— У тебя не бывает много гостей, да?

— Нет. — Небольшая улыбка появилась, когда он прошел в зону кухни, обставленную обычной кухонной утварью. Там был полностью укомплектованный бар, и он выбрал бутылку, оказавшуюся бутылкой с бурбоном.

— Не возражаешь, если я выпью?

— Нет, конечно.

Он снова повернулся к бару.

— Это так очевидно, что у меня не бывает много гостей?

— Ну, у тебя только один диван и один барный стул, так что… да, очевидно. — Она рассмеялась.

— Я не так уж хочу приглашать каждого встречного в свое личное пространство. — Он налил себе выпить и поставил бутылку назад. — Хотя я хочу, чтобы ты была тут.

Ее дыхание перехватило, когда он повернулся к ней.

— Почему?

— Ты мне нравишься, Рози. — Он обошел бар. — А мне немногие нравятся.

Она фыркнула, заправив локон обратно за ухо.

— Никогда бы не подумала.

Он хохотнул.

— Хочешь увидеть остальное? — Рози кивнула.

Потягивая бурбон из бокала, он повернул налево и пошел дальше по узкому коридору. Стены тут тоже были голыми.

— Знаешь, что понравилось мне в тебе прежде всего?

— Моя яркая индивидуальность?

— Как ни странно, нет, — ответил он, пока она улыбалась ему в спину. — Это были пионы.

— Ах.

Он открыл дверь в конце коридора.

— Это был добрый поступок с твоей стороны. Ты добрая.

— Так ты все же веришь теперь, что я не знала, кто ты?

— Я должен был поверить тебе тогда, — сказал он, шагнув в сторону.

— Это, очевидно, спальня.

Это она и была, и Рози поняла это лишь по огромной кровати в центре комнаты. Но точно так же, как и в жилой зоне, в прикроватных столиках и узком бюро не было ничего личного. Ни фотографий, ни картин. Тут не было даже книги на прикроватном столике или одежды на кровати.

— Ты точно живешь тут? — спросила она, поворачиваясь к нему.

— Что?

— Ты живешь тут? — повторила она, обводя комнату широким жестом. — Я хочу сказать, это красивая комната, но она пуста. Тут ничего… нет ничего личного.

Девлин пристально смотрел на нее мгновение, а затем сказал:

— Это — следующее, что мне в тебе понравилось.

Она вскинула брови.

— Ты говоришь, что думаешь. — Он подошел к кровати и сел. — Ты не боишься сказать мне все что угодно. Даже если знаешь, что мне это не понравится или это неприятно слушать, ты все равно говоришь, что думаешь.

— Большинству такое не нравится.

— Большинство идиоты.

Она невольно рассмеялась.

— Вау.

— Это правда. — Он пожал плечами и сделал глоток. — Ты мне противостоишь. Ты смотришь мне в лицо. Ты говоришь мне то, что я не хочу слышать, но, возможно, должен. То есть… уникальна для меня.

Она бросила взгляд на зашторенные французские двери, что вели на балкон, а затем ее взгляд вернулся к нему.

— Я начинаю чувствовать себя особенной.

Он поднял на нее взгляд.

— Ты особенная.

Чувствуя, как вспыхнули щеки, она шагнула чуть ближе к нему.

— Спасибо.

Девлин не отвел взгляда, сделав еще глоток.

— Вероятно, самое особенное в тебе то, что ты стоишь тут после того, как я вел себя. Я дал тебе мало оснований быть тут сейчас со мной.

— Это неправда. — Прерывисто вздохнув, она подошла к нему и остановилась. — Да, ты часто мне не нравился. Совсем не нравился.

Он молча смотрел на нее снизу вверх.

— Но я… Я всегда чувствовала, что ты — нечто большее, чем надменный засранец.

Улыбка тронула его губы.

— Вот. Эта легкая улыбка. — Она забрала бокал у него из руки и поставила его на прикроватный столик. — Впервые, когда ты улыбнулся при мне, впервые, когда засмеялся, я поняла, что ты делаешь это нечасто.

— Ты очень наблюдательна.

— Да. — Она положила руки на его плечи, а затем села ему на колени, обхватив ногами. Когда его руки опустились на ее бедра, он издал гортанное рычание. — Мы не ладили, но, когда ладили, в те моменты я… ты мне нравился. Очень.

— Да?

— Да. — Она подняла руки к его лицу и провела кончиками пальцев вдоль подбородка. — Ты по-прежнему очень сильно мне нравишься, и я знаю… я знаю, что это никогда не будет просто, но я хочу…

Его руки крепче сжали ее бедра.

— Чего ты хочешь?

— Ты много что из себя представляешь. — Она обхватила ладонью его затылок. — И я хочу тебя. Тебя всего.

— Я есть у тебя. — Он пробежался подушечкой большого пальца по ее мягкой щеке, повторяя линию скулы. Его прикосновение было легким как перышко, но она беспокойно заерзала у него на коленях. Желание показывало кожу. Он провел пальцами вниз по горлу, через плечо. Она чуть выдохнула.

Медленно он провел рукой по вырезу ее платья, ладонь прижалась к выпуклости груди.

— Я весь у тебя.

Рози положила руку ему на бок, поведя ладонью к спине, разминая связки напряженных мышц. Он поймал ее запястья и опустил себе на грудь. Прежде чем она успела вполне осознать это, он уронил руки на ее бедра и притянул к себе. Все мягкие изгибы прижались к жестким линиям. Его эрегированный член, поднявшийся от его бедер, прижался к ее сердцевине, и, когда он двинул ее навстречу себе, медленно и волнообразно, она задохнулась и напряглась.

— Я хочу тебя. — Он снова двинул бедрами. Его следующие слова превратились в низкий, хриплый рык: — Я хочу всю тебя сегодня. — Ее бедра двинулись вниз, и он опустил голову, пробежав губами по ее щеке, которую ласкал за мгновение до этого.

— Тогда возьми меня.

Его свободная рука скользнула вверх по ее бедру, вверх по животу. Остановилась чуть ниже ее груди, проведя большим пальцем по выпуклости. У нее перехватило дыхание, когда его поцелуи коснулись уголка ее рта. Она чуть повернула голову, их губы соприкоснулись.

— А если я захочу сохранить тебя себе?

Ее пальцы обхватили его рубашку, пока она раскачивалась на нем.

— Я должна буду подумать над этим.

— Или мне нужно просто сильнее стараться убедить тебя? — Он опустил голову ей на плечо. Опустив руки ей на бедра, он уткнулся лицом ей в шею. Позволил руке подняться выше, почти до вершины груди, а затем его ладонь сомкнулась вокруг ее груди, и жар его кожи опалил ее через тонкий материал платья и бюстгальтера.

Ее спина выгнулась, вжав грудь в его ладонь. Он ответил, сдвинув ткань в сторону и обнажив ее бюстгальтер. Провел большим пальцем по тугой бусинке. Его взгляд не отрывался от ее глаз, пока он через ткань дразнил ее сосок. Она провела свободной рукой вниз по его груди, и мышцы ее живота напряглись.

— Я должен видеть тебя, прикасаться к тебе… пробовать тебя на вкус.

Его слова вызвали в ней темную дрожь.

— Да.

Двинув руку ниже, он скользнул под ткань платья и поднял материал выше. Она подняла руки, и через несколько секунд платье уже лежало на полу. Он резко вздохнул, когда нашел застежку бюстгальтера на спине и расстегнул его. Тот присоединился к платью.

— Ты такая красивая. — Он опустил голову, щелкнув языком по одному дерзкому соску.

Она застонала, обеими руками вцепившись в него. А потом она потянула его рубашку вверх. Он усмехнулся, отстранившись от ее ноющей груди и помогая ей снять рубашку. Ее взгляд пожирал каждый дюйм его обнаженной кожи. Он казался точеным, а кожа была словно атласная ткань, натянутая на твердые как камень мускулы. Ее руки легли ему на живот, и его мышцы напряглись. Рози подняла взгляд, проводя пальцами по каждому твердому кубику.

— Ты идеален.

— Я далеко не идеален. — Он сдвинул руку к другой ее груди. Его язык закружился вокруг соска. — Это нечто, что тебе нужно знать.

Она запрокинула голову, дыхание вырывалось короткими вздохами.

— Идеал — не постоянное состояние.

Он всосал розовый кончик, зажав другой сосок большим и указательным пальцем.

— Боже, — простонала она, перекатываясь по нему бедрами. — Видишь, это идеально.

Желание кружилось внутри, оставляя ощущение потери контроля и ошеломления. Почему она чувствовала себя так? Было ли это больше, чем желание? Но потом его губы коснулись ее груди, а язык прошелся по соску, и она откинула мысли подальше. Остались лишь необузданные, восхитительные ощущения, пронзавшие ее до самых глубин, согревающие и заставляющие истекать влагой. Она знала лишь, что хочет каждую его часть: все его гладкие, точеные плоскости и грубые, потертые края.

Ее руки скользнули по твердому, словно камень, прессу, тут же втянувшемуся и рельефно обозначившему кубики. Мужское совершенство. Ее бедра покачивались, прижатые сердцевиной ко всей его длине и толщине. Боже, он был огромен.

Внезапно, он поднял ее и перевернул, положив на центр кровати. Ее сердце заколотилось, когда она привстала на локтях и наблюдала, как он сбрасывает брюки и обтягивающие боксеры. Через несколько мгновений он был обнажен, и она… она все еще была на каблуках. Она начала садиться, но он поймал ее за лодыжку.

— Оставь их, — велел он затуманенным, низким голосом. Внутри у нее все перевернулось.

Девлин потянулся к прикроватному столику. Открылся ящик, и на кровать упал презерватив. Он взобрался на нее, а потом лег рядом.

Потянувшись к нему, она задохнулась, когда он поймал ее руки и пригвоздил их к постели. Он снова переместился на нее и лишь тогда отпустил запястья, проведя ладонями вниз по ее рукам, по грудям и еще ниже. Напряжение между ног быстро нарастало, затрудняя дыхание, заставляя задыхаться. Она никогда раньше не кончала так, но о — о, боже правый — глубоко внутри все свернулось в тугой узел. Ее движения стали почти неистовыми. Его одобрительный рык опалил ее кожу, разжигая огонь, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.