(Вообще-то Окаёмов без ложной скромности считал себя весьма неплохим психологом, но сейчас, после нескольких очевидных «ляпов», Льву Ивановичу было стыдно за присвоенное им самочинно звание: «Тоже мне — Карл Густав Юнг! Адлер, Фромм, Пиаже, Выгодский!»)

— А во-вторых, — и в главных! — Елена Викторовна, что значит «верю», «не верю»? Ну, применительно к астрологии? Можно верить или не верить в Бога, в Переселение Душ, в Рай, Ад, Карму — то есть в то, что принципиально не познаётся разумом, а в астрологию… конечно, если считать её наукой. Хотя… в Междуречье, в Египте, в Греции… где, собственно, астрология зародилась… однако, с другой стороны, в древности вера и знание вовсе не разделялись пропастью. И вообще… это трагическое противостояние между «верю» и «знаю»… между религией и наукой… простите, Елена Викторовна! Что называется, повело! Так вот, возвращаясь к «сглазу» и «порче»… Елена Викторовна, совершенно не имеет значения — верю ли я в их возможность. Главное — что верите вы… и если ваша подруга Мила… Мила — это ведь от Людмилы?

— Да, Лев Иванович. Людка, Милка — какая разница! Стерва она — и всё! Ну и, конечно, сволочь!

— Однако, Елена Викторовна… вы ведь дружили с ней? И «раздружились», как я понял, совсем недавно?

— Ну, Лев Иванович, — дружили — было бы сказано. В общежитии в пединституте жили в одной комнате. Она ведь старше меня на четыре года. Да и других девчонок — тоже. Которые жили вместе с нами — ну, в одной комнате. Пришла после зимних каникул — когда мы учились на втором семестре — ну, из академического отпуска, после рождения Андрея. Которого она сразу сплавила к бабушке. Нет, Лев Иванович, вы представляете?! Только-только отняла от груди и сразу — к бабушке?! Это что же за мама такая! Да таких мам…

Дабы не учинить новую неловкость, Окаёмов вынудил себя выслушать, не перебивая, пятнадцатиминутные «откровения» госпожи Караваевой, из коих сделал единственный не совсем бесполезный вывод: кем-кем, а сплетницей Елена Викторовна является первостатейной. Только вот об Андрее… сообщив данные о его рождении, другой информацией о своём юном любовнике госпожа Караваева почему-то не спешит делиться…

В полслуха слушая гневный обличительный монолог разошедшейся «бизнесвумен», — нет, первое впечатление оказалось обманчивым, выдержки и спокойствия Елена Викторовне явно не доставало! — Окаёмов параллельно пытался осмыслить выведенную на экран натальную карту Андрея. Это ему удавалось плохо — слишком много противоречивых показателей, да плюс, как обычно, неясность относительно времени рождения: утро, приблизительно семь часов, увы, очень приблизительно — Лев Иванович всё более злился на себя: «Жадина-говядина! Позарился на «лишние» полторы сотни! Забыв, что тебе не тридцать! И даже — не сорок! Нет, господин Окаёмов, отныне — баста! После свидания с Зелёным Змием на следующий день — ни, ни! Никаких Незнакомок! Никаких «лишних» сотен! Отныне, сволочь, будешь в одиночестве опохмеляться пивком да каяться в своём греховном пристрастии!»

Небольшой сеанс душевного самобичевания явно пошёл на пользу: непродуктивная злость утихла — Льву Ивановичу удалось овладеть ситуацией:

— Елена Викторовна, давайте пока отложим разговоры о маме-Люде. Если вы действительно всерьёз опасаетесь, что она обратится к колдунье, то, как психолог, могу порекомендовать вам только одно: то же самое — в свой черёд обратиться к какой-нибудь из представительниц этой древнейшей профессии. Да, конечно, древнейшей профессией обыкновенно считают другую, но лично я убеждён: колдовство не в пример древнее. Простите, Елена Викторовна, что позволил себе небольшую шутку, но, к сожалению, я не в ладах с магией и не в силах помочь вам в данном деле. А посему, с вашего позволения, хочу возвратиться к Андрею. К вашей внезапной страсти к этому мальчику. Хотя… пятнадцать, шестнадцать лет — не такой уж и мальчик… Извините, Елена Викторовна, за нескромность, но физически он, полагаю, вполне мужчина?

— Да, Лев Иванович, — вполне, — почти прошептала женщина, и на её щеках проступили некрасивые багровые пятна — что часто наблюдается у внезапно смутившихся брюнеток. Которым, в отличие от блондинок, румянец стыда, как правило, не идёт.

— Елена Викторовна, ради Бога! Заветное ваше — не надо его стыдиться! Конечно, после ссоры с мамой Андрея — представляю, чего она вам наговорила! — у вас в глубине души могло создаться впечатление, что вы чуть ли не людоедка. Эдакая похотливая пожирательница «маменькиных сыночков». К тому же, рискну предположить, подобные мысли шевелились у вас и до этой ссоры? С самого начала вашей связи с Андреем?

Госпожа Караваева слегка дрожащей рукой взяла сигарету и, дождавшись поднесённой Окаёмовым горящей спички, глубоко затянулась.

— Вы, Лев Иванович, — однако… Алка мне вас рекомендовала как астролога, а вы вон куда… в душу залезть пытаетесь…

— Елена Викторовна, тысячу раз простите, но я ведь о ваших интимных чувствах заговорил вовсе не для того, чтобы вас хоть чуть-чуть смутить! Как раз — напротив! Поверьте, пожалуйста, в вашей связи с Андреем я не вижу ничего предосудительного — нет, нет и нет! Но! Вы же, Елена Викторовна, сами! Склонны её таковой считать! И это, по-моему, главное! Корень ваших проблем! Ведь, положа руку на сердце, именно поэтому вы испугались, что мама Андрея обратиться к колдунье? Из-за чувства вины! И вины не в правовом или бытовом смысле, нет — в мистическом! Эдакое, знаете ли, чувство изначальной своей греховности! Вины из-за того, что вы человек, что женщина! Двойной, так сказать, вины!

Активная доброжелательность Льва Ивановича должным образом подействовала на госпожу Караваеву: затянувшись несколько раз подряд, женщина полностью успокоилась и обратилась к Окаёмову не как к консультанту, а скорее, как к давнему другу.

— И всё-таки, Лев Иванович… психология психологией — но звёзды? Неужели они ничего вам не говорят? Неужели вы, как астролог, ничего мне не посоветуете?

— Почему же, Елена Викторовна. Могу попробовать разобраться в вашей ситуации и как астролог. Например, ваша внезапная страсть к Андрею — психолог вам вряд ли бы что сказал о её причинах. Во всяком случае — вразумительное. «Инстинкт», дескать, «либидо»… но ведь это — вообще. Притяжение любой женщины к любому мужчине. А почему — конкретно — у вас к Андрею…

— А вы, Лев Иванович? Неужели — можете?! Простите, что перебила, но это так интересно! И так, наверно, безумно сложно?

— Как раз это, Елена Викторовна, — не сложно. Азы, так сказать, астрологии. Если сопоставить ваши натальные гороскопы, то сразу бросается в глаза, что Уран Андрея образует тесный тригон к вашему соединению Солнца с Луной. Да плюс — квадратуру к Венере. А все аспекты Урана к личностным планетам, которыми являются Солнце, Луна, Венера, а также Меркурий и Марс, характеризуются внезапным и очень сильным притяжением. А если вдобавок посмотреть транзиты… вы, Елена Викторовна, кажется, говорили, что ваше сближение началось в январе этого года? На зимних каникулах? Когда Андрей гостил у вас на даче?

— В общем — да. Но, Лев Иванович, если честно… молния, как говорится, ударила несколько раньше. В середине октября. Когда Андрей с Людкой приехали к нам на субботу и воскресенье. Людка тогда с моим Николаем осталась пьянствовать на даче, а мне вдруг захотелось пойти в лес. Взяла бутылку сухого, несколько бутербродов со стола (не помню с чем) и пригласила Андрея — ну, составить компанию. Конечно, я тогда смотрела на него как на мальчишку, которого знала с детства. И он меня звал тётей Леной — хотя вымахал за последний год где-то под метр восемьдесят. Ну, гуляем мы, значит, в кленовой роще, (а кленовая роща в октябре — это, скажу вам, нечто! обалдеть можно! тишина, золотые листья, но главное — свет! отовсюду! неяркий, ровный — медовый свет! как в раю!), а когда вышли на опушку — тут меня молния и ударила. Голова закружилась, деревья зашатались — в Андрее я вдруг увидела мужчину. Своего. Единственного. И, знаете… сделалось как-то разом и жарко, и стыдно, и… радостно! Очень! И, конечно, телесная истома, соблазны всяческие. Вы уж, Лев Иванович, меня простите, но я давно не девчонка… давно понимаю — чего хочу. А тут… как говорится, бить меня некому… представила, что мысленно раздеваю Андрея… нежно его целую… ну, и всё остальное — вы понимаете… Нет, Лев Иванович, тогда я с собой справилась. Велела Андрею открыть вино и прямо из горлышка выпила полбутылки. А после присела на поваленное дерево — ноги вдруг стали ватными. А Андрей тогда — нет. После сказал мне, что тогда ничего не почувствовал. Его молния ударила чуть позже. Ночью. В постели. Когда он, вспоминая мою внезапную слабость, долго не мог заснуть. Вот так у нас, Лев Иванович, и началось…

Внимательно и с большим интересом выслушав этот рассказ Елены Викторовны — насколько же он отличался от её недавних недобрых сплетен о стерве-Милке! — Окаёмов взял с полки таблицы эфемерид и быстро нашёл нужную страницу.

— В октябре, говорите, девяносто седьмого? Да это же, Елена Викторовна, прямо-таки классический пример воздействия транзитирующего Урана! Весь октябрь и начало ноября он образовывал оппозицию к вашему натальному соединению Солнца с Луной и — одновременно! — секстиль к натальному Урана Андрея. По всем астрологическим канонам и вас, и его в это время любовная молния просто не могла не ожечь! Конечно, другое дело — насколько серьёзно…

— Лев Иванович — неужели?! А почему вы тогда сомневаетесь? Ведь если астрология всё так хорошо объясняет, то какая разница, наука она или не наука! Ведь если можно вот так, как вы, по звёздам читать судьбу — то это… это важнее любой науки! Знать будущее… это же — чёрт возьми! — почище всякого колдовства! Я теперь, кажется, понимаю, почему вы меня почти что высмеяли… ну, когда я вам сказала, что Людка хочет обратиться к колдунье. Наверно, подумали: какая дурочка! Боится порчи и не знает, что всё уже предопределено!