Линда Трент - Лучшие подруги

Челси вспомнила свой последний разговор с Карен.

– Ты, должно быть, все придумал. Может, вам всем вместе отправиться в отпуск? Забыться на какое-то время. Школа закроется через полмесяца. Вы могли бы съездить и посмотреть, как цветут рододендроны.

– Карен говорит, что у нее аллергия на подобные штучки.

– Она могла бы взять с собой необходимые лекарства. – Челси пыталась казаться абсолютно спокойной, но ее бесило поведение Карен, думающей только о себе, о своих прихотях и сумасбродствах.

Казалось, Райн устал от такой семейной жизни.

– Она говорит, что от этих лекарств ее тянет ко сну. Для нее лучший отдых – отдых на Багамах или на каком-нибудь другом известном курорте, где все вокруг заполнено туристами.

Челси лишь невесело хмыкнула в ответ. «Лучше держать язык за зубами», – подумала она.

– Я догадываюсь, о чем ты думаешь, – сказал Райн. – Супруги должны прислушиваться друг к другу! Правильно?

Челси неохотно кивнула. Райн продолжил:

– Я не знаю, почему позволил этому произойти. Я всегда ненавидел конфликты. Сначала мне легко было уступать ей потому, что, когда мы только-только поженились, она была такой милой, такой уязвимой. Мне хотелось защищать ее, спасти ото всех и вся…

– Я попалась на ту же самую удочку, – наконец произнесла Челси. – Сколько раз мне приходилось заступаться за нее.

– Чего я не понял сразу, – продолжил Райн, – так это то, что она была настолько уязвима, насколько уязвима сторожевая собака. Она могла выглядеть тихой и голос мог быть у нее нежным, но если ей в голову приходила какая-то идея, то все вокруг могло гореть синим пламенем, ей было плевать, что думают об этом окружающие.

Монолог Райна был прерван официантом, который принес заказанные ими блюда. После того как он ушел, Челси сказала:

– Я знаю. Но мы оба выбрали эту жизнь. Никто из нас не может теперь отказаться от Карен.

Райн сокрушенно вздохнул.

– Как дела у Эшли? – спросила Челси.

– У нас с ней проблемы, – печально ответил он. – Я уверен, что это из-за смерти Бетани. Она делает все, чтобы оказаться в беде. На прошлой неделе мне звонили из школы. Кажется, у Эшли безумное количество прогулянных уроков.

– Она не болела?

– Нет, ни разу. Я сказал им, что она пропустила за год не более двух дней, но у них есть куча подписанных мной заявлений о пропуске занятий по уважительным причинам.

– Не понимаю.

– Эшли пропускала уроки и подделывала мою подпись.

– Почему твою, а не Карен?

– Предполагаю из-за того, что Карен сама изредка посылала записки в школу, и нетрудно было бы проверить ее подпись. Я ходил в школу, чтобы проверить объяснительные записки, подписанные якобы мной. Они сказали, что как только появится еще одна, то сразу мне сообщат. Однако скоро каникулы.

– У тебя будет целое лето, чтобы разобраться в ее проблемах.

– Сначала я подумал, что смерть Бетани сильно подействовала на нее, но многие записки были датированы мартом.

Челси не на шутку забеспокоилась. Она и сама заметила, как изменилась Эшли, но подумала, что это ей только показалось.

– Если ты хочешь, я поговорю с ней.

– Спасибо. Буду очень признателен. Эшли стала скрытной и дерзкой. Такое впечатление, что она бунтует против всего. – Райн улыбнулся. – Она даже еще не тинэйджер. По крайней мере, до пятого июля.

– Я всегда знала, что она, как говорится, из ранних. – Челси по-доброму усмехнулась. – Скорее всего, это у нее возрастное: все дети когда-нибудь восстают, иначе они не покидали бы родительский дом.

– Возможно. Трудно философствовать, когда дело касается твоей собственной семьи. Если бы Карен спустилась с облаков на землю и занялась бы дочерью, с Эшли было бы полегче. В конце концов, матери легче найти с детьми общий язык, к тому же она не работает. Она могла бы быть с Эшли почаще, чем я.

– Она сейчас очень занята. Не думаю, что Карен бывает дома чаще, чем ты. Если взглянуть на ее еженедельник, то там все исписано.

– Знаю. – Райн раздраженно оттолкнул от себя тарелку с едой. – Как я докатился до жизни такой, Челси? Когда это случилось? Порой мне кажется, что я качусь вниз с горки, и нет возможности остановиться!

Челси отложила вилку:

– Сейчас у вас у всех тяжелое время. Нельзя за два месяца забыть о потере ребенка. Вам надо немного отвлечься и успокоиться.

– Может, смерть Бетани здесь ни при чем? Хотя… ты, вероятно, права.

– Не думали ли вы сходить к семейному консультанту?

– Конечно. Карен сказала, что она слишком занята, а Эшли не хочет идти туда, и если я заставлю ее, то она будет молчать.

– Да, интересно получается. А как насчет тебя?

– Я собираюсь сходить; мне сейчас так плохо и вряд ли будет лучше.

– Сходи и как можно быстрее, пока ты не вышел на работу и пока у тебя есть желание.

Райн кивнул:

– Обязательно. А ты-то сама как? Ты ведь любила Бетани не меньше нас.

– Я всегда думала о Бетани и об Эшли как о своих дочерях. Конечно, мне пришлось нелегко.

– Нам всем было трудно.

Челси подозвала официанта и попросила убрать тарелки. – Хочешь, чтобы я поговорила с Карен?

Он подумал немного и затем произнес:

– Вы что, поругались? Я хотел, чтобы мы поужинали втроем, но Карен отказалась готовить. За пятнадцать лет нашей дружбы это впервые.

– Да, мы немного поспорили. Ничего особенного. Она, возможно, до сих пор сердится на меня, но это не конец нашим отношениям.

Челси не была уверена, что это правда. Они с Карен и до этого ссорились, но мирились на следующий день. На этот раз, когда Челси позвонила ей, Карен была холодна.

– А по поводу чего? Ты можешь мне сказать?

– Нет, не могу. И мне не хотелось бы, чтобы ты спрашивал об этом Карен. Мы сами должны разобраться в своих отношениях.

– Ладно, как скажешь. – Райн внимательно посмотрел на Челси.

– Я постараюсь поговорить с Эшли.

– Ты теперь, возможно, и не узнаешь ее. Она сменила прическу. Это что-то ужасное.

– Да вроде мы не так давно виделись.

– Эшли заявилась с ней прошлой ночью, одна сторона головы подстрижена налысо, а другая осталась без изменений.

Челси понимающе улыбнулась:

– Это протест!

– Мне всегда становилось легче после разговора с тобой. – Райн с благодарностью посмотрел на Челси. – Может, вместо того чтобы записаться к консультанту, мне следует записаться к тебе.

– Это, увы, непозволительная роскошь, – ответила, смеясь, она. – Я только что продала картину и знаю себе цену.

– Ты продала? Какую?

– «Река времени». Она единственная была на выставке.

– Я говорил тебе, что рано или поздно полоса невезения кончится.

– Я подписалась под картиной своей нынешней фамилией. Может, все и забыли то, что говорил тогда Джейсон, но я не стала испытывать судьбу. – Она наклонилась немного вперед и прошептала: – Я завязала узелок!

Райн засмеялся:

– Искусство ради искусства? Я помню, как ты сказала, что не будешь возражать, если тебе заплатят за не законченную еще картину.

– Я была молодой и жила на стипендию. А сейчас мне можно и шикануть.

– Уже известно, когда будет суд?

– Да, – Челси кивнула. – Странные ощущения. Скоро я снова стану мисс Кэвин. Кажется невероятным.

– Хочешь, я возьму на работе отгул и пойду с тобой?

Она отрицательно покачала головой:

– Я попросила Карен составить мне компанию, но так как она до сих пор расстроена, то все вопросы отпадают. Что же касается тебя…. Представь, что Лоран увидит нас вместе в зале суда. Он может запросто вовлечь тебя в этот процесс. Но все равно спасибо.

– Мне все равно.

– А Карен нет. Кроме того, я хочу разобраться с ним сама. Это очень важно для меня.

– Ладно. Но если ты передумаешь, то позвони.

Она кивнула.

– Ты хороший друг, Райн. Я не знаю, что бы я делала без тебя и Карен.

Он улыбнулся ей:

– Мы всегда будем вместе. Три мушкетера до конца.

Челси вспомнила последний свой разговор с Карен и с оптимизмом в голосе произнесла:

– Я надеюсь на это.

К июню Карен уже знала, что Ханк регулярно встречается с Наоми. Несколько раз она наблюдала из машины, как та выходит из его квартиры. Карен сильно ревновала и не могла проигнорировать это бесстыдное, с ее точки зрения, поведение как Ханка, так и Наоми. Хуже всего было то, что она снова почувствовала свой возраст, и у нее возникло ощущение, что ею попользовались. И чтобы Ханк не смог опередить ее, она первая порвала с ним и перестала посещать занятия в клубе здоровья.

Она была худее, чем тогда, когда окончила колледж. Карен, знала, что, в конце концов, родители одобрят ее внешний вид. Райн тоже лестно отзывался о ее фигуре, но его мнение ее не интересовало. Сейчас более чем когда-либо она рассматривала своего мужа как необходимое неудобство. Он оплачивал счета, удовлетворял свои маленькие сексуальные потребности, и его любила Эшли. У него было свое место в доме, а у нее свое.

Через несколько дней после того, как Карен порвала с Ханком, она почувствовала, что теряет самообладание. Райн и Челси заметили это и выразили свою озабоченность, но Карен не обратила на это внимания. Она стала холодней к Челси после того, как та отказалась покрывать ее роман. К своему сожалению, Карен обнаружила, что снова вернулась к старому способу борьбы с депрессией и скукой – она стала больше есть. Чтобы сохранить фигуру, ей было необходимо найти замену Ханку. И она нашла.

Они познакомились на вечеринке, устроенной ее родителями. Отмечали годовщину свадьбы друга и компаньона ее отца. В последний момент Эшли отказалась идти вместе с Карен, и она сильно рассердилась.

– Когда я была маленькой девочкой, – обращаясь к Райну, сказала Карен, – я никогда не перечила своей маме, если она меня просила о чем-то. – С этими словами она быстро вышла из машины и, не оглядываясь, пошла к дому родителей.