— Болит? — спросил я, даже если это был риторический вопрос. Даже кто-то менее знакомый с признаками боли увидел бы, что она испытывает дискомфорт.

Ария остановилась перед кроватью, сморщив нос от стыда.

— Да. Прости.

— Почему ты извиняешься?

Ария вытянулась рядом со мной, ее глаза быстро скользнули вниз к моему паху, а затем обратно к моему лицу. Я никак не мог скрыть своего желания к ней, но это не означало, что я игнорировал потребности ее тела.

— Я думала, что тебе захочется сделать это снова, но я не думаю, что смогу.

Я ласкал ее ребра и бок.

— Я знаю. Я и не ждал, что ты будешь готова так скоро.

Кожа Арии покрылась мурашками под моими прикосновениями.

Я погладил ее живот, затем край ее прекрасного светлого треугольника. Она затаила дыхание.

— Я могу облизать тебя, если ты к этому готова.

Желание поглотило мои внутренности при мысли о том, чтобы зарыться между ее бедер.

Ария сглотнула.

— Не уверена, что это хорошая идея.

Я откинулся назад, но не сводил с нее глаз. Ее соски сморщились под моим вниманием.

Ария склонилась надо мной, ее взгляд задержался на моей груди и животе. Выражение ее лица не было сексуальным, поэтому она не восхищалась моими мускулами, но я знал, что они возбуждали ее, так же, как тело Арии сводило меня с ума от желания.

Я протянул руку и провел подушечкой большого пальца по ее розовому соску. Каждый дюйм Арии был совершенством, не только снаружи, но и внутри. Я был со столькими красивыми девушками, которые исполняли все мои гребаные желания. Девушки, которые никогда не знали ни единой правды обо мне, девушки, которые никогда не хотели знать больше, чем я мог им дать.

Я брал все, что хотел, не заботясь, блядь, об их эмоциях, выбирал их по их внешности, размеру их сисек или форме их губ, по мастерству их языка или готовности принять его в свою задницу.

Ария была первой девушкой, которую я не выбрал для себя, и вероятно, никогда бы не выбрал. Если бы отец оставил выбор за мной, я бы выбрал кого-то другого, потому что с первого момента, как я увидел Арию, я хотел защитить ее.

Уже тогда в глубине души я понимал, что женитьба на ней представляет собой гребаный риск для всего, что я построил.

Женитьба на Джианне была бы безопасным выбором, потому что с ее личностью у меня не было бы проблем быть мудаком, чтобы сохранить свою чудовищную маску. С Арией это была проигрышная игра. Самая опасная игра, в которую я когда-либо играл.

Какого хрена она со мной делает?

— Твоя грудь чертовски совершенна. — сказал я в тишине, желая прервать этот безумный момент.

Ария провела кончиками пальцев по шраму на моем животе.

— Откуда у тебя этот шрам?

Более безопасная местность.

— Мне было одиннадцать. — воспоминания поползли вверх, пробиваясь сквозь все другие, гораздо худшие воспоминания.

Шок промелькнул на лице Арии. Она знала, о чем пойдет речь. Все знали эту историю. Мальчик, который убил своего первого мужчину в одиннадцать лет, уже тогда стал монстром. Сын своего отца.

Может, люди и боялись меня раньше, но впервые я заметил, что люди относятся ко мне, как к кому-то, кого нужно опасаться, после того первого убийства.

— Фамилья не была столь сплоченной, как сейчас. — начал я и рассказал ей, как все началось, как я стал искусным убийцей.

Даже тогда я не чувствовал вины за убийство другого человека. Если я не буду осторожен, смерть моего отца может снова разорвать Фамилью на части.

Ария наблюдала за мной с напряженным выражением лица, лишенным болезненного очарования или благоговейного страха, обычно направленного в мою сторону, когда рассказывалась эта история.

— Это было твое первое убийство?

— Да. Первое из многих.

Я не был точно уверен, сколько людей я убил, не только потому, что не всегда было ясно, закончил ли дело Маттео или моя пуля вхаосе массового расстрела, но и потому, что в какой-то момент я перестал считать. Какая разница, если я убил двадцать, пятьдесят или сто человек?

Пальцы Арии все еще гладили мой шрам, но я сомневался, что она заметила. Она была полностью сосредоточена на моем лице.

— Когда ты снова убил?

— В ту же ночь. После того первого мужчины я сказал Маттео спрятаться в моем шкафу. Он протестовал, но я был крупнее и запер его внутри. К тому времени я потерял довольно много крови, но был на адреналине и все еще слышал стрельбу внизу, так что пошел на шум с пистолетом. Мой отец отстреливался от двоих нападавших. Я спустился вниз по лестнице, но никто не обратил на меня внимания, а затем выстрелил в одного из них сзади. Мой отец снял другого выстрелом в плечо.

— Почему он не убил его?

О, Ария, такая невинная.

— Он хотел допросить его, чтобы узнать, были ли другие предатели в Фамилье.

— Так что же он сделал с парнем на то время, пока отвозил тебя в больницу?

Будто мой отец когда-нибудь перестал бы пытать кого-то, чтобы я получил медицинскую помощь, а тем более отвезти меня в больницу.

— Не говори мне, что он не повез тебя.

— Он позвонил доктору Фамильи, велел мне зажать рану и пошел вперед, начав пытать парня для получения информации.

Ария медленно покачала головой.

— Ты же мог умереть. Некоторые вещи нужно лечить в больнице. Как он мог сделать это?

— Фамилья на первом месте. — сказал я. Это была правда, которой я жил. Этого мы требовали от наших солдат, и то, чем мы с Маттео должны были жить. — Мы никогда не доставляем раненых в больницу. Там задают слишком много вопросов и вовлекают полицию, к тому же это признание слабости. И мой отец должен был убедиться, что предатель заговорит, прежде чем получит шанс убить себя.

— Значит, ты согласен с тем, что он сделал? Ты бы смотрел, как кто-то, кого ты любишь, истекает кровью, лишь бы ты мог защитить Фамилью и твою власть?

Любовь.

Кто-то, кого ты любишь.

Неужели Ария действительно думает, что я способен любить? Что такие люди, как мой отец или я, могут питать такие чистые эмоции?

Может, каждый ребенок рождается с потребностью любить и быть любимым, но я вырос без этого понятия, и в конце концов оно было выжжено из меня насилием, предательством и жестокостью.

— Мой отец не любит меня. Маттео и я - гарантия его власти и способ сохранить честь семьи. Любовь не имеет никакого отношения к этому.

Лицо Арии сморщилось, отчаяние вспыхнуло в этих детских голубых глазах.

— Я ненавижу эту жизнь. Я ненавижу мафию. Иногда мне жаль, что нет способа сбежать.

Мое тело напряглось при ее появлении.

— От меня? — спросил я, сдерживая ярость и боль, которые принесла мне эта идея.

— Нет. От этого мира. Ты никогда не хотел жить нормальной жизнью?

Она наклонила голову и снова посмотрела мне в глаза, ища проблеск добра или надежды. Ей нужно было понять, кто я, кем я всегда буду.

— Нет. Это то, кто я есть, для чего я был рожден, Ария. Это единственная жизнь, которую я знаю, единственная жизнь, которую хочу. Для меня нормальная жизнь все равно что жизнь орла в маленькой клетке в зоопарке.

Черт, я никогда даже не рассматривал нормальную жизнь, как вариант. Я никогда не мечтал о поступлении в колледж, о нормальной работе. Я даже не был уверен, кем бы я мог стать, если бы не был членом мафии.

Сколько я себя помню, моей целью было стать членом мафии, стать Капо. Все остальное никогда не имело значения.

Я закончил среднюю школу, больше для видимости, чем для чего-либо еще, и только потому, что влияние отца и деньги заставили школьный совет игнорировать мой уровень отсутствия.

— Твой брак со мной сковывает тебя с мафией. Кровь и смерть будут твоей жизнью, пока я жив. — сказал я наконец, ненавидя то, что должен был сокрушить желания и надежды Арии, но зная, что это было лучше раньше.

Она всегда будет моей, и у нее не будет выбора, потому что я ей его не дам. Если она согласится на то, что у нее есть, вместо того, чтобы надеяться на большее, если она смирится с браком уважения вместо любви, тогда, возможно, она сможет пережить эту жизнь и свою связь со мной.

Эта мысль мне не очень нравилась, но забавные глупые эмоциональные фантазии были выбиты из меня в детстве.

Ария кивнула, но не выглядела подавленной. Она действительно выглядела решительной.

— Так тому и быть. Я пойду туда, куда пойдешь ты, неважно, как бы ни был темен путь.

И, в истинном стиле Арии, все невинные и заботливые, она взорвала другую стену, которую я абсолютно не собирался опускать, забирая с собой мою проклятую решимость заставить ее согласиться на узы уважения и удобства.

Я резко поцеловал ее, сгорая от множества противоречивых эмоций, большинство из которых были совершенно чужими и совершенно безумными.

Ария хотела гребаную сказку, историю любви, достойную проклятого голливудского блокбастера. Она была полна решимости получить его, и я не был уверен, что достаточно силен, чтобы отказать ей.

• ── ✾ ── •

Мы с Арией вместе спустились на кухню. Это было за несколько минут до полудня, и я должен был встретиться с Маттео и поехать в Сферу после этого. Я не собирался оставаться в постели так долго, но после прошлой ночи я почувствовал желание держать Арию рядом как можно дольше.

Ромеро еще не приехал, когда Ария искала в холодильнике что-то, что мы могли бы превратить во что-то съедобное, и я приготовил кофе. Мои глаза продолжали возвращаться к ней.