Несколько мгновений мы стояли неподвижно, прижавшись друг к другу лицом к лицу, ожидая, когда стихнет топот. Я подняла глаза на Леви, и, не скрывая улыбки, прошептала одними губами: «Неудачники».

Он, так же широко улыбаясь, взглянул вниз и кивнул.

Его сверкающий взгляд остановился на моих губах, и в мгновение ока все изменилось. В первую очередь, мы.

Я вдруг ощутила его присутствие особенно ясно. Его запах, его дыхание на моем лице, твердое тело, прижимающееся к моей груди.

Мы стояли неподвижно, а окружающий мир будто растворился. Я смотрела на его губы, чувствуя, как он глубоко вздохнул.

О, боже.

Я снова взглянула в его синие глаза, и все, о чем я смогла подумать — это об их настойчивости и твердости, и том, как я бы в них растворялась.

Я должна была от него отстраниться. Должна была засмеяться от неловкости и попытаться избежать тепла его тела. Но вместо этого я оставалась на месте, пойманная в ловушку доселе неизведанных для меня чувств.

Он снова перевел взгляд на мои губы, и я их разомкнула. Он склонил голову, я подняла свою и медленно, мучительно медленно, наши губы наконец соприкоснулись. Напряженно. Осторожно. Неуверенно. Сперва он поцеловал меня мягко. Один раз. Второй. И тут вся наша неуверенность вылетела прямо в окно маленького форта.

Наши жаждущие губы встретились в отчаянном желании поцелуя. Мы жадно и бесстыдно друг на друга накинулись, сплетаясь языками. Жар его дыхания опалял мое лицо и горло, а потом влажные губы вновь начинали воевать друг с другом.

Снаружи сверкали молнии, она били так близко, что воздух трещал от напряжения, а стены форта содрогались от раскатов грома.

Леви обхватил мои бедра, и я, все еще сжимая флаг, скользнула руками по его плечам, пытаясь дотянуться до желанных губ. Отчаянно застонав, я даже не почувствовала смущения. Я была с Леви. Значит, все было правильно.

Он прошелся руками по моему телу и сжал лицо, обхватив теплыми ладонями мою шею, а большими пальцами поглаживая линию челюсти и очертание моих скул. Он целовал так, словно имел на это право. Словно я принадлежала ему и только ему, и мои поцелуи тоже. И я хотела, чтобы так и было.

Я чувствовала себя особенной и сексуальной. Он опустил руки на мои бедра, вдавливаясь пальцами в обнаженную кожу под моей рубашкой. Он касался меня, разжигая во мне пламя.

Мы целовались и ласкали друг друга, стоя в маленьком форте, под звуки грозы и ливня, бьющего по деревянным доскам остатков крыши и по земле. Этот дождь будто пропитал меня насквозь. Изменяя меня, изменяя нас. Навсегда. И это было прекрасно.

Но на следующий день все покатилось к чертям.


***


Это был просто чизкейк. Абсолютно безвредный.

И все же я смотрела на него так, словно в любой момент он мог отрастить себе зубы и оттяпать мне руку.

— Милая, заверни его и оставь в холодильнике до завтра, — сказала Мэйбл, снимая фартук и забирая свою сумочку. Она не имела ни малейшего представления о моей чизкейк-фобии. — Утром я сделаю начинку.

Я кивнула.

Черити любила чизкейки.

— Спокойной ночи, милая.

— Спокойной ночи, — сдержанно попрощалась я с Мэйбл, когда она выходила из столовой.

Я услышала далекие раскаты грома. А затем все стихло.

Эта оглушающая тишина не могла уберечь меня от тихих шепотков воспоминаний, нахлынувших на меня со всех сторон.

Прошлым летом мы с Черити отправились на вечеринку и там напились. В стельку. Мы всегда слишком сильно напивались.

Это было на следующий день после страстных объятий с Леви в форте, и я с ним даже не успела объясниться. Я не знала, что и думать по поводу наших поцелуев или, наоборот, все понимала, а потому чувствовала себя раздавленной. Я ужасно запуталась в противоречивых чувствах к Леви, а алкоголь помог мне сделать ситуацию чуточку проще.

Черити выпивала и отрывалась ровно до тех пор, пока не обнаружила Дарена с другой девушкой. Они официально не встречались, но она все равно психанула и устроила грандиозный скандал. Черити нашла меня, находившуюся в пьяном оцепенении. Она кричала, рыдая из-за Дарена, а я усердно ей сочувствовала.

В тот вечер нас должен был отвезти домой Дарен, но я настаивала на том, чтобы убираться с этой чертовой вечеринки как можно скорее. Я утверждала, что мы прекрасно доберемся сами.

— Черт с ним, — сказала я. — Давай выбираться из этой дыры.

— Да! — с готовностью откликнулась Черити. — Я более трезвая из нас двоих. Поэтому поведу я!

Мы были такими дурами!

Мы забрались в маленькую машинку Черити, и она вырулила на Кэнэри-Роад. Я сидела на пассажирском сиденье. Нам было по восемнадцать, мы считали себя неуязвимыми, слушали громкую музыку, громко дискутировали и проклинали Дарена. Когда мы проезжали мимо выжженного хребта, словно из ниоткуда прямо перед нами оказался грузовик Леви, преградив нам дорогу.

