, но когда не пришла очередная менструация, я пошла к врачу, и… – она прижала телефон к груди. – Ему уже четыре месяца.

Я вдруг разучился дышать от мощного дежавю, накрывшего меня как волной: Сисси, часть вторая, только хуже, потому что с Лейни я провел шесть недель, занимаясь любовью на каждой пригодной поверхности. Мы пользовались презервативами, кроме одного случая, когда имело место, можно сказать, проникновение – одно-единственное, незабываемое, приятнейшее проникновение. Но на следующий день у Лейни начались месячные, длившиеся три дня, поэтому любые опасения мы отбросили сразу. И сейчас я был настолько оглушен и взбешен, что у меня вырвалось:

– Ты мне мозги решила отыметь, что ли?

Мимо пробежал маленький мальчишка, которого догоняла мамаша, смерившая меня взглядом.

– Извините, – буркнул я и повернулся к Лейни, понизив голос: – У тебя чувство юмора такое, что ли? Если этот Уолтер твой дружок или, блин, гражданский муж, тогда нечего тут со мной сидеть!

На руке Лейни не было кольца, и если ребенку четыре месяца, получается, она залетела в день моего отъезда, что ли?!

Лейни глядела на меня как на буйнопомешанного: