– Ладно, сейчас переоденусь.

– А? Что? Подожди, не надо переодеваться, ты восхитительно выглядишь!

Она фыркнула и смущенно пригладила платье на животе.

– Я уже не та, что прежде.

– Единственную разницу я вижу здесь, – я похлопал себя по груди. – И пожалеть об этом я никак не могу.

– Погоди, вот перестану кормить, и останутся два уха спаниеля…

Оттолкнувшись, я встал с кресла-качалки (удивительно удобные и усыпляющие штуки) и подошел к Лейни:

– Довольно самоуничижения. Ты красавица, мой организм не лжет, – я показал на брюки, топорщившиеся в паху.

Взгляд Лейни невольно метнулся туда, и румянец, по которому я так тосковал, залил ее щеки. Она опустила голову.

– Ты уже довольно давно не видел меня обнаженной. Там все изменилось.

– Это приглашение, провокация или констатация факта?

Лейни положила мне ладони на грудь. На мгновенье мне показалось – она хочет меня утихомирить, но вдруг я услышал:

– Пожалуй, всего понемногу.

– Приглашение с провокацией я принимаю, но с констатацией факта не согласен. Может, ты видишь себя иначе, чем я? – Я погладил ее рассыпавшиеся по плечам волосы, обрадованно уловив легкую дрожь и беззвучный стон.

– Это ты на груди загляделся и, кроме них, ничего не видишь!

– Груди потрясающие, – проверяя обстановку, я задержал руку на талии, – как и все остальное.

Подавшись ко мне, Лейни приподняла лицо – большего мне не понадобилось. За прошедшие недели я много раз целовал ее в щечку, но впервые после нашего прощания на Аляске мне выпала возможность поцеловать Лейни по-настоящему.

Я нежно обвел большим пальцем абрис ее лица и нижнюю губку, наслаждаясь предвкушением, а затем наклонил голову и коснулся ее губами. Миллион воспоминаний захлестнул меня от тихого всхлипа Лейни и ногтей, впившихся мне в затылок. Как каждый поцелуй, таящий намерение превратиться в нечто большее (и даже те, которые не превратились), этот был нежен и сладок. Лейни была прежней, и вкус ее был прежним, только лучше, потому что это был вкус чего-то моего, домашнего очага, любви.

Я остро ощущал отсутствие Коди – на этот раз некому было лишить родителей секса, и при мысли, что мы совершенно одни, напряжение, сводившее меня с ума, сосредоточилось в области брюк. Лейни прижалась ко мне бедрами и тихо застонала. Ее пальцы проникли в мои волосы и крепко ухватились, а язык принялся играть с моим. Два или три бархатистых прикосновения быстро превратились в самый смелый, нешуточный флирт. Словно подростки, закинувшиеся экстази, мы не могли насытиться друг другом. Лейни потянула за мою рубашку, высвободив ее из брюк. Ее руки проникли под полы рубашки, гладя меня по спине. Вскоре Лейни принялась дергать пряжку моего ремня.

Я прервал поцелуй, и Лейни замерла, вцепившись в брюки у пояса, совсем рядом с моей сумасшедше твердой эрекцией. Несколько секунд мы, задыхаясь, смотрели друг на друга.

– В спальню? – предложил я.

– На полу, на диване, на кухонном столе – мне все равно!

Я подхватил ее и заплел ее ноги вокруг себя. Мы снова начали целоваться. Я хотел бы написать, что, оказавшись в спальне, мы все сделали красиво, но это неправда: я бросил ее на край матраца и кинулся за ней, когда Лейни отползла на середину кровати.

Юбка задралась, открыв атласные, с кружевом, трусики – такие я мечтал стащить с нее зубами, что непременно станет частью основного замысла, если я смогу замедлиться со сверхсветовой скорости до сверхзвуковой.

Пока Лейни справлялась с пуговицей брюк, я растянул галстук и, не заботясь о грациозности движений, сдернул его через голову и торопливо расстегнул рубашку. Лейни повела замочек молнии вниз, и от этой металлической вибрирующей щекотки член буквально задергался.

Без всякого жеманства прекрасные нежные руки Лейни нырнули под резинку моих боксеров, обхватили ствол и выпустили член на свободу. Не закончив и первого поглаживания, она наклонилась и взяла головку в рот, нежно посасывая.

Я простонал серию самых грязных ругательств, отчего Лейни покраснела и улыбнулась (я почувствовал это членом). Затем она взяла меня глубже, лаская рукой и ртом. На секунду она выпустила меня – от этого приема у меня всегда яйца готовы были взорваться (я не испытывал этого больше года, но помнил и зрительно, и чувственно и воскрешал в памяти это сочетание, переключаясь в режим самоудовлетворения), и я стянул с нее платье через голову. Лейни снова принялась умопомрачительно ласкать меня ртом.

На последних каплях рассудка я кое-как справился с застежкой бюстгальтера, желая, чтобы Лейни была голенькая, как и я. Лямки скользнули по ее рукам, и лифчик упал на кровать между нами.

– Господи, как же я по тебе скучал!

Она выпустила меня изо рта, чтобы проговорить «Я тоже», и вновь вернулась к своему занятию.

Как только ее груди закачались свободно, моя выдержка сорвалась в штопор, и я издал предупреждающий рык, что вот-вот кончу. Разрядившись, я словно спрыгнул со скоростного секс-поезда: в голове прояснело.

– Слушай, это было классно!

Я уложил Лейни на кровать, уже не торопясь, раз девяносто процентов моей крови не скапливалось к области ширинки. Я ласкал ее груди, такие роскошные, полные и тяжелые, и покрывал их поцелуями.

– Только не сжимай, если не хочешь в лицо струю молока, – проговорила Лейни, задыхаясь. Я засмеялся ей в кожу.

– А целовать и лизать можно?

– Это пожалуйста, но сейчас там все очень чувствительное, так что будь осторожен.

Я отдал грудям все внимание, полностью ими зачарованный, упиваясь тем, что они наконец-то безраздельно принадлежат мне, о чем в последнее время я не мог и мечтать. Лейни извивалась подо мной, закинув ноги мне на спину и порой стискивая пальцы, путавшиеся в моих волосах.

Понемногу я опустился ниже, покрыв поцелуями ее животик, и, как и задумал, стянул ее трусики зубами и ласкал ее нежный центр, пока Лейни не кончила.

Дотянувшись до тумбочки, она открыла ящик и, пошарив, вынула упаковку презервативов. Я почувствовал острый укол ревности.

Лейни приложила ладонь к моей щеке и заставила поглядеть на нее.

– Я купила их, когда ты начал приходить каждый вечер. Хотела быть готовой – на случай, если мое самообладание испарится и произойдет что-нибудь подобное.

С огромным – и незаслуженным – облегчением я устроился между ее бедер, почти непроизвольно сделав волнообразное движение:

– Как же мне тебя не хватало… Как же мне не хватало нас…

– Мне тоже.

Я открыл коробочку и надорвал квадратик. Лейни отобрала у меня презерватив и уперлась мне в грудь, заставив сесть. Она надела мне кондом и, вместо того чтобы потянуть меня на себя, села верхом мне на колени, медленно нанизавшись на член.

И мы снова стали «единой плотью», соединенные самым интимным образом, какой только может быть, будто и не расставались. Разделявший нас год исчез. Мы начали медленно двигаться, поймав ритм, позволявший целоваться, ласкать и вдыхать запах друг друга. Лейни кончила первой, и мне удалось увидеть, как ее захлестнула волна блаженства. Мне этого ужасно не хватало – я вообще тосковал по ней, но чувство, будто в мой мир вернулся изначальный порядок, подтвердило то, что я давно знал: Лейни – моя половинка.

Я не сводил с нее глаз, когда и меня накрыл оргазм, а потом мы долго сидели обнявшись, целуясь, ласкаясь и вспоминая друг друга через прикосновения.

Я приподнял ее лицо и встретился с удивительным шоколадным взглядом.

– Я люблю тебя, Лейни.

Она чуть улыбнулась:

– Я тоже тебя люблю.

– Я собирался сказать еще на Аляске, но мне не хватило времени, – признался я.

– Ну, теперь-то ты можешь говорить мне это сколько хочешь, да?

Когда мы поднялись с кровати, времени оставалось в обрез, хотя в ресторане столик для меня все равно придержат. Пока мы ждали лифт, Лейни разглядывала себя в зеркале в холле.

– О боже, это ты оставил? – наклонив голову влево, Лейни уставилась на свою шею.

Я сзади обнял Лейни за талию и прижал к себе.

– Я ничего не вижу, но если хочешь след, я буду более чем счастлив его оставить.

Я пощекотал носом ее шею и прикусил, как раз когда дверцы лифта со звонком разъехались. Лейни толкнула меня локтем, заставив выпрямиться, и только тут я увидел, что в лифте стоит Уолтер.

Лейни прикрыла шею ладошкой.

– Привет, Уолтер.

Ну, сейчас начнется потеха.

– Лейни, – ровно сказал Уолтер и коротко кивнул мне, отведя руку назад и словно ища что-то у себя за спиной. Через секунду он выдернул оттуда миниатюрную брюнетку, прижал ее к себе и неловко обнял за плечи.

– Это моя ку… девушка, Урсула.

Глаза у его «девушки» стали вдвое больше отпущенного природой, и она недоуменно взглянула на него. Уолтер сжал ей плечи, и Урсула поморщилась.

– Мы ходили на ужин, а теперь идем смотреть «Рискуй!» – Уолтер повернул голову: – Верно, милая?

– Э-э, да… – Взгляд Урсулы заметался между мной и Лейни, и брови взлетели к волосам: – А это и есть твоя соседка напротив?

– Нам пора, шоу начинается, не пропускать же начало! Рад был видеть, Лейни… – он с ненавистью поглядел на меня и вывел Урсулу из лифта. – Эр Джей.

– Пока, Уолтер, приятно было познакомиться, Урсула, – отозвалась Лейни и поглядела на меня, приподняв брови.

Мы вошли в лифт. Дверцы начали закрываться, когда до нас донесся щебет Урсулы:

– Это что, тот самый Рук Боумен?! Ой-й-й-й, как я хочу его автограф! А с ним, значит, та самая Лейни, с которой ты встречался? Какая хорошенькая! Понятно, отчего ты ходишь как в воду опущенный. Ну, хоть матери ты о ней не успел рассказать, и то хорошо…

Дверцы сомкнулись, и я нажал кнопку первого этажа. Мы молчали. Лифт тронулся, и только тогда я сказал:

– Ну и ну…

Лейни сморщилась:

– Да, неловко вышло.

– Главным образом, для Урсулы. Судя по явному фамильному сходству, она ему не подружка, – я постучал пальцем по носу («неправду носом чую»), обнял Лейни за талию и привлек к себе. – Ты с ним тоже «Рискуй!» смотрела?