Черити притормозила и выругалась:

— Как мой брат умудряется каждый раз узнавать, где мы? — состроила она гримасу. — Будто у него повсюду шпионы.

— Твой брат такой горячий, — пьяно захихикала я.

— Фу, это мерзко.

Я вздохнула и невнятно пробормотала:

— Я хотела бы нравиться Леви.

— Боже, — закатила она глаза. — Ты нравишься ему. Ливс тебя любит. Ливс тебя бросает. Любовь тебя бросает? Что я пыталась сказать?

Мы, хихикая, подъехали к грузовику.

Леви стоял посреди дороги, похожий на взбешенного супергероя, со взъерошенными волосами и сверкающими серо-голубыми глазами. Он жестом приказал Черити затормозить возле его грузовика, мигающего аварийками.

Черити остановила машину, и Леви припарковался у обочины. Затем он стремительно двинулся к нам.

Рывком распахнув ее дверь, зло проговорил:

— Черити, какого черта с тобой происходит? Ты докатилась до вождения в пьяном виде? Вытаскивай свою задницу из машины!

— Ты не понимаешь, Леви, — начала вопить Черити — Я увидела, как на вечеринке Дарен целует Сиерру Амбридж. Он такой придурок! Я просто хотела свалить с вечеринки, и Пикси сказала, что мы можем уехать сами...

— Меня это не волнует! — он наклонился и выключил зажигание.

— Прекрати на меня орать! — от злости у нее даже слезы высохли.

Он обхватил рукой ее лицо.

— Ты меня до смерти напугала, — голос Леви дрогнул, когда он взглянул в ее глаза. Он отпустил ее подбородок. — Залезай в мой грузовик.

— Я не так уж и пьяна...

— Сейчас же, — приказал он пугающе низким голосом.

Она покачала головой:

— Нет. Мне нужно будет ехать на машине утром на работу и...

— Ладно, — он выругался. — Лезь на заднее сидение, поедем на твоей.

Она фыркнула, вылезла из автомобиля и, спотыкаясь на высоких каблуках, прошествовала к задней двери.

Леви забрался на водительское сидение и припечатал меня убийственным взглядом. Клянусь, уже от одного этого какая-то частичка моего сердца разбилась вдребезги.

Я сжала губы:

— Ты в бешенстве.

— Я в бешенстве. — он наклонился и удостоверился, что мой ремень безопасности пристегнут, затем закрыл дверь и пристегнулся сам.

— Прости, — сказала я. — Это моя вина. Это я уговорила Черити ехать домой. Я не думала, что тебе придется ехать сюда за нами. Прости, Ливс. Мне очень-очень жаль.

Я поймала его отчаянный взгляд, и только тогда поняла, что на самом деле он боялся за нас. Очень сильно.

— Вести в пьяном состоянии глупо, — он отвернулся. — Тебе ли об этом не знать, Пикс.

По моему лицу покатились медленные горячие слезы. Только не он. Я его разочаровала. Я его напугала. Возможно, его я тоже потеряла навсегда.

Черити ковырялась с ремнем безопасности на заднем сиденье, пока он не защелкнулся. Леви сдал назад и стал съезжать с холма, продолжая отчитывать нас за то, что мы забыли об осторожности. А потом...

Я не знаю, что случилось.

Огни. Клаксон. Свистящий звук.

И все потемнело.

Я пришла в себя, лежа на носилках, обвитая проводами капельниц. Вокруг выли сирены машин. В горле у меня торчала какая-то трубка а грудь была распорота осколком стекла, который вонзился в мое тело, разорвав легкие.

Я едва выжила.

Леви лежал на земле неподалеку от меня без сознания.

А Черити была мертва.

Моя лучшая подруга умерла.

Я попыталась отгородиться от воспоминаний, глядя на чизкейк. Они ранили. Очень сильно ранили. Но какой в этом толк? Они кричали во мне, пронзая тело как тот чертов осколок стекла, пока я не превратилась в одинокую, потерянную девочку с обнаженными чувствами, сидящую под тусклыми кухонными лампами. И тогда я заплакала.

Глава 20

Леви


Это была моя первая игра в качестве квотербека в ГУА. Мои родители сидели на трибуне рядом с Черити и Пикси, дружно меня приветствуя. Обе девушки явились в майках с моим номером на спине, а на лице у Пикси был нарисован солнечный дьявол[12].

В тот день я был самым счастливым человеком на свете. Мои мечты претворились в реальность, и все, кто имел для меня значение, пришли за меня поболеть. Я смогу это сделать. Я сделаю это.

— Давай, Ливс! — раздался с трибуны крик Черити.

Не знаю, как я сумел ее услышать или откуда я знал, что это ее голос, просто понял. И это наполнило меня гордостью...

Я рывком сел на кровати, хватая ртом воздух. Мою грудь покрывал тонкий слой пота. Я попытался успокоиться, уставившись через всю комнату на только-только залатанную стену. Сердце колотилось в груди, легкие как будто окаменели и горели